Хижина - читать онлайн книгу. Автор: Уильям Пол Янг cтр.№ 46

— Но почему меня? В смысле, почему Макензи Аллена Филлипса? Почему ты любишь такого растяпу и неудачника? После всего, что я чувствовал к тебе в глубине души, после всех высказанных мною обвинений почему ты вообще берешь на себя труд до меня достучаться?

— Потому что это любовь, — ответила Папа, — Помни, Мак, я не задаюсь вопросом, что ты сделаешь, какой выбор предпочтешь. Я уже это знаю. Давай предположим, к примеру, что я пытаюсь научить тебя не прятаться во лжи. Разумеется, только теоретически, — она подмигнула, — И предположим, я знаю, что тебе необходимо будет пережить сорок семь различных событий и ситуаций, прежде чем ты действительно меня услышишь, то есть прежде чем ты услышишь меня достаточно явственно, чтобы согласиться со мной и измениться. Поэтому, когда в первый раз ты не слышишь меня, я вовсе не злюсь и не огорчаюсь, я в предвкушении. Ведь осталось всего сорок шесть попыток. И этот первый раз является кирпичиком, который ляжет в основание моста, ведущего к исцелению, по которому в один прекрасный день, например сегодня, ты пройдешь.

— Ну вот, теперь я чувствую себя виноватым, — признался он.

— Не забудь рассказать, как это у тебя получается, — хихикнула Папа. — Честное слово, — Макензи, все это делается не для того, чтобы ты ощущал себя виноватым. Чувство вины не поможет тебе обрести свободу во мне. В лучшем случае оно заставит упорнее искать утешения в какой-нибудь концепции снаружи. А я пребываю внутри.

— Но то, что ты сказала… Насчет того, чтобы прятаться во лжи. Полагаю, так или иначе я занимаюсь этим всю свою жизнь.

— Милый, ты же из выживших. Здесь нечего стыдиться. Твой отец ужасно обидел тебя. Жизнь обидела тебя. Ложь самое естественное убежище, куда бросается выживший. Она дает ощущение защищенности, это место, где каждый зависит только от себя самого. Однако местечко темное, правда?

— Очень темное, — пробормотал Мак, покачивая головой.

— Но готов ли ты отказаться от власти и защищенности, какие оно тебе обещает? Вот в чем вопрос.

— Что ты имеешь в виду?

— Ложь — это маленькая крепость, внутри ее ты якобы в безопасности, чувствуешь себя полновластным хозяином. Из этой крепости ты пытаешься управлять своей жизнью и манипулировать другими людьми. Однако крепости нужны стены, и ты их строишь. Это оправдания для твоей лжи. Будто бы ты лжешь, чтобы защитить кого-то, кого ты любишь, спасти от боли. В ход идет все, что угодно, лишь бы тебе было уютно внутри твоей лжи.

— Но я не сказал Нэн о письме только потому, что оно могло причинить ей сильную боль.

— Вот видишь? Ты уже начинаешь, Макензи, оправдывать себя. То, что ты сейчас произнес, неприкрытая ложь, и ты не видишь этого, — Она снова подалась вперед, — Хочешь, я скажу, в чем правда?

Мак знал, что Папа глубоко копает, и где-то в глубине души он был рад, что они заговорили об этом, ему даже хотелось засмеяться вслух. Он больше не стеснялся.

— Не-е-ет, — протянул он в ответ и улыбнулся. — Но все равно продолжай.

Она тоже улыбнулась, затем посерьезнела.

— Правда в том, Мак, что ты вовсе не пытался уберечь Нэн от боли, когда не сообщил ей о случившемся. Причина в том, что ты боялся, как бы тебе не пришлось иметь дело с переживаниями, и ее, и своими. Переживания пугали тебя, Мак. Ты лгал, чтобы защитить себя, а не ее!

Он выпрямился в кресле. Папа была совершенно права.

— И более того, — продолжала она, — такая ложь — это есть нелюбовь. Твоя ложь делает невозможными твои взаимоотношения с Нэн и ее взаимоотношения со мной. Если бы ты рассказал ей, может быть, она сейчас была бы здесь.

Слова Папы были словно удар кулаком в солнечное сплетение.

— Ты хотела, чтобы она тоже приехала?

— Это было бы твое и ее решение, если бы ей выпал шанс его принять. Дело в том, что ты просто не сознавал, что происходит, Мак, поскольку был так озабочен, защищая Нэн.

И снова его охватило чувство вины.

— Так что же мне теперь делать?

— Расскажи ей все, Мак. Сразись с боязнью выйти из темноты и расскажи, попроси прощения, и пусть ее прощение тебя исцелит. Попроси ее молиться за тебя, Мак. Рискни быть искренним. Когда ты снова запутаешься, снова попроси у нее прощения. Это же процесс, милый, жизнь достаточно реальна сама по себе, если ее не затеняет ложь. И помни еще, что я больше твоей лжи. Я могу действовать за ее пределами. Однако это не оправдывает наличия лжи, не прекращает начатых ею разрушений и не защищает других от ее ударов.

— А что, если Нэн меня не простит? — Мак сознавал, что это самый большой из страхов, с которыми он живет. Казалось, что безопаснее наслаивать новую ложь на растущую гору предыдущих.

— А это уже вопрос веры, Мак. Вера не живет в доме уверенности. Я здесь не для того, чтобы сказать, что Нэн тебя простит. Может быть, она не простит, не сможет, однако моя жизнь внутри тебя отважится пойти на риск и неопределенность, чтобы изменить тебя, по доброй воле превращая тебя в правдивого человека, и это будет чудо почище воскрешения покойника.

Мак позволил ее словам дойти до своего разума.

— Прости меня, пожалуйста, — произнес он.

— Уже сделано, давным-давно, Мак. Если не веришь мне, спроси Иисуса. Он там был.

Мак отхлебнул кофе, удивился, обнаружив, что он нисколечко не остыл.

— Но я так упорно старался вычеркнуть тебя из своей жизни.

— Люди очень цепкие, когда речь заходит об их воображаемой независимости. Они копят свои болезни, точно сокровища, и держатся за них мертвой хваткой. Они отыскивают свою индивидуальность, дорожат своей надломленностью, оберегают ее до последней капли отпущенных им сил. Неудивительно, что милосердие столь непривлекательно. В этом смысле ты просто пытался запереть двери своей души изнутри.

— Но не преуспел в этом.

— Потому что моя любовь намного больше твоего упрямства, — сказала Папа, подмигивая, — Я заставляю сделанный тобою выбор служить моим целям. На свете много людей вроде тебя. Макензи, заканчивающих тем, что запираются в крошечном пространстве наедине с чудовищем, которое неизбежно обманет их, не выразит и не передаст того, что, как им кажется, должно выразить и передать. Заключенные в темницу наедине с таким ужасом, они снова получают шанс вернуться ко мне. А то самое сокровище, в которое они так верили, становится их погибелью.

— Значит, ты используешь боль, чтобы заставить людей вернуться к тебе? — с неодобрением спросил Мак.

Папа придвинулась и нежно тронула его руку.

— Милый, я простила тебя и за то, что ты думаешь, будто я могу действовать таким способом. Я понимаю, тебе трудно, ты заблудился в своем восприятии реальности и все еще слишком уверен в правильности собственных суждений, чтобы начать видеть хотя бы, не говоря уже о том, чтобы понимать, что есть настоящие любовь и добро. Истинная любовь никогда не принуждает.