Собиратель ракушек - читать онлайн книгу. Автор: Энтони Дорр cтр.№ 31

Так они убили все утро, продвигаясь вверх по течению реки, вглубь города, рыбача между домов, вблизи огромной площади, по которой сновали прохожие, у побитого дождями и ветрами собора, под потоками транспорта, грохочущего по мосту.

Каждый час по всему городу разносился нестройный звон колоколов – печальная какофония звуков. После того как колокола прозвонили двенадцать раз, американцы закурили «Мальборо» и уселись на гладкие камни мощеной набережной. Мимо них, громко и решительно топая, проходил класс маленьких школьниц; девочки шли парами. На всех были двухцветные ботиночки, белые гольфы и футболки с Микки-Маусом, Королем-Львом или Багзом-Банни. При каждом шаге толстые тетради шлепали по их плиссированным юбочкам. Школьницы, едва поспевая, шли по пятам за своей учительницей, длинноногой красоткой в сандалиях, бежевых слаксах, синем блейзере с медными пуговицами и развевающейся сзади черной лентой в волосах.

Девочки хором выкрикивали названия предметов. Учительница выбросила руку по направлению к мосту – ее кисть выстрелила из манжеты с медной пуговкой, – и ученицы радостно закричали на английском, поднимая голос до октав, взять которые способны только школьницы: BRIDGE. Учительница взмахнула рукой в сторону реки – RIVER, – затем в сторону дороги – AUTOBUS, CAR, MOTORBIKE. Потом указала на рекламный плакат «Мальборо», и девочки завопили: ДОЛОЙ АМЕРИКАНСКИЙ РАК!

Когда детский выводок проходил мимо американцев, которые жарились в своих резиновых сапогах, положив на колени бамбуковые удилища, и улыбались при виде маленькой процессии, учительница неожиданно направила свой тощий палец на них, и девочки весело закричали: FOOLS! Хихикая, школьницы прошествовали дальше вниз по течению реки.

Вечером американцы улеглись в узкие гостиничные койки и всю ночь промучились кошмарами о британских китобойных судах. На следующий день рейсов в Хельсинки так и не объявили (сильнейшее наводнение, лепетал в трубку представитель «Люфтганзы»), и отчаявшиеся американцы возвратились на реку Нерис, вывалившись из троллейбуса у Зеленого моста.

В полдень снова появились школьницы, гордо шествующие позади своей учительницы английского, чей указательный палец производил инвентаризацию местности. Девчонки пронзительно верещали: RIVER, TREES, TRAFFIC, SIDEWALK, FOOLS! Смутное чувство вины заставило американцев зайти в грязную воду, чтобы дать дорогу школьницам.

Рейсов в Хельсинки не намечалось; американцы уже оставили надежду туда попасть. Рыбалка закончится здесь, на реке Нерис. Каждый час безрадостным, похоронным гулом завывали колокола. Ни на что особенно не надеясь – разве что на чудо, – американцы продолжали удить и пытались радоваться мелочам, потому что именно этому научило их американское воспитание. Поводом для короткого мгновения радости стали, например, картофельные чипсы, которые приносили в номер на дорогом фарфоре, искренняя заинтересованность администраторши, которая спрашивала, не посетила ли их удача. Американцам нравилось ежедневно звонить в «Люфтганзу» и выслушивать поток витиеватых объяснений по поводу отмененного рейса в Норвегию. Они улыбались, глядя на собор, выстроенный так, чтобы вечерами его заливал торжественно-оранжевый свет заходящего солнца; им нравилась дорога, идущая вдоль реки к парку, где молоденькие женщины в мини-юбках, лежа на траве, наслаждались музыкой в наушниках; даже школьницы, ежедневно высыпающие на берег вслед за красоткой-учительницей, чтобы обозвать американцев дураками, вызывали улыбку.

И вот наступил крайний срок – четвертое июля. В дымке над крышами домов загудели утренние колокола. Американцы вышли из троллейбуса и отправились на рыбалку. До полудня клева не было вовсе; в коричневатой воде висела муть, и даже удочку американцы закидывали с какой-то безнадежностью.

Вскоре раздалось топанье школьниц, которые выкрикивали английские слова в такт шлепанью тетрадками по ногам – RIVER, CHURCH, FOOLS, WALL, STONES, – весело галдя за спиной учительницы. Та повела девочек вверх по лысому склону к проспекту, а затем на Зеленый мост, где вся стайка остановилась у перил, не переставая пронзительно вопить: SIDEWALK, STATUES, FLOWERS, FOOLS, BILLBOARD, ДОЛОЙ АМЕРИКАНСКИЙ РАК!

С тихим стоном американцы зашли в воду и бросили в поток волглые кубики хлеба. Верещали школьницы, река несла свои бурые воды, американцы держали удочки в последней, безнадежной надежде – и вдруг одно из бамбуковых удилищ дрогнуло, а затем выгнулось параболой. Катушка лески начала разматываться. А удилище изгибалось все сильней, казалось, вершинка вот-вот достанет комель. Американцы решили, что леска, должно быть, зацепилась за какой-нибудь шлакоблок, шину, проржавевшую раковину или, еще того хуже, за металлическую балку в основании города. Смотри-ка, у тебя Вильнюс клюет, шутили они. Ну, теперь подсекай.

Но маленькие девочки, перегнувшись через перила, начали возбужденно кричать на литовском, кивать и тыкать куда-то пальцами. Американец с согнутой удочкой издал торжествующий клич, остальные сгрудились вокруг него и стали наблюдать за происходящим. Леска неторопливо, почти лениво ходила широкими зигзагами между берегов реки. В конце концов леска приблизилась к берегу, где стояли рыбаки, и застыла.

Счастливчик-американец поднатужился, закряхтел и подтянул добычу на мелководье, к своим болотным сапогам. От изумления он разинул рот и даже выпустил удочку; стоявшие рядом американцы также пораскрывали рты и закачали головами. Девочки на мосту принялись топать и галдеть еще громче, а потом кубарем скатились с моста и побежали по берегу канала. В паре метров от рыбаков они остановились и, вылупив глаза, смотрели на американцев, которые вытащили из воды гигантскую малосимпатичную рыбину, что лежала теперь на мощеном берегу и раздувала жабры.

Это оказался охристо-серый карп, словно впитавший в себя цвет города в самую мрачную погоду. Отвалившиеся чешуйки полупрозрачными пятидесятицентовыми монетами застыли на брусчатке. По краям изорванных плавников виднелась красная кайма, глаза без век в два раза превосходили глаза любого из американцев, а изгиб усов делал его похожим на рыцаря печального образа, который лежит на земле, страдая от ран, и глотает воздух.

Опустив руки, американцы несмело глядели вниз. Где-то наверху по мосту грохотали машины. Карп был гигантским, явно больше лосося, пойманного британцами, и уж точно больше всех когда-либо пойманных карпов. Он медленно взмахнул грудным плавником – поднял и опустил беспомощным движением.

Один из американцев обхватил обмякшую тушу, поднял рыбину перед собой и объявил, что в этом карпе живого веса никак не меньше пятидесяти фунтов. А может, и все шестьдесят. Он держал рыбу, не зная, как быть дальше. Живот карпа провис между ладонями. Из ануса нитью тянулись экскременты. Подернутое дымкой солнце грузно нависло над городом. Тяжело дыша, подбежала нахмурившаяся учительница.

Карп дернулся, лишь слегка шевельнулся, но этого ему хватило, чтобы выскользнуть из цепких рук. Упав головой на брусчатку, он немного скользнул вбок, перепачкал камни слизью и замер, лишь изредка ударяя хвостом. Американцы достали одноразовый фотоаппарат, но кнопку почему-то заело. Они стали вертеть камеру в руках; она выскользнула, упала в реку и утонула.