Психосоматика - читать онлайн книгу. Автор: Антонио Менегетти cтр.№ 17

Для этого потребовалось 15 индивидуальных и семейных консультаций, после которых были отменены лекарственные препараты (метинал Л, гарденал, диамокс), которые пациент принимал ежедневно с 12-летнего возраста. Уже пять лет [33] молодой человек чувствует себя хорошо, не проявляется никаких симптомов болезни.

В медицинской практике патологический феномен исследуется путем анализа симптомов, но сама болезнь – явление материального или психического порядка?

Болезнь не существует сама по себе: болеет человек. Проблема заключена в человеке как индивиде и личности. Желая провести беспристрастное исследование на физическом уровне, мы не можем забывать, что болезнь в любом случае питает сам человек.

Уже в Древней Греции, задолго до Гиппократа и Галена, была выдвинута теория гилеморфизма [34] , которая до сих пор остается востребованной во всех исследованиях существа человека. И по сей день мы пребываем в рамках данного воззрения. Каким бы ни был наш ракурс рассмотрения человека – политическим, религиозным, философским, медицинским, экономическим, психологическим, – гилеморфическая теория неизменно фигурирует в качестве точки отсчета.

Наш ум не способен представить материю вне формы. Все мы твердо знаем, что материя и форма – суть не одно и то же, что форма не есть материя и материя не есть форма, что логика формы отличается от логики материи.

Тем не менее, мы не можем представить материю без формы и форму без материи.

Этот простой пример из области эпистемологической философии помог нам сфокусировать внимание на проблеме души и тела.

Наш ум не способен представить материю вне формы

Форма – классическое понятие философии. Уже Аристотель обозначил проблему соотношения материи и формы: материя сама по себе просто есть, а форма придает ей специфичность. Знание формы дает власть над телом, наделяет превосходством высшей логики в постижении феноменального мира. Например, проникновение в форму позволяет интуитивно уловить, упредить и контролировать зарождающуюся патодинамику. Таким образом, знание формы пропускает нас к причинам материальных явлений, разворачивающихся уже на последней стадии. В сущности, речь идет о прогнозировании материального следствия прежде его воплощения, о распознавании болезни до ее возникновения.

Всякий раз, когда внешняя реальность нещадно сокрушает нашу индивидуальную жизнь, внутри нас что-то восстает: «Это абсурд… Неправда!». Если событие, вторгающееся в нашу индивидуальную жизнь, будь то в социальном, психическом или соматическом аспекте, анализируется в параметрах внешней объективности, то обретает весомость, рассматривается как обычное дело, как допускаемое, даже научное явление. Но если мы уже отчаялись найти в объективной данности причину, вызвавшую претерпеваемое нами, то обращаем свой пытливый взор на сферу «невидимого» и продолжаем поиски в сфере психики. Но кажется невозможным, чтобы причина события коренилась в мире неизмеримого. Даже человек, сведущий в сфере психической семантики, теряет мужество и уступает под натиском сомнений, наблюдая симптом, патологические последствия. Колебания кажутся резонными: «Что ты делаешь? Ты решил вести поиски в этом направлении? Но весомые причины отслеживаются в весомом измерении, а идеи сами по себе ничего не могут изменить: не способны удалить камни, унять боль, исторгнуть болезнь, существование которой подтверждено медицинскими исследованиями…».

Существующие представления позволяют рассматривать болезнь либо как психосоматическую, либо как соматопсихическую. «Психосоматическое заболевание» означает, что причина болезни или соматического симптома, каким бы он ни был, восходит исключительно к сфере психического. Речь не идет о том, что психическая причинность лишь сопровождает соматическое следствие, сопряжена с ним. Психическому началу, воплощающемуся в соме, в телесности, отдается абсолютный примат в процессе возникновения болезни. В этом случае лечебная практика обречена на поражение, если не обратится к доскональному исследованию психического мира субъекта. Представление о «соматопсихическом заболевании» относит причины патологии к телесной сфере: возникшая в соме болезнь влечет за собой депрессию, наносит ущерб моральному состоянию субъекта. Иными словами, телесное недомогание отражается и на психической деятельности субъекта. Такого рода заболевания всецело входят в сферу медицинской компетенции. Энергетическая реальность в обоих случаях является одной и той же, и отнесение болезни к тому или иному типу зависит от угла зрения. Онтопсихология расценивает все болезни как психосоматические. Все хронические заболевания, в том числе так называемые неизлечимые (к примеру, рак, наркотическая зависимость и СПИД), имеют исключительно психическое происхождение. Они исчезают после вмешательства в причинность психической деятельности.

С целью придания достоинства и значимости медицине Гиппократ нередко обращался к религиозным и философским понятиям, например к термину «психика», «душа». Слово «психиатрия» не подходило, потому что греческое iatroz означает «лекарь тела», в то время как yuch – «дух, душа, ум, сознание». Термин «психотерапевт» использовался в древности по отношению к священнику, философу, попечителю сокровенных глубин души.

Врач должен обладать основами психологических знаний

После Галилео Галилея были сделаны первые шаги по систематизации различных отраслей науки. В частности, французское Просвещение дало толчок оформлению рационально-позитивистского начала в различных научных областях, включая и медицину. Начиная с 1600–1700 годов, медицинская наука переживала период яростных битв: поскольку медицина не признавалась как точная наука, некоторые врачи подвергались преследованиям. Господство религии и философии позволяло усматривать в медиках одержимых дьяволом колдунов, исказителей человеческой природы.

Профессионализм, который признается сегодня за врачами, был отвоеван великими представителями медицины в упорной борьбе.

Процесс становления различных наук сопровождался разграничением их особенностей: химия, физика, математика, медицина и т. д. Эта систематизация, имеющая научный резон, привела к определенному атомизму в рассмотрении человека. Излишнее рвение к научному совершенству раздробило единство человеческой природы. По этой причине в медицине разразился кризис: преследование цели достижения точности вызвало утрату единства, необходимого для понимания мотивации болезни.

Расцвет гомеопатической медицины с начала XVIII века, затем психологические исследования медиков – Фрейда, Юнга и др. – выявили кризис научной обоснованности медицины вообще. Этот кризис ощущается и сегодня, не давая покоя наиболее прогрессивным представителям медицинской науки.