Вернувшиеся - читать онлайн книгу. Автор: Джейсон Мотт cтр.№ 24

Эта тихая улица в Рочестере никогда не видела таких волнений. Транспаранты дублировали надписи на английском и немецком языках. Впрочем, немцы поняли бы все, если бы там даже не было перевода. Уже несколько дней их убежище окружали толпы. Люди кричали и махали кулаками. Иногда в закрытые жалюзи влетал кирпич или стеклянная бутылка разбивалась о стену дома. Это случалось так часто, что подобные звуки больше не пугали их.

«Нацисты, убирайтесь домой», — гласили многие плакаты. На других читалось: «Возвращайтесь в ад, проклятые ублюдки!»

Мистер Гершон посмотрел в окно и печально поморщился.

— Они просто напуганы, Николас, — сказал он. — Им тяжело принять такое.

Голос маленького сухопарого мужчины с пестрой черно-белой бородой дрожал от тревоги.

— Простите нас, — прошептал Эрик.

Он был старше своих сослуживцев на несколько лет, но мистер Гершон считал его таким же юношей, как и Нико. Пригнувшись, чтобы не маячить в окне, старик присел на корточки около солдат. Он похлопал Нико по руке.

— Что бы ни случилось с нами, это будет не по вашей вине. Я сам так решил. Это было выбором моей семьи.

Нико едва заметно кивнул головой.

— Я присоединился к армии по воле моей матери, — сказал он. — Она боготворила фюрера. А мне хотелось поступить в колледж и позже стать учителем английского языка.

— Хватит о прошлом, — проворчал Тимо.

Они с Нико были одногодками. Его темные волосы ниспадали на глаза и худощавое лицо с острыми скулами. Он выглядел так, как изображали нацистов, хотя и вел себя совершенно иначе.

Снаружи полицейские пытались разделить толпу на части. Они уже несколько дней отгоняли протестантов от дома. На лужайку Гершона въехало полдюжины больших грузовиков. Они остановились. Затем началась выгрузка солдат, ощетинившихся винтовками.

— Я еще раз попробую поговорить с ними, — со вздохом сказал мистер Гершон.

— Им нужны мы, — ответил Эрик, указав на шестерых нацистских солдат, которых семья Гершона безуспешно прятала весь прошлый месяц.

Это были ни в чем не повинные юноши, пойманные в нечто большее, чем они могли понять, — в невероятную иллюзию, похожую на их прошлую жизнь.

— Они хотят убить нас, верно?

Снаружи кто-то из активистов взял рупор и начал выкрикивать речовки в направлении дома. Толпа оживилась.

— Возвращайтесь в ад! — кричали люди.

— Собирайте семью и уходите, — сказал Нико.

Другие солдаты жестами выразили свое согласие.

— Мы сдадимся. Это зашло слишком далеко. Как участники войны, мы заслуживаем ареста и трибунала.

Мистер Гершон со вздохом присел на корточки. Дрожь сотрясала его хрупкое тело. Он вновь похлопал Нико по руке.

— Вы уже умерли однажды, — сказал он. — Разве такого искупления не достаточно? Мы не отдадим вас на растерзание. Мы докажем им, что войны создаются отдельными личностями и что люди разных эпох могут относиться друг к другу более разумно. Мы способны жить с вами в мире — например, моя еврейская семья и вы, молодые немецкие парни, которым безумный садист отдал приказ: «Наводите ужас и делайте все, что угодно!»

Он посмотрел на жену.

— Мы должны показать нашим согражданам, что в мире существует прощение.

Супруга встретила его слова решительным согласием.

Наверху послышался звук разбитого стекла, за которым последовало громкое шипение. Что-то ударилось о стену рядом с подоконником. Под окном начало расцветать белое облако.

— Газ! — прикрыв ладонью рот, сказал Тимо.

— Все нормально, — мягким тоном произнес мистер Гершон. — Пусть все случится мирно и спокойно.

Он посмотрел на немецких солдат.

— Вы не должны оказывать сопротивление, — продолжил старик. — Они арестуют нас, и все этим кончится.

— Нет, нас убьют! — крикнул Тимо. — Мы должны сражаться до последнего патрона!

— Он прав, — сказал Эрик.

Парень встал и, подойдя к окну, осторожно выглянул наружу. Возможно, он подсчитывал количество людей с оружием.

— Нет, — настойчиво произнес мистер Гершон. — Мы не можем этого позволить! Если вы будете сражаться, вас убьют, и все люди запомнят только одно — что мой дом был заполнен нацистскими солдатами, которые даже после возвращения из могил могли лишь воевать и убивать мирных граждан!

Раздался стук в дверь.

— Спасибо вам, герр Гершон, — сказал Нико. — Вы…

Треск выбитой двери оборвал его фразу.

Три недели назад сварливого мужа Люсиль и ее ранее умершего сына арестовали по надуманному обвинению в хулиганских действиях. И хотя, по общему признанию, они не совершали ничего предосудительного, все адвокаты мира потерпели бы фиаско, отстаивая невиновность Харольда Харгрейва. А ведь он был только раздражительным стариком. Статус мертвого, но ныне ожившего Джейкоба тоже не подвергался в суде никакому сомнению. Хотя Люсиль частично поддерживала общие взгляды на права людей и неизбежную несправедливость прокуроров, она всем сердцем верила, что винить тут можно было только Бюро.

Ее семья не сделала ничего плохого. Харольд с сыном совершали прогулку по своему участку — не на правительственной земле, а в пределах частных владений. Затем им пришлось пройти по шоссе, которое было оккупировано людьми из Бюро. Поэтому солдаты выследили их и арестовали за несоблюдение президентского указа.

После их ареста Люсиль, несмотря на упорные попытки заснуть, фактически не спала всю ночь. После этого сны обычно приходят с настоятельностью судебной повестки — то есть в самое непредсказуемое и неучтивое время. Вот почему Люсиль, одетая в лучший воскресный наряд, обмякла теперь на церковной скамье, с головой, повисшей под тем знакомым углом, который часто можно видеть у детей, не выспавшихся ночью. Ее лоб покрылся испариной. Июнь уже вступал в свои права, и каждый день казался финской сауной.

Люсиль приснился сон про рыбу. Ей снилось, что она стояла в толпе людей, которые умирали от голода. У ее ног находилось пятигаллоновое пластмассовое ведро, наполненное окунями, форелью, камбалой и морскими окунями.

— Я помогу вам, — крикнула она. — Идите сюда. Вот. Берите. Идите ко мне. Я сожалею о вашем положении. Да, берите. Пожалуйста, не стесняйтесь. Идите ко мне. Я накормлю вас. Простите меня. Вот, берите. Я прошу у вас прощения.

Люди, окружавшие ее, были «вернувшимися». Она не знала, по какой причине извинялась перед ними, но ей казалось это важным.