Три желания женщины-мечты - читать онлайн книгу. Автор: Дарья Донцова cтр.№ 52

В сорок первом году я была маленькой девочкой, но хорошо помню, как к нам пришли старики Комани и Лаврини, сели за стол и молча посмотрели на маму. Она заплакала, открыла потайное отделение в буфете, вынула оттуда коробочку с бриллиантовым кольцом и отдала патриархам. А те, по-прежнему не вымолвив ни слова, ушли.

Едва старики покинули дом, я бросилась к маме с вопросами и получила объяснение ее поведения. Я услышала вот что:

— Надюшенька, если кто-то из нас лишит жизни человека, пусть даже врага, он никогда не попадет после смерти на небеса, куда уходят пуштаны, его душа обречена вечно страдать в одиночестве. Поэтому мы все сегодня ради встречи с предками отдали по одному украшению. Есть человек, который за большие деньги сделает так, чтобы к пуштанам не приходили повестки, уничтожит в военкомате их личные дела.

Это оказалось правдой, про нас вроде забыли, никто повестку не получил.

В начале сороковых фотоаппарат в СССР стоил дорого, снимки проявляли дома или отдавали специалисту. У нас никто не умел этого делать, а все лаборатории в ближайших городах в связи с войной закрылись.

Первого июня сорок второго года рано утром дедушка вручил мне большую коробку цветных карандашей, чистый блокнот и сказал:

— Пока не закончится война, ты будешь летописцем наших праздников. Карандаши используй исключительно для зарисовки костюмов и драгоценностей, на другое их тратить нельзя — набор один, его следует беречь. Фотографии мы сделать не можем, пленку купить и проявить негде. Вся надежда на тебя. Перенеси на бумагу, как выглядят наши украшения, одежда, тщательно запиши, у кого какие платье, браслеты, бусы. Наденька, запомни, если случится что-то плохое, ты обязана сберечь блокнот, это наша история. Поклянись на фигурке божества, что выполнишь мой указ, несмотря ни на что…

Став взрослой женщиной, я поняла, что мудрый дед предчувствовал беду, знал, что после победы пуштанам придется несладко. Но тогда я просто сделала то, что он велел, — произнесла клятву, а потом принялась работать над портретами. Дедушка предупредил всех, мне охотно позировали. Я намечала контур простым карандашом, а потом в течение месяца рисовала картинку в цвете. Если детали забывались, шла к людям домой, мне показывали праздничную одежду и украшения. Все знали: Надя Василини — летописец.

В октябре сорок пятого года поселение, где жили пуштаны, обнесли колючей проволокой, а весь народ обвинили в предательстве. У людей отняли паспорта и велели сдать семейные драгоценности. Солдаты обыскивали дома, но хозяева успели хорошо спрятать то, что получили от предков.

Не стану описывать нашу жизнь в гетто, с нами сделали то, что фашисты сотворили с евреями, цыганами и другими не арийцами. Над взрослыми издевались, их убивали. А вот до уничтожения детей все же не опустились. Всех, кто был младше четырнадцати лет, отправили в интернаты, поменяв им имена и фамилии и запретив даже думать о том, что они пуштаны.

Но чем сильнее гнет, тем быстрее человек понимает, что надо спасаться. Мои родители решили бежать. Я была самой маленькой в семье, но у меня оказались большие уши. Папа с мамой, думая, что дети спят, строили планы по ночам, а я не дремала и старательно их подслушивала. Один раз к родителям пришел Минори, лучший друг нашей семьи, и я узнала шокирующую правду.

— Пусть предки подарят крепкое здоровье Лизе Комани, — говорил Алексей Борисович, — она уже спасла многих, например Покрани. Сергей Михайлович, перед тем как убежать, отвел меня к Елизавете. И завтра мы всей семьей уходим отсюда. Я сказал Комани о вас, она согласилась помочь. Но за побег надо отдать драгоценности, Лиза ими с каким-то офицером из охраны расплачивается. Завтра на рассвете мы уйдем, а вы будете следующими. Не надо медлить, ведь всех могут убить, поскорее договаривайтесь с Елизаветой.

— На стене комендатуры висит указ о расстреле Покрани при побеге, — сказал мой отец. — Может, им не удалось на свободу выбраться?

— Это липа, — отрезал Алексей Борисович. — Сам подумай, Олег, что эмгэбэшникам было делать? Все видят: дом Покрани пуст. Как объяснить отсутствие семьи? Вот и повесили бумажонку про казнь. Они и про Лаврини такое писали, и про Гарпачи. И про нас наврут, и про вас. Не бойся, спасай семью.

— Ты прав, — согласился мой папа.

На следующее утро я кинулась к Маше Минори, своей лучшей подружке. Мы спрятались в сарае и стали шептаться.

— Знаю, вы сегодня убегаете, — сказала я, — наша семья тоже вскоре уйдет.

— Да, — подтвердила Маша, — в четыре утра надо быть в лесу у поваленной березы, где Ведьмино болото. Смотри.

Машенька подняла кофту, и я увидела у нее на шее медальон из золота в виде райской птицы невероятной красоты, ее хвост и крылья были усыпаны рубинами. Украшение было мне знакомо, я его рисовала.

— Ты надела мамину вещь, — испугалась я. — С ума сошла? Нельзя брать ничего без спроса.

— Мамочка сама мне велела так поступить, — пояснила подружка. — За наше спасение от смерти надо все драгоценности отдать. Но мама хочет птичку сохранить, поэтому приказала ее под одеждой спрятать. Ой, мне так страшно! Я боюсь!

Я решила подбодрить Машу.

— Все будет хорошо.

Но она все плакала, никак не могла успокоиться. И тогда я сказала:

— Хочешь, пойду с тобой?

— Очень, — всхлипнула Маша. — Только это невозможно, Лиза уводит одну нашу семью.

— Прибегу на болото за час до вас, — пообещала я, — залезу на кривую ель, спрячусь в ветвях. Мне дедушка объяснял, как лучше в лесу ховаться: не в кустах надо сидеть — те, кто за тобой гонится, первым делом «зеленку» обшарят, — а вскарабкаться на дерево с густой кроной, люди редко вверх смотрят. Меня никто не заметит, но ты будешь знать, что я рядом, и перестанешь бояться.

Трудно придумать большую глупость, чем та, которую я предложила. Но вспомните, сколько мне было лет. К тому же старшие постоянно твердили детям: все пуштаны братья и сестры, вы обязаны помогать друг другу, вы одной крови. Я была ребенком, но дети в гетто взрослеют рано. Конечно, я знала, что эмгэбэшники уничтожают тех, кто отказывается им подчиняться. Почему не подумала, что за Минори могут проследить, поймать их, расстрелять, что солдаты заметят меня на елке и не колеблясь убьют? Ответ один: я об этом просто не думала».

Я на секунду оторвалась от письма.

«Мы с тобой одной крови, ты и я» — так пантера Багира советовала Маугли говорить при встрече с любым зверем.

Люди тоже животные. В учебниках биологии про нас написано: «Человек. Тип: хордовые. Подтип: позвоночные. Инфратип: челюстноротые. Надкласс: четвероногие. Класс: млекопитающие. Подкласс: плацентарные или высшие звери. Отряд: приматы. Подотряд: сухоносые обезьяны. Инфраотряд: обезьянообразные. Парвотряд: узконосые обезьяны. Надсемейство: человекообразные обезьяны. Семейство: гоминиды. Род: люди. Вид: человек разумный». Наука считает нас обезьянами, а мы думаем, что являемся царями природы. Вот только на массовые убийства, кровопролитные войны, уничтожение друг друга из желания стать богатыми и могущественными способны исключительно люди. Может, человечество использует данный ему разум неправильно?