Мобберы - читать онлайн книгу. Автор: Александр Рыжов cтр.№ 49

Ей не поверили. Трубку из её руки выдрал Хрофт и, чехвостя водяного на все лады, потребовал, чтобы Асмуда без промедления выпустили из неволи. Ему ответили с аналогичной экспрессией, диалог получился контрпродуктивным. Неудача постигла и Джима. Его окрестили четырёхглазым засранцем и послали в такое географическо-физиологическое захолустье, куда не добирался ещё ни один путешественник.

– Даём вам двадцать четыре часа. Будете нам дыни компостировать, сделаем из вашего мэна сначала вумен, а опосля начинку для беляшей.

– Ок, – сказал Хрофт, когда Рита положила мобильник в сумочку. – Идём в ментуру?

Их завлекли в ловушку, из которой самостоятельно было уже не выбраться. Рита признала, что на этот раз они бессильны что-либо противопоставить своим врагам. Жизнь Асмуда была брошена на весы, которые от минуты к минуте склонялись не в его пользу.

Джим ещё возражал, высказывал какие-то суждения, обнадёживал, но Хрофт сказал ему:

– Прикрой своё паяло, заморыш! Мне Асмуд – как брат кровный. Без него дружина моя – пшик. Если они его укокошат, я их из-под земли вырою, загрызу, как сусликов… А после с ума сойду и харакири себе мечом сделаю.

– Не надо! – взмолилась Рита. – Мы уладим. Я скажу папе, он всю питерскую полицию подключит. Мы вытащим Асмуда! Живого и невредимого.

– Шевелите культяпками! Разгубошлёпились тут… – Хрофт прибавил скорости и впилился в кривобокий бак, изъеденный коррозией.

Возле бака стоял чумазый бомж, он ковырялся в соре, выбирал съестное и складывал в тару из-под сапожек от Гуччи. Явление Хрофта вырвало его из мира грёз и вожделений. Он бросил обратно в бак вздувшуюся банку латвийских шпрот, цопнул коробку с найденным добром и прижал её к себе. Хрофт, потирая акупунктурную точку, на которой должен был вскоре появиться синяк, крыл отборными ругательствами и бак, и тех, кто его здесь приткнул.

– Пардон, – сказал Джим бомжу. – Наш друг не хотел вас беспокоить.

– Ничего-ничего, – проквакал бомж, пятясь.

Ему было лет пятьдесят, лицо не испитое, одет в костюм-тройку, ещё не успевший прохудиться и истрепаться. Помимо всего прочего, на нём был галстук! Рита никогда не видела бомжей при галстуках. Заинтересованная, она посмотрела на него внимательнее, и внезапное «ой» вырвалось из её уст.

На неё глядел Андрей Никитич Калитвинцев, искусствовед. Такой, каким он был изображён на титульной странице своего сайта.

Рита двинулась к нему, остановилась, снова двинулась. Прижимая к ввалившейся груди коробку, словно то был несессер с сапфирами, бомж по-рачьи отступал от бака, намереваясь, по всей видимости, дать стрекача.

– Андрей Никитич? Вы?…

Конечно, ей случалось обмишуриваться. Конечно, есть люди, похожие друг на друга, как двойняшки. Но этот… Пусть черномазый, пожамканный, небритый – но это был тот самый человек, чей портрет они с Джимом видели в Интернете! Джим тоже опознал его и стал заходить сзади, отсекая ему пути к бегству. Бомж уронил коробку с добытыми припасами и попробовал пропихнуться между баком и стеной дома. Но там возвышался Хрофт.

– Не дай ему уйти, – велела Рита и произнесла ласково, как дрессировщица, разговаривающая со строптивым пуделем: – Андрей Никитич, куда же вы? Мы – ваши друзья, уделите нам хотя бы минутку.

– В-вы меня с кем-то п-путаете, – ответил он, заикаясь.

– Мы ни с кем вас не путаем. Ваша фамилия – Калитвинцев, и до недавнего времени вы числились в персонале Русского музея.

– П-почему до н-недавнего? – спросил бомж, сдуваясь, как резиновый пузырь.

– Потому что вы умерли. Вчера вас похоронили за счёт музея, сподвижники произнесли траурные спичи и выпили за ваш упокой. Хотите взглянуть на свою могилку?

– Это умопомешательство! – Бомж галстуком, напоминавшим ленту гофрированной бумаги, отёр немытое лицо. – Я ж-жив! Я не умер!

– Теперь вам трудновато будет это доказать.

– У меня п-при себе п-паспорт, банковская карта!..

– Уже составлено заключение о вашей смерти. Считается, что паспорт у вас украли, а сами вы сыграли в ящик, так и не оправившись от травмы черепа. Ваша квартира опечатана, полиция ищет родственников, имеющих право на её наследование. Имущества после пожара осталось немного, но сама жилплощадь – лакомый кусок. Даже если у вас и не было наследников, они отыщутся, поверьте.

– В моей к-квартире был пожар?

– Андрей Никитич, – сказала Рита, видя, что самообладание вернулось к нему, – давайте сядем где-нибудь в «Макдоналдсе» и потолкуем. Уверена, что мы способны помочь друг другу: мы – вам, а вы – нам.

– В «Макдоналдсе»? Я и в магазины-то б-боюсь заходить! Меня же сразу п-пристрелят!

– Кто?

Он поглядел по сторонам. Лицо его выражало озабоченность.

– Тут недалеко есть з-закусочная, я там иногда обедаю. Можно п-пойти туда. Только з-заклинаю вас: не выдавайте меня! От этого зависит м-моя ж-жизнь…

Закусочная представляла собой напитанную прогорклостью столовку с меню, характерным для придорожной среднеазиатской чайханы времён продовольственного дефицита. Ни Рита, ни Джим к предлагавшейся в небогатом ассортименте стряпне не притронулись, Хрофт взял себе свекольный салат, а Андрей Никитич, посмотрев на них глазами бездомного котёнка, проговорил:

– Не будете ли вы так л-любезны заказать мне шурпу и порцию б-биточков? Я с вами п-потом расплачусь…

Рита выполнила его просьбу. С прожорливостью изголодавшегося койота он накинулся на баланду, в которой колобродила разрезанная вдоль морковка.

– Отстой, – сказал Хрофт, продегустировав салат.

– Да? А по мне здесь очень п-прилично готовят… Вы не возражаете, если я д-доем? – И Андрей Никитич потащил к себе тарелку с бордовым силосом.

Когда он насытился, Рита заставила его приступить к рассказу.

– Как получилось, что вместо вас в больницу угодил другой человек, а вы пробавляетесь тем, что роетесь во вторсырье?

Калитвинцев вытер губы резаной обёрточной бумагой, засунутой во втулку от станочного подшипника, стоявшую посреди стола.

– Мои з-злоключения достойны пера Гамсуна. Или п-по меньшей мере Конан Дойла. Вот уже н-неделя, как я питаюсь тем, что люди выбрасывают за ненадобностью. Так что с-спасибо за угощение.

И он принялся рассказывать.

В ту ночь он засиделся на работе и вышел, когда на город уже опустилась бело-серая пелена. Он попрощался с музейной охраной, спустился с крыльца и направился к своей «четвёрке». Открыл ключом дверцу (сигналки на машине не было), сунулся в салон и тут же получил чем-то тяжёлым по темени. В голове заполыхало так, словно жар-птица распушила свой павлиний хвост.

Чувства к нему вернулись, когда он уже сидел в своей машине на переднем пассажирском сиденье, привалившись к дверце. Машиной правил импозантный мужчина примерно его возраста и телосложения, одетый в блайзер с иголочки. Именно так – авантажно и представительно – должен был, по мнению Андрея Никитича, выглядеть патрон какого-нибудь влиятельного мафиозного клана.