Мобберы - читать онлайн книгу. Автор: Александр Рыжов cтр.№ 3

– Девушка!

Окликнул ботаник. А она-то думала, что он и не догадывался о её присутствии.

– Девушка, – над верхним краем распечатки блеснули толстые линзы, – вы книгу забыли.

Синий томик лежал на скамейке. Если ботаник рассчитывал, что Рита с досадой саданёт себя по лбу и бросится назад, он ошибался.

– Не забыла, а оставила, – сказала Рита с нажимом.

Ботаник отложил распечатку и перевёл взор на лежавшую рядом книжку.

– Чем это вам не потрафил Кобо Абэ?

Пожалуй, ему больше, чем восемнадцать. Двадцатник, точно.

– Почему не потрафил? «Женщина в песках» – очень умная вещь.

– Зачем же вы её бросили?

– Не бросила, а оставила, – повторила Рита терпеливо.

Нет, всё-таки не больше восемнадцати. За стёклами очков – наивные младенческие глаза.

– Мне?

– Может быть, и вам.

Ботаник взял книгу в руки. Раскрыл и наткнулся на вложенную Ритой записку:

– «Эта книга находится в свободном плавании. Прочитай её и отпусти на волю».

Он непонимающе уставился на Риту.

– Вы что, никогда не слышали о буккроссе? – удивилась она.

– Нет.

Есть ещё на свете невежественные люди. Придётся просвещать.

– Это такое международное движение, его придумал Рон Хойнбекер, – стала объяснять Рита. – Хотя нет… всё это пустяки, которые не стоит запоминать. Суть проста: вы берёте прочитанную вами книгу и отпускаете на волю. То есть оставляете в каком-нибудь месте, где она будет найдена человеком, которому хочется её прочесть. В кафе, в троллейбусе, в магазине, на уличной скамейке…

– Но если вы знаете этого человека, почему не отдать книгу ему в руки?

– В том-то и дело, что я его не знаю, – улыбнулась Рита. Простодушность ботаника умиляла её. – Я не знаю его, а он не знает меня.

– Тогда как он узнает, где и когда вы оставили ему книгу?

– Элементарно, через Инет. Сегодня утром я сообщила в Сети, что оставлю «Женщину в песках» Кобо Абэ в этом парке. Кому нужно – тот отыщет. На прошлой неделе я по точно такой же ориентировке нашла в телефонной будке «Игру в бисер» Гессе, прочитала её и снова отпустила на свободу. Согласитесь, это гуманно. Книги не должны пылиться на полках.

– Возможно, вы правы, – бормотнул ботаник и, как карикатурный Джим Хокинс из мультика «Остров сокровищ», ткнул указательным пальцем в дужку очков у себя на переносице. – Любопытная забава.

– Не забава, а серьёзный культурный обмен, – строго произнесла Рита. – Полмиллиона книг по всему миру кочуют таким образом.

Ботаник повертел книгу в руках, будто раздумывая, имеет ли он право взять на себя ответственность за её дальнейшую судьбу. Между ним и Ритой прошла женщина с коляской, в которой похныкивал упакованный не по погоде пухленький ребёнок. Рита, считая, что разговор окончен, собиралась уйти, но случайно увидела ноги этой женщины и не удержалась от смешка. На них были разные босоножки: одна коричневая, уже слегка потёртая, другая новенькая, белая, с небольшим налётом дорожной пыли. Рите самой в спешке доводилось путать обувку и даже топать по сугробам в комнатных тапочках, а после краснеть, слушая шуточки окружающих. Но такова уж гнусная человеческая природа: искушение посмеяться над ближним, попавшим в анекдотическую ситуацию, непреодолимо.

Рита прикрыла рот ладонью, дождалась, когда женщина отойдёт достаточно далеко, и только после этого, не сдерживаясь, фыркнула. Ботаник снова воззрился на неё:

– Что случилось?

Ей стало весело. Она подмигнула нахальным служивым, и они самодовольно загоготали. Что же всё-таки в них не то? Выбритые до бирюзовости глуповатые моськи, форма, погоны… в погонах она никогда не разбиралась. Ноги… Она уже где-то слышала о том, что российскую армию переобувают в ботинки (вот и название припомнилось: берцы), но на бравых витязях, сидевших напротив, ботинки были разного цвета! Более того – разного фасона и совсем не похожие на армейские. Бурый с круглыми обводами соседствовал с белым остроносым, а чёрный, квадратный, как подбородок тяжеловеса, – с изящным, изогнутым светло-серым.

Рита посмотрела туда, где скрылась женщина с коляской, опять устремила взгляд на вояк. Начинающие донжуаны в лягушачьих гимнастерках таращились на неё и точно облизывали на расстоянии её голые, облитые загаром плечи и открытые щиколотки. Она рассеянно шагнула к скамейке, где сидел ботаник.

– Слушайте, – проговорил он, листая синий томик, – а вот, допустим, я захочу стать одним из промежуточных звеньев в вашем культурном обмене, как мне тогда…

– Смотрите! – перебила Рита негромко.

– Что? – воздел ершистые брови ботаник.

– Какая… какая смешная обувь у тех двоих.

Ботаник проследил за её взглядом.

– Бывает… Человеку вообще свойственно быть невнимательным.

Рита медленно, как робот, обвела глазами парк и перестала чувствовать жару. У каждого второго из сидевших, стоявших, слонявшихся здесь левая и правая ноги были обуты по-разному. Но, кроме неё, никто – никто! – этого не замечал! Она прижала пальцы к похолодевшему лбу и села на скамью.

– Что с вами? – участливо спросил ботаник, придвинувшись ближе.

Силясь понять, не сошла ли она с ума, Рита опустила голову. И совсем оцепенела. Кроссовки на ногах у ботаника тоже отличались друг от друга! Он похлопывал подошвами по земле, а Рита сидела и чувствовала, как в сердце проникает панический ужас.

– Вам дурно? – Ботаник протянул руку и коснулся её плеча.

Это касание вмиг разбудило её. Отпрянув, она громко вскрикнула, вскочила и опрометью кинулась вон из парка, оставив на скамейке, помимо книги, свою сумочку с кошельком, документами и мобильным телефоном…

Влад не был коренным питерцем. К северной столице он имел очень небольшое отношение – ровно такое, какое могло сформироваться за три месяца у хронического пофигиста, успевшего к двадцати трём годам пожить в двадцати четырёх населённых пунктах. На невские берега он прибыл в конце марта автостопом из Набережных Челнов, где всё было великолепно, за исключением одного – не хватало простора. В Питере, по мнению Влада, должно было дышаться вольготнее, и он, прихватив свой нехитрый скарб, умещавшийся в перепачканном красками фанерном чемоданчике, двинул на северо-запад.

Простора в Питере действительно хватало. Устроившись в медицинскую общагу под видом приехавшего на учебу анестезиолога-реаниматолога (выглядел интеллигентно, убедительно – кроме паспорта, никаких документов не потребовали), он часто смотрел из окна на купола Александро-Невской лавры, на их золотые округлости, в которые, как в бездонные зеркала, проваливалось небо, и думал, что неплохо пожить здесь годик-другой, поучиться объёму и перспективе. Рука в такие часы сама собой набрасывала новые эскизы.