17 оргазмов весны. Маша Онегина - читать онлайн книгу. Автор: Михаил Камалеев cтр.№ 17

Мне в какой-то мере даже нравилось то состояние, в котором я находился: полнейшая отстраненность от происходящего вокруг. И это притом, что я был в центре событий. Как будто я превратился в камеру на съемках фильма – я все видел, слышал, я был там, где нужно было быть в каждый конкретный момент, но решения о том, что правильно, а что нет, принимает режиссер, находящийся где-то не совсем прямо вот рядом, и наблюдающий за картинкой на своем мониторе.

Режиссер же, судя по всему, решил уехать в небольшой внеплановый отпуск, поэтому камера работала самостоятельно и наснимала такого, что буйные ночные фантазии Тарантино по сравнению с этим – примерно как мультики «Гравити Фолз»: отличные, но детские…

@@@

Я снял относительно дешевую, огромную, но практически пустую двухкомнатную квартиру с высоченными потолками совсем недалеко от метро «Перово». По длинному коридору разносилось гулкое эхо, стоило лишь чуть-чуть пошевелиться, а звук упавшей на пол пустой бутылки мгновенно превращался в предсмертные вопли рушащейся многоэтажки. Кран на кухне, видимо, не желавший мириться с моим непрошенным соседством, извергал стоны проснувшегося после недельного запоя чахоточного бомжа. Единственным положительным моментом во всем этом позднесталинском великолепии была гигантская двуспальная кровать, которой я в первый же день заменил кишащее насекомыми подобие дивана с отваливающейся спинкой. Кровать эта, кстати, так ни разу и не стала свидетельницей чьего-либо еще присутствия кроме меня – даже мысли о сексе с кем-нибудь [кроме Онегиной] вызывали во мне кипящее чувство негодования и брезгливости. К тому же, антидепрессанты, как известно, практически полностью подавляют хоть какое-то желание.

Приезжавших изредка навестить меня родственников я всегда предусмотрительно селил в одной и той же гостинице на Большой Дмитровке, ссылаясь на удобство проживания в центре [наглое вранье, конечно же] и паразитируя на собственном ощущении траура и желании переживать свою боль в одиночестве.

Впрочем, каким-то образом мне постоянно удавалось отбиваться от настырного желания родителей и прочих приезжать ко мне. К тому же, безлимитный мобильный тариф и практически ежедневные перетерки в скайпе создавали иллюзию, что я так и продолжаю жить в соседнем с ними районе нашего города.

Целыми днями я ничем не занимался. В смысле, ничем полезным и содержательным. Я либо валялся на своей безразмерной кровати, в стотысячный раз пересматривая одни и те же фильмы и сериалы, либо, не обращая внимания на время суток и погодные условия, шлялся пешком по городу, забираясь иногда в такие дебри, о существовании которых имеет представление не каждый коренной местный житель. Учитывая то, что спал я от силы три-четыре часа в сутки и постоянно пил, бесполезно пытаясь спастись от этой выматывающей бессонницы, каждый взгляд в зеркало обнаруживал на той стороне реальности бледно-серое изможденное лицо с мешками под глазами, впалыми щеками и острыми скулами.

На этой же стороне бытия я постоянно наблюдал самые разные, необъяснимо удивительные, картины и ситуации.

Я видел, как в четыре часа утра на пустом бульваре в районе «Тульской», в полной тишине, под слабым светом уличного фонаря, девушка передает двум мужчинам грудного ребенка, укутанного в какое-то нелепое одеяльце. А затем, мелко дрожа и растирая слезы по лицу, долго смотрит вслед автомобилю, на котором они уехали.

Я видел, как немолодой, отлично одетый мужчина в недешевом ресторане вальяжно и снисходительно провожает своих приятелей со словами: «Я с вами не пойду, у меня здесь еще одна встреча», а затем, когда они исчезают из вида, судорожно доедает все, что осталось на их тарелках.

Я случайно стал свидетелем того, как торгуют фальшивыми паспортами на Казанском вокзале.

В заброшенном и подготовленном к сносу здании где-то на Каширском шоссе я обнаружил целое общежитие спайсокуров – десятка три отвратительно выглядящих тел, забившихся в единственную комнату с целыми окнами. Не уверен, что все они были живы, когда я их видел.

Я видел полчище крыс, нападавших на проходивших мимо собак.

И очень-очень много чего еще…

Удивительно, но за все это время обследования самых злачных московских территорий я ни разу не попал в угрожающую мне ситуацию: никаких наездов, разборок, драк. Юные гопники в спальных районах, сбившиеся в агрессивные стаи и цепляющие всех на своем пути, смотрели сквозь меня своими пустыми глазами. Ночные полицейские патрули уступали мне дорогу. Даже вокзальные бомжи проходили мимо, не пытаясь стрельнуть сигареты и мелочь. Ощущение собственной неуязвимости будоражило, затягивало, заставляя все глубже и глубже погружаться в эту опасную игру. Впрочем, я уверен, что все эти «опасности» существовали лишь в моем уставшем и полуотключенном воображении. Но без придумывания интригующих подробностей и фантомных страхов мои «приключения» оказались бы просто пьяными бесцельными шатаниями по безразличному городу в тщетных попытках найти выход в другую реальность.

Подобные пьяные променады, кроме совершенной бессмысленности, имеют еще один побочный эффект: многочисленные, такие же бессмысленные, краткосрочные знакомства. Сосед по барной стойке в какой-нибудь забегаловке, мужик, которому ты добавил десятку на пиво в очереди в магазине, стайка шумных первокурсниц, впервые прогуливающих лекции, суровая дама, попросившая подтолкнуть машину, заблудившийся в незнакомом районе подслеповатый профессор – все эти одноразовые «друзья на час» заставляют на короткое время вынырнуть из постоянно преследующего тебя липкого морока однообразных мыслей и непрекращающегося пережевывания своих кошмаров. И вот ты уже придумываешь на ходу свою очередную биографию, полную красочных подробностей, совершенно не преследуя цели кого-либо обмануть. Это просто разновидность психотерапии: «навру с три короба, пусть удивляются».

Знакомство с Максом было, на первый взгляд, из той же серии: в половине десятого утра в среду мы были единственными посетителями одного бара в районе Чистых Прудов. Я пил ром с колой, а он водку с тоником. Мы даже не разговаривали, уставившись на большой экран, висящий на стене напротив, который показывал нам сначала Snatch, а потом Rock’n’Rolla, но пару раз, соблюдая негласный алкогольный этикет, приподняли бокалы навстречу друг другу. В районе полудня Макс, несколько пошатываясь, все же подошел ко мне, протянул руку, представляясь, похлопал по плечу, а затем неуверенно вышел, растворившись в хозяйничавшей на бульварах метели.

Я же предпочел остаться внутри, переместившись на удобный диван в углу рядом с розеткой, куда я немедленно воткнул зарядник для телефона. Мерзкий колючий снег и подлый ветер, нападавший на прохожих из многочисленных в этом районе арок, терпеливо ждали меня, но я не торопился на эту встречу. Бар работал круглосуточно, wi-fi был бесплатным и без пароля, а бармены явно любили всякую приятную для меня музыку: небанальный трип-хоп, разудалый девичий панк и ранний период творчества братьев Галлахеров. И, в целом, какая разница, где [ту] пить?

На улице уже начинало темнеть, когда кто-то уверенно поставил на мой столик бутылку джина и насмешливо спросил: