Лейла, снег и Людмила - читать онлайн книгу. Автор: Кафа аль-Зооби cтр.№ 73

Все время, остававшееся до отъезда и начала переделки квартиры, Люда посвятила подготовке ремонта по европейским стандартам. Чтобы выбрать материалы, ей пришлось объездить вместе с инженером и дизайнером все магазины города. Обои для стен приходилось выбирать из сотен расцветок, нужно было решить, из какого дерева будут изготовлены двери, подобрать к ним ручки, выбрать паркет, решить, какой керамикой отделать стены в ванной и на кухне. Подобрать краны, ткань для штор и люстры. В итоге, обнаружив, что ежедневно приходится делать выбор из вариантов, которым нет числа, она впала в панику.

Лейла оставалась жить вместе с Людой, как последнее напоминание об эпохе коммуналки. Но жила она теперь как гостья, до времени окончания учебы и отъезда, и Люда отказалась брать с нее плату за оставшиеся два месяца.

Чем ближе подходил срок отъезда на родину, где Лейла не была уже семь лет, тем более противоречивым вставало лицо родины в ее воображении. Однако вскоре жесткие черты этого лица стали смягчаться, – не благодаря храбрости Лейлы и вере в собственные силы, а потому, что она решила отсрочить момент столкновения, отложив окончательное возвращение еще на несколько лет. Она договорилась с руководством института о продолжении учебы в ординатуре и получении звания специалиста, причем за сниженную плату, что должно было помочь убедить отца согласиться. У врача без специализации нет будущего: «Сейчас время специалистов, папа». Она была уверена, что это ее главная битва, в которой она обязана одержать победу.

Идея возвращения в Россию ради получения специальности превращала поездку на родину в простой визит, который продлится всего лишь несколько месяцев. И это обстоятельство служило той волшебной палочкой, с помощью которой Лейла отсрочивала неизбежное противостояние еще на несколько лет. Она позволяла памяти свести представления о родине к привычным картинам, теплым и любимым, неизменно вызывавшим в ее душе ностальгию.

Временами из глубины памяти прилетал запах свежего миндаля, придавая петербургским дождям бархатный зеленый привкус.

Порой двери ее памяти неожиданно распахивались, и перед мысленным взором вставали те далекие пятничные утра, когда семья собиралась на завтрак, усевшись вокруг тарелок с традиционными блюдами, а от чая пахло только что сорванной мятой.

А тихие дороги Петербурга частенько возвращали Лейлу на улицы родного квартала, где каждый день в четыре часа дня раздавался неповторимый голос Ум Калтум [8] . Вспоминались школа и одноклассницы, и то, как они собирались вокруг Сумайи, певшей тоскливым голосом:

Знали бы родные, любимый мой,

Как я тебя люблю, знали бы…

И тогда любовь оканчивалась слезами, наполнявшими их глаза, и они вместе исполняли обряд любовных томлений и страданий.

Лейла шла по улицам Петербурга, напевая эту песню и не зная, как и в какой момент ее воспоминания перемешались: будто давным-давно, когда она еще сидела с подругами во дворе школы, разделяя с ними отчаяние и страдания, лицом того скрываемого от родни любимого, которое вставало в ее воображении, было лицо Андрея.

Андрей вышел из тюрьмы, поставив крест на своем врачебном будущем и не видя иного пути, кроме возвращения в родной город, – побежденным, с поникшей головой, чемоданами, полными книг Леонида Борисовича, словно сам Леонид Борисович сопровождал его.

Это были книги по философии, истории, литературе, и Андрей полагал, что найдет в них пищу, которая непременно заполнит в будущем долгие часы голода, пустоты и скуки. Особенно теперь, когда оборвались последние звенья романтизма, который, как Андрей прежде надеялся, должен был привести к берегу его мечты – добиться успеха в медицине – деле, которое он знал и любил.

В то же время он начал понимать, что ни медицина, ни литература, ни философия, ни история и никакая другая наука не в силах защитить человека от жестоких ударов эпохи.

Он вернулся на прежнюю работу, в поликлинику. Здесь он вновь нашел Катю, Ольгу и других коллег, но положение их ухудшилось настолько, что все они выглядели внезапно постаревшими.

Андрей работал, притворяясь довольным, и проводил свободное время так, что казалось, будто все в его жизни идет своим чередом. Иногда встречался с друзьями в дешевых закусочных или просиживал с ними допоздна за картами, время от времени флиртовал с медсестрами и молодыми пациентками, ходил к ним домой в поисках той, которая полюбила бы его и заставила забыть боль убитых надежд. Часто углублялся в чтение или работал в поликлинике несколько дней подряд, пытаясь убежать от отчаяния, пока не настал день, когда он объявил матери с тяжким вздохом:

– Я больше не могу. Я задохнусь в этом положении.

Действительно, Андрей был недоволен всем: месяцами не получал зарплату, и они с матерью перебивались кое-как. Неделя за неделей, день за днем жизнь становилась все безрадостней, и он оказался одним из тысяч голодающих и не имеющих никакой надежды на будущее врачей.

Андрею не доставляло удовольствия общение с друзьями в дешевых закусочных, и каждый раз он уходил оттуда, испытывая тошноту, – не только от плохого вина и паленой водки, но и от низости положения, в котором оказались все. Ради денег – любых денег – люди готовы были продать душу дьяволу.

Ни одна из женщин, с которыми ему приходилось иметь связь в ту пору, не способна была подарить ему и минуты настоящего счастья. Он чувствовал, что чем больше сближался с ними, тем больше увязал в своем одиночестве. Он понял, что сердце его превратилось в крепость, неприступную перед всеми видами любовных атак.

Ни чтение, ни поэзия больше не способны были ни открыть пути к мечтам, ни рассеять уныние, ни позволить увидеть, как солнце побеждает грусть серого дня, ни заставить ночной мрак растянуться за окном цветущим маковым лугом.

Все дни стали похожими друг на друга – облачные, туманные, и все пути упирались в непроходимую стену.

Фактически он был не свободен.

Спустя год после возвращения на работу в больницу Андрей позвонил Владимиру и спросил:

– Твое приглашение все еще в силе?

– Я уже год жду твоего звонка.

На следующий день он подал заявление об уходе. Затем завернул в газету диплом и документы по двухгодичному обучению в ординатуре, положил в пакет и запрятал в чемодан. «Временно, пока не вылезу из нищеты и не встану на ноги, а тогда продолжу учебу», – думал он в тот момент.

Мир предпринимательства, куда вступил Андрей, был совершенно новым – не только с точки зрения взаимоотношений и категории людей, с которыми ему приходилось иметь дело, но также с точки зрения ценностей.

– В нашем деле, друг, все зависит от прибыли. Хочешь преуспеть – научись оставлять в стороне свои эмоции, – заключил коротко Владимир.

Андрей внимал ему как школьному учителю, поскольку боялся потерпеть неудачу. Но Владимир успокоил его: