Чугуев позвонил Зябликову.
– Чем занимаешься? – спросил он, не представляясь.
– Леонид Аркадьевич, дорабатываю проект приватизации асбестоцементного завода!
– И на каком этапе?
– Осталась ваша подпись. Лиза сегодня брала документы для вас. Вы, впрочем, наверное, уже подписали.
– Не вздыхай так обречённо, Зябликов! Приезжай-ка ты ко мне! Посидим, потолкуем.
– К вам домой?
– Разве мы не коллеги? Разве у меня нет ещё трёх дней отпуска? – спросил Чугуев заплетающимся голосом.
Зябликов воодушевился.
– Да! Я сейчас. Что захватить?
– Колбаски. Помидорчиков. И-ик! Ну и пивка баночки две.
– Чешского?
– А как же?
Зябликов пообещал прилететь пулей.
Чугуев посмотрел на себя в зеркало и удивился. На него смотрел преуспевающий, знающий чего хочет, человек. Чугуев сделал пьяную улыбку. Смотрелось убедительно.
Зябликов, как и обещал, прилетел пулей.
– Вот, пожалуйста! Помидорчики, колбаска. Ваша любимая, кстати, икорка! Ну и пивко! Правда, в баночках не было, так я три бутылочки взял.
– Очень хорошо! Очень! – Чугуев пошатнулся, упал на стул возле холодильника, мотнул рукой в сторону стола. – Садись!
– Мне штрафную, как я понимаю?
Чугуев мотнул головой и разлил чачу по стопкам. Себе на донышке, гостю под завязку с горкой.
– С прибытием!
Они чокнулись. Чача Ядвиги Францевны, действительно, оказалась убойной. Чугуев только окунул кончик языка, и того хватило. Теперь он выглядел ещё пьянее.
Зябликов выпил вторую штрафную. Закурил.
– Значит, вы м-меня решили обойти? – Чугуев посмотрел на собутыльника мутными глазами.
– Да что ты, Леонид Аркадьевич? Мы за тебя пасть порвём кому угодно!
– Рвать ничего не надо. Давай лучше выпьем!
– Насыпай!
Выпив по третьей, Зябликов разохотился. Он потянулся за бутылём.
– Не надо гнать лошадей! Обожди!
– Лень, ты что? За море!
– Кино хочешь посмотреть?
– Да ну его, это кино! Лучше вот так, посидим, поговорим! Не так часто зовёшь в гости! И в квартиру, и в кабинет! – сострил заместитель.
– Курить хочешь?
– Спрашиваешь! Только в вашем подъезде не хочу. Там консьержка дикая. Я ей комплимент, а она: "Проходи!" Кстати, сколько ей лет?
– Двадцать.
– Вот это да! А ведёт себя как старушка. Наверняка что-то там у неё есть, – Зябликов облизнулся.
– Покурим в зале, там окно на лоджию открыто!
– Не замёрзнем?
– Не-а! – икнул для убедительности Чугуев.
Удержать Зябликова он не смог. Всё-таки выпил гость ещё стопку, перед тем как выйти в зал. Чугуев к тому времени намочил уже пол-языка.
– Поставлю кино, – Чугуев пошатнулся, обронив коробку с кассетами. Достал первую попавшуюся, посмотрел. – Четыре креста. Поставить?
– Давай, Лень! – Зябликов удобно расположился в кресле. Закурил.
Чугуев поставил кассету. Началось с сумеречного освещения и "рабочих звуков".
– Германская порнушка? Узнаю, узнаю. Качество только страдает. Наверняка, пиратская, а?! – Зябликов погрозил пальчиком. – Как он её драконит! Покажут яснее?
– Покажут, – Чугуев кивнул. Сходил на кухню. Вернулся с бутылкой пива.
– Отполируем?
– А! Давай! Я хоть и не в отпуске, но, – Зябликов посмотрел на часы, – время пребывания на объекте!
– Мы всю жизнь на объекте!
– И то верно! – Зябликов в одной руке держал фужер, другую протянул для пожатия.
Чугуев сдавил ладонь заместителя.
– Пей! А то сейчас интересное начнётся!
– Настолько интересное?
– Подавиться сможешь! – необычайно трезвым голосом сказал мэр.
Зябликов от неожиданности поперхнулся.
– Закусывай, закусывай!
Закусывая, морщась, гость опустил голову.
– Зябликов! Ты половой гигант! – громом раздался голос Елизаветы Николаевны.
Заместитель посмотрел на экран. Там высветились оба участника порносъёмки в полный рост. В этот момент Зябликову Лизка показалась страшной, сморщенной и высушенной как петушиный гребень в июльскую жару.
– Это откуда, Лёня?
– Забудь! – Чугуев дружески похлопал по плечу заместителя.
– Это она, эта сука подстроила? Подставила заместителя мэра, как такое забыть?
– Забудь, что ты заместитель мэра, – Чугуев улыбнулся. – И Лизавету тоже забудь. Ещё выпьешь? Или сразу напишешь заявление?
– Ты, ты почему такой трезвый? Только что лыка не вязал!
– А потому, Зябликов, что я мэр, а не твой собутыльник. Давай, решай. Пишешь заявление или объяснение по факту прелюбодеяния?
– Объяснение? Уволь!
– Считай, что уволен с сегодняшнего дня!
– Не круто ли берёшься? Ты же никто! И выбрали тебя мы, не забывай этого!
– Ты готов писать? – Чугуев открыл папку с чистым листом.
Зябликов, сопя, накропал заявление "по собственному желанию".
– Отдай кассету! Тогда подпишу!
– Что за условия? Вернёмся к объяснительной?
– Не надо. Я понял. Копий предостаточно. Но тебе, Леонид Аркадьевич, это с рук не сойдёт.
Ещё поворчав для острастки, заместитель подписал заявление.
– Прощай, Зябликов, половой гигант!
– Супругу-то, хоть не тронешь?
Чугуев пожал плечами.
– Ясно. Сволочь ты, Чугуев.
– Ещё одно оскорбление, и загремишь под статью. Я при исполнении, а ты чужой человек в нашей организации. Частное лицо. А лучше сказать, рожа. К тому же, бесстыжая! Иди уж! – Чугуев захлопнул двери.
Через полчаса раздался звонок. Чугуев поднял трубку.
– Что же вы делаете, Леонид Аркадьевич? Так можно все кадры растерять! Как я буду отчитываться перед областью за текучку?
– Вам, Клара Семёновна, я доверяю целиком и полностью. На вас надеюсь. Вы сможете оправдать любые кадровые пертурбации! – говорил, как чеканил, Чугуев.
– Польщена доверием, но…
– Это ваше право, Клара Семёновна! – Чугуев положил трубку. Закрыл глаза, задумался. Оставался ещё председатель профкома.
Леонид Аркадьевич посмотрел на часы. Пора звонить губернатору!