Сказки времен Империи - читать онлайн книгу. Автор: Александр Житинский cтр.№ 51

— Интересно, — сказал Филофенов, не отрываясь от подзорной трубы. — На флаге череп и кости. Что бы это могло означать?

— Вероятно, пираты, — пожал плечами я.

Филофенов отставил трубу в сторону и недоверчиво посмотрел на меня.

— Американские? — спросил он.

— Потом будет видно, — уклончиво ответил я.

— Что значит «потом»? Уж не хотите ли вы сказать…

В это время на корабле пиратов ударила пушка. Ядро просвистело над головой председателя комиссии и пробило в нашем парусе идеально круглую дыру. Филофенов, держась за живот, потрусил вниз, на палубу. А я продолжал курс на сближение. Я знал, что бой завершится победой тарификационной комиссии.

Дальше было много выстрелов, крика и грохота. Регина, визжа, как ночная кошка, стреляла сразу из двух револьверов. Петров рычал на матросов, среди которых был один довольно-таки пожилой режиссер, заставляя их бегать по вантам. Пираты один за другим прыгали на борт нашего парусника и вступали в рукопашную. Филофенов, прикрываясь сковородкой, бегал по палубе и выкрикивал команды. Его никто не слушал.

Я невозмутимо опирался на штурвал и время от времени убирал из боя очередного пирата.

Члены комиссии стали прыгать на пиратский барк. Первой устремилась туда Регина. Она пристрелила капитана флибустьеров и юркнула в его каюту. Через минуту она вышла оттуда, сгибаясь под тяжестью кованого сундука. Члены комиссии бросали за борт последних пиратов.

Регина грохнула на палубу сундук и откинула крышку. В сундуке сверкнули бриллианты. Она погрузила руки в сундук по локти и в упоении подняла лицо к небу.

— К черту! К черту всех! — хрипела она. — Моя добыча! Законная!

И тут же принялась вешать на себя побрякушки.

Остальные бросились в трюмы и стали выносить на палубу парчу, ковры и хрустальные вазы. Филофенов, отдуваясь, припер японский цветной телевизор.

Неожиданно для меня они не вернулись на наш корабль, а стали поднимать паруса на пиратском барке. Регина вскарабкалась на мостик и схватила подзорную трубу. Сундук она поставила рядом с собою. Филофенов взялся за штурвал.

— На горизонте купеческий корабль! — крикнула Регина.

Пиратский барк отчалил от нас и понесся к горизонту. Черный флаг свирепо развевался на ветру. Члены комиссии с пистолетами и саблями сидели на кучах барахла, разбросанного по палубе.

На нашем паруснике остались только мы с Петровым. Петров вполголоса матерился….

— …и кончен бал! — была последняя его фраза.

Я очнулся. Петров докуривал сигарету. Члены комиссии еще спали в самых разнообразных позах, придерживая руками воображаемые ценности. Регина, откинувшись на спинку стула, прижимала к глазу кулак с несуществующей подзорной трубой. Петров медленно поднялся на сцену.

— Па-апрашу проснуться! — громовым голосом сказал он.

Члены комиссии нехотя зашевелились. Регина открыла глаза и посмотрела вниз, где должен был стоять сундук.

— Не хочу, не надо… — прошептала она и снова прикрыла глаза. Потом вздрогнула, выпрямилась и взглянула на нас уже осмысленным взглядом.

Мы раскланялись под финальные аккорды французской музыки.

Вслед за нами выступали силовые акробаты. Я подсматривал из-за кулис за членами комиссии. То один, то другой, прикрыв лицо ладонями, пытался погрузиться в сон. Регина сидела с остекленевшими глазами.

Наш номер обсуждался последним, когда уже были тарифицированы силовые акробаты и жонглер, а иллюзиониста и ученую собачку отвергли.

Слово взял престарелый режиссер. Он признал, что впервые видит нечто подобное на эстраде. Затем он детальнейшим образом разобрал сон с точки зрения режиссуры. По его словам, сон был излишне натуралистичен, хотя сцены абордажа неплохи.

Потом долго и хорошо говорили остальные. Чувствовалось, что словоговорение было их основной специальностью.

Интересно, что признаваемая всеми новизна жанра не приводила никого в восторг, а скорее ставилась мне в вину. Она была как бы отягчающим обстоятельством. Обсуждали буквально каждую мелочь: костюмы, систему вооружения и оснастки барка, погоду в Индийском океане. Всем не понравилось, что Филофенову достался японский телевизор. Эту деталь сочли малоправдоподобной.

Очень часто упоминалось слово «реализм».

— Предложенная концовка может быть истолкована превратно, — вдруг сказала Регина. — Да, наши зрители победили пиратов, но во имя чего? Чтобы самим овладеть награбленными сокровищами?

Она предложила иную концовку. Будто бы в трюме пиратского корабля томятся негритянские невольники, которых пираты везут на продажу. В результате боя невольников освобождают.

Я взглянул на Петрова. На кой черт он предложил мне купать их в бриллиантах? Петров сделал знак: соглашайтесь! Я согласился.

Короче говоря, нас тарифицировали. Вернее, тарифицировали меня и Глуховецкого, по всей видимости, принимая за него Петрова. Фамилия Глуховецкого была в списках комиссии.

Петров воспринял это как должное.

— Знаете, что я бы вам еще посоветовал? — сказал Филофенов, когда обсуждение закончилось. — Середина номера прекрасна, иллюзия убедительнейшая… Но оформление убого. Нужно расширить вступление и концовку. Непременно взять ассистентку…

— Может быть, предложим им Корианночку? — спросила Регина. — Она только что ушла из «Летающих блюдец».

— Ассистентка есть, — сказал Петров.

Я недоуменно взглянул на него.

— Ваша жена, — пояснил Петров. — Не скромничайте.

— Жена? — переспросил я, естественно, имея в виду свою жену, с которой мы расстались, и удивляясь нелепости предложения Петрова.

— Ну да, Яна.

— Ах, Яна…

— У вас несколько жен? — улыбнулся Петров. — Яна молода, красива и обаятельна. Кроме того, вам удобнее будет гастролировать.

Когда я дома рассказал об этой идее Яне, она пришла в восторг. Но прежде чем я увидел Яну, произошел один загадочный случай.

Я распрощался с Петровым и поехал домой на трамвае. У подъезда моего дома стояло пустое такси с потушенным огоньком. Я вошел в подъезд и увидел Регину Чинскую. Она нервно курила. Увидев меня, она бросила сигарету и возбужденно заговорила:

— У вас прекрасный номер, прекрасный… Вы далеко пойдете. Но я хочу вас предупредить: бойтесь Петрова!

— Вы его знаете? А Глуховецкий…

— Петров мой муж, — сказала Регина. — Бывший. А Глуховецкий— бездарный гипнотизер. Петров не выступал уже семь лет. Он гений гипноза… Зачем-то увлекся философией…

Она усмехнулась и вытянула из сумочки еще одну сигарету.

— Он не захотел выступать? — спросил я.