Размножение в неволе. Как примирить эротику и быт - читать онлайн книгу. Автор: Эстер Перель cтр.№ 48

Для многих женщин симуляция насильственного соблазнения обеспечивает безопасный выход сексуальной агрессии. Женская сексуальная агрессия настолько противоречит принятым в нашей культуре образам женственности, что мы позволяем себе выпустить ее на свободу только в фантазиях. Пусть этот воображаемый насильник, станет воплощением агрессии, которую так много женщин хотели бы, но не могут проявить сами.

Широко распространенная практика сексуального насилия над женщинами – жуткий фон для ставших популярными в наши дни фантазий о насилии, но в воображении насильник не выглядит реальным. Редко когда женщины видят детальный образ, скажем, с черными глазами или разбитой губой. Психотерапевт Джек Морин, специализирующийся на вопросах сексуальности, пишет, что воображаемые насильники, как правило, неагрессивны. В фантазиях жестокость и агрессия превращаются в нежность. Через образ такого нежного мужчины женщина может испытать радости здорового доминирования и подчинения, наполненного силой.

Для работы с клиентами я стараюсь создать дружественное к сексу пространство, где никого не судят, где не морализируют, где люди будут спокойно беседовать о своей сексуальности. Даже просто решившись поговорить на такую тему (ведь часто и это дается непросто), человек может почувствовать серьезные изменения. Секс становится и способом выявить конфликты, связанные с желанием и эмоциональной близостью, и способом преодоления расколов в отношениях. Мы с Джони решили использовать ее фантазии, чтобы проработать их с Рэем ключевые проблемы. Зависимость и пассивность, агрессия и контроль – чувства, которые Джони отрицала долгие годы и допускала только в собственных фантазиях. Признав это и заговорив о них на наших сеансах, она на шаг приблизилась к их высвобождению.

Когда Джони перестала стыдиться своих фантазий, она стала менее напряженной и начала принимать себя. Это казалось ей странным, но теперь она могла обратиться к Рэю с любыми просьбами и почти не нервничать. Из дальнейших бесед становилось понятно, что препятствия есть следствие простого недопонимания, которое, выйдя из-под контроля, долгое время накапливалось.

Долгие годы Рэй считал, что Джони нуждалась именно в нежном подходе, какой он и демонстрировал. Он даже думал, что этого хотят все женщины, и не понимал, почему на вопрос вроде «что мне для тебя сделать?» он получал лишь раздраженное: «Ничего!» Он не мог догадаться, что для Джони такая забота в контексте сексуальных отношений означала, что она не несет никакой ответственности и растворяется в полной зависимости, причем без чувства вины. Их отношения зашли в тупик: она отказывалась, он начинал упрашивать, она отказывала резче.

Когда Джони предложила Рэю проявить больше ассертивности и самоуверенности, для него это оказалось не менее освобождающим, чем для нее. Впервые он почувствовал, что в их отношениях есть место самым разнообразным чувствам, а не только нежности. Джони была потрясена, увидев, как позитивно Рэй реагирует на ее собственную уверенность и решительность. Даже само по себе признание желания быть совершенно пассивной стало актом невероятной решимости с ее стороны. Как и многие, она усвоила, что женщина, откровенно выражающая свою сексуальность, кажется шлюхой, непривлекательной, эгоистичной и уж точно не годится для эмоциональной близости. «Я боялась, что если скажу Рэю „делай так, а вот так не делай, помедленнее, задержись, и еще вот так, так и так“, то он почувствует угрозу своей мужественности».

Говоря о Рэе как о сексуальном мужчине, надеясь на его опыт и совершенно забывая свой, Джони реализовывала столетиями назад сформировавшийся образ женщины, готовой на все ради сохранения мужественности своего партнера. Или она так думала. Но ее предположения оказались ложными, ведь Рэй возбуждается как раз от ее активности, а уж от ее однозначных приказов – и подавно. Если женщина ведет себя с ним на равных, Рэю проще, так как не нужно угадывать и сомневаться, удастся ли все сделать так, как она хочет. Когда Джони активна, он уже не так волнуется о ней, и ее вялая реакция не давит на его мужественный образ. Ее возбуждение дает ему право просить большего и полностью погружаться в акт единения с любимой женщиной.

Джони никогда ничего не рассказывала Рэю о своих фантазиях, но после того, как он узнал об их содержании, их сексуальные и эмоциональные отношения серьезно изменились. Как только Джони поняла, чего именно ищет в сексе, и как только она осознала, какие личностные и социальные барьеры мешают ей получить удовольствие, она начала совершенно иначе строить отношения с Рэем. Мне она сказала: «Теперь я гораздо лучше понимаю, что для меня значит секс и что я хочу чувствовать, занимаясь им. Я могу говорить об этом с Рэем, не боясь проговориться о своих фантазиях, потому что мой стыд исчез».

Некоторые пары возбуждаются, делясь друг с другом своими фантазиями или разыгрывая их. Кэтрин и ее супруг придумывают разные соблазнительные подробности, когда планируют свои ролевые игры. Это нескучно, и оба могут быть кем-то (и с кем-то) другим, не ища при этом настоящих новых партнеров. В моногамии возникает разнообразие.

Но не каждому нужен билет в театр соблазна. Фантазии не обязательно пересказывать партнеру. Я вовсе не рекомендую обязательно делиться своими фантазиями: не все готовы жить в атмосфере фильма «Тайны исповеди» [45] . Мы можем держать свои фантазии при себе, и не потому, что нам стыдно. Мы осознаем, что, если начать обо всем этом говорить, возбуждение от придуманного мира улетучится. Тогда хорошо предаваться мечтам в одиночку, тем более что мы не всегда оказываемся на той же эмоциональной и эротической волне, что и наш партнер.

Давайте рассмотрим еще один пример: Нэт и его подруга Аманда. Нэт не стремится скрывать свои фантазии. О них несложно догадаться, взглянув на названия некоторых фильмов в его коллекции: Gang Bang 1, Gang Bang 2, Gang Bang 17, Gang Bang 50 [46] . Понятно, какая именно порнография ему нравится. Нэту и в голову никогда не приходило это скрывать – но и обсуждать данную тему он не особенно готов. «Для меня фантазии – какой-то фетиш. Не думаю, что люди всегда до конца понимают свои фетиши. Вот почему некоторые с таким трепетом относятся к обуви? Понятия не имею. Я пытался разобраться, но так ничего и не понял. И дело не в застенчивости. Я давно люблю все это, еще с подросткового возраста, и с моей реальной сексуальной жизнью это никак не связано».

Нэт и дальше бы спокойно предавался своим странным увлечениям, если бы не беспокойство Аманды. (И вообще-то Нэт мог бы и догадаться, что, оставляя подобные фильмы на виду, он провоцирует вопросы.) «Я не понимаю такого насилия. Меня это пугает, я начинаю чувствовать себя слишком уязвимой, – говорит она. – В этом же есть что-то нездоровое, да?» Аманда видит лишь похотливых мужчин, которые могут делать абсолютно все, что хотят, с беззащитными женщинами. А Нэт смотрит совсем другое кино. Когда я спрашиваю его: «Кто сильнее в этой сцене?», он тут же отвечает: «Конечно, женщина». Для Нэта возбуждающим оказывается как раз сексуальная сила женщины, которая готова быть сразу с несколькими мужчинами. Он не видит в этом ни насилия, ни боли. «Она хочет этого, и ей нравится. Если бы она не получала удовольствия, меня бы это не возбуждало».