Примерные девочки - читать онлайн книгу. Автор: Графиня де Сегюр cтр.№ 14

Дети живо оделись, и вся компания отправилась в путь. Третьего дня они, расстроенные потерей, шли по этой дороге молча и медленно. Теперь же дети были в волнении, забегали вперед и возвращались, спешили и говорили все вместе.

Они шли так быстро, что через полчаса были на месте. Девочки побежали было на мельницу, но госпожа де Розбур остановила их:

– Ни слова не говорите, дети! Ничем не выражайте нетерпения, не отходите от меня и не говорите, пока не увидите куклу.

Детям трудно было сдерживать себя, глазки у них горели, ноздри раздувались, язычку так хотелось говорить, а ножкам бежать вперед. Но дамы степенно пошли вперед, и девочкам ничего не оставалось, как покорно следовать за ними.

Мельничиха выбежала навстречу, присела тысячу раз и подала стулья.

– Садитесь, сударыни! Барышни, вот стульчики пониже.

Все расселись, девочки ерзали на стульях, но госпожа де Розбур кивнула им, чтобы сидели смирно.

– Как дела, мадам Леонар? – неспешно начала госпожа де Флервиль.

– Слава Богу, сударыня, все хорошо, – поклонилась жена мельника.

– А где ваша дочка Жанета?

– Право, не знаю, должно быть на мельнице.

– Позовите ее, дети хотят ее видеть.

Мельничиха подошла к двери и выглянула на улицу:

– Жанета, Жанета! Жанета, да иди же сюда! Куда ты запропастилась? Не идет, должно быть, не смеет.

– Отчего же не смеет? – поинтересовалась госпожа де Флервиль.

– А Бог ее знает! Как увидит барышень, так и затрепещет вся, должно быть, от радости.

– Мне бы хотелось поговорить с ней. Если она умная и добрая девочка, я ей принесу шелковую косынку и передник, чтобы надевать по праздникам.

Мадам Леонар засуетилась, стала звать дочку, побежала из дома на мельницу. Жанета было спряталась, но мать схватила ее за руку и потащила в дом. Девочка упиралась.

– Пойдем, противная девчонка!

– Я не хочу идти, пустите меня, я боюсь, – плакала Жанета.

– Да чего ты ревешь? Съедят они тебя, что ли? – сердилась мельничиха.

Жанета продолжала сопротивляться. Наконец ей удалось вырваться, и она убежала в свою каморку. Мадам Леонар рассердилась не на шутку, поскольку боялась, что придется проститься с обещанными косынкой и передником:

– Дура ты этакая! Я тебе спрячусь! Выдеру так, что долго будешь помнить!

Госпожа де Флервиль остановила ее:

– Полно-те, мадам Леонар. Я сама пойду к ней и поговорю. Не беспокойтесь, я дорогу знаю.

И госпожа де Флервиль вошла к Жанете, мельничиха последовала за ней. Девочка спряталась за стулом, госпожа де Флервиль молча вытащила ее оттуда, села на стул и, держа девочку за обе руки, сказала:

– Отчего ты прячешься, Жанета? Прежде ты выбегала мне навстречу.

Жанета молча опустила голову.

– И откуда у тебя взялась хорошая кукла? Ее видели у тебя намедни…

Жанета вспыхнула:

– Сусанна – лгунья! Она вовсе не видела куклу, я ничего ей не говорила, она все вам наврала!

– Отчего же ты думаешь, что это Сусанна мне сказала про это?

– Потому что она про меня всегда выдумает! Наговорила вам всяких глупостей!

– Почему ты бранишь именно Сусанну? Ведь я ее по имени не называла.

– Не верьте ни Сусанне, ни другим! – выкрикнула девочка. – Я не говорила, что мне подарили куклу, у меня даже и куклы никакой нет, все это враки!

– Чем ты больше говоришь, тем я больше вижу, что это ты лжешь, – сказала госпожа де Флервиль. – Уж не ты ли припрятала куклу, которую нашла в лесу в тот день, когда была буря?

– Ничего я не находила под дубом! Нет у меня куклы барышни Маргариты! – залилась краской Жанета.

– Тогда с чего ты взяла, что я говорю о Маргаритиной кукле и что она была под дубом?

Жанета, видя, что залгалась, начала кричать и вырываться. Госпожа де Флервиль выпустила ее и стала искать куклу. Она отворила шкаф и сундук, но там ее не было. Заметив, что Жанета побежала к кровати, точно желая, чтобы туда не подходили, госпожа де Флервиль подошла, наклонилась и увидела, что кукла лежит на кровати у стенки.

Дама обернулась к мельничихе и строго приказала достать куклу. Мадам Леонар задрожала всем телом и подала куклу.

– Вы знали, что у вашей дочки была эта кукла?

– Ей-Богу, нет, милая барыня, – ответила мельничиха. – Знай я об этом, сейчас же велела бы отнести куклу в замок. Ведь Жанета знает, чья это кукла, мы любовались ею еще в прошлый раз, когда барышня была здесь.

Потом мадам Леонар обернулась к дочери:

– Ах, негодяйка! Воровка дрянная, я тебя проучу! Я тебе покажу, что значит врать и воровать! Ишь, как ты напугала меня, я вся дрожу! Как ты только рот открыла, я поняла, что ты все врешь. Сейчас я тебя плеткой высеку, долго ждать не придется!

Жанета плакала, кричала, умоляла, уверяла, что больше не будет, но мадам Леонар была непреклонна.

Госпожа де Флервиль, боясь, что девочку накажут чересчур строго, старалась успокоить мельничиху и добилась от нее обещания, что она не будет сечь дочку, а только посадит на целый день в пустую комнату.

Дети были взволнованы этой сценой, ложью Жанеты, ее смущением, когда кукла нашлась, гневом и угрозами ее матери. Госпожа де Флервиль молча подала куклу Маргарите, простилась с мадам Леонар и вышла с госпожой де Розбур и детьми.

Они молча шли некоторое время, как вдруг громкий крик заставил их остановиться. За первым криком последовали другие вопли и стоны: это мадам Леонар расправлялась с маленькой воровкой – мельничиха не сдержала своего обещания не сечь дочь.

Дети целый день оставались под страшным впечатлением всего случившегося.

«Милыи май друзья, преезжайте завтра ко мне обедать, маменька преглошает вашу маму, мы паобедаем в пять, до обеда паиграем, а поели обеда пагуляем. Ошибок я знаю, што наделала, не смейтеся пожалуста!

Ваш друк Соня».

Камила получила это письмо через несколько дней после истории с куколкой. Она расхохоталась, видя такую пропасть ошибок в правописании, но, по доброте своей, никому не показала письма и пошла к матери.

– Маменька, Соня пишет мне, что госпожа Фичини приглашает нас завтра к себе обедать.

– Ай, какая скука! – отозвалась госпожа де Флервиль. – А тебе хочется ехать, Камила?

– Очень, маменька! Я люблю бедняжку Соню, она такая несчастная.

– Ты очень добра, Камила, а тебе ведь два раза досталось из-за нее, – заметила мать.

– Ах, маменька, но ведь Соня сама потом раскаивалась…