Укок. Битва Трех Царевен - читать онлайн книгу. Автор: Игорь Резун cтр.№ 68

— Так вот, мальчики, — она снова одарила их многообещающей улыбкой, — она скоро уедет. Туда, в Непал этот. Одним словом, она хочет отблагодарить тех людей, которые ее приютили.

— А я ей унитаз прочищал! — вдруг вспомнил Ванятка. — Она хорошая. Пряниками угостила.

— Вот видите! — Ирка хлопнула себя по крепким коленкам, снова помутив рассудок Виссариона. — Значит, вы ей добро сделали, и она отблагодарит. Ее состояние сейчас, как… ну, не знаю, как у всех наших олигархов. Включая этого, в Лондоне который, футбольный клуб купил… Забыла. Я футбол не смотрю. Поэтому вы должны сделать вот что…

Четко расставляя акценты, она рассказала притихшим мужикам, что они должны сделать, и добавила с непоколебимой уверенностью:

— …и будет вам Ш-шастье! Много! И бесплатно! Халява, короче.

Виссарион преданно посмотрел на женщину, как собака. И так же, как собака, положил свою лапищу ей на голую коленку. Коленка оказалась упругой на ощупь и бархатной, немного потной и горячей, как круп лошади, которую Виссарион гладил у бабки в деревне — в детстве.

— Ептить! Беспроблем!!! Сделаем!

Ирина оценивающе посмотрела на его руку, тискающую ее коленку, и добавила:

— Только без фокусов! Именно тогда, когда я сказала.

— Д-да… — пробормотал слесарь. — Ирочка, а может, мы эта… седня вместе пивка попьем?

Та деликатно сбросила его ладонь со своей ноги, поднялась, закинула на высокое плечо черный ремешок сумочки, скрестила длинные ноги, словно невзначай, и пообещала:

— Вот сделаете… ритуал. Тогда посмотрим. Чао, мальчики!

Когда Ирина ушла в сиянии летнего дня, цокая по тротуару так, будто она сопровождала парадный выезд императорской кареты, Ванятка в изнеможении проговорил:

— А-а… вот такую нам Симорон послал… ох-ха-а…

Виссарион посмотрел на него озадаченно, но свое любимое «Да по х… мне на твой Симорон!» почему-то не сказал.

Но на этом странные события, случившиеся в тот день, не закончились. Примерно через час после того, как ангел с безупречно гладкими коленками посетил двух сантехников, начальник МОБ Советского РОВД майор Киргизов вручил одному из участковых бумажку с адресом и каким-то текстом, присовокупив:

— Это на твоем участке, зайди, профилактируй. Кто там, как и с кем.

Участковый Витька Басалаев, вышедший в жизнь из школы законченным хулиганом и пьяницей и таким же пришедший в органы, прочитал бумажку, шевеля толстыми губами, и изумился:

— Виктор Леонтьич! Он что, шпион, что ли?!

— Шпион не шпион, — проворчал начальник МОБ, — а проверить надо. Сам понимаешь, ФСБ с нами шутки шутить не будет!

Спецуправление «Й» редко вмешивалось в судьбы граждан открыто, для этого у него имелись другие рычаги: пожарная охрана, СЭС или обыкновенное УФСБ, на худой конец. Так оно случилось и на этот раз. Бумага предписывала проверить документы у некоего Максурдина Абычегай-оола Джамшиевича и установить, есть ли у того разрешение на проживание в Новосибирске, по адресу сапожной мастерской, в доме номер пять по Морскому проспекту.

Витька вздохнул, спрятал бумажку в папку и пошел на участок.

Но на самом деле дорожка привела его в одну нехорошую квартиру, в которую вскоре пришли не очень хорошие люди и принесли с собой еще более нехорошую выпивку. В итоге к двенадцати ночи Витька, совсем нехорошо нафуячившись, выполз из квартиры, лихорадочно проверяя, на месте ли табельный ПМ, и запихивая в папку невесть зачем вытащенные листы: «А, колбасу резали. Ясно…»

Свежий воздух летней ночи слегка отрезвил его. Витька шел, сливаясь серой своей формой с наступившей ночью и пиная тротуарные бордюры мощными спецназовскими ботинками. Проходя мимо пятого дома, он вдруг углядел свет за фанерками, которыми были забраны, чтобы кошки не проникли, подвальные окна, и вспомнил. Шпион! Какой только разведки, алтайской, что ли? Витька спустился по ступенькам вниз, к ободранной двери и постучался. Тишина. Потом он, разозлившись, обошел дом, нагнулся к фанерному окошечку и заорал:

— Эй! Абычегай!!! Открывай, твою мать, чурка расписная! Слышь? Я твой курятник щас к едреням разнесу!

Но подвал не отвечал, а над Витькой отворилось окошко, грубый мужской голос заметил:

— Пьянь херова, шляются, спать не дают!

И прямо у виска участкового просвистела полная пластиковая бутылка воды, явно приготовленная для таких случаев. Не промахнись мужик мимо замаскированного темнотой Витьки, этот снаряд отправил бы участкового на больничную койку с тяжелым сотрясением. Витька разбираться не стал, а спрятался под козырек дома: тут крыша над входом защищала его от бутылкопада. Он уже хотел ломиться в дверь ботинками, но та неожиданно легко отворилась внутрь, пропуская Витьку.

Он зашел с каким-то неожиданным испугом. Подвал казался пустым, прямо уходила его темная сердцевина-коридор, направо, в крохотной каморке сапожника, горела чумазая лампочка на драном шнуре. Пахло кожей и подметками.

— Эй, мля, чурка!!! — рявкнул Витька. — Выходи, че прячешься?! Бить не буду…

И снова никто не ответил. Участковый выхватил пистолет, спустил предохранитель и, держа оружие дулом вверх у плеча, как насмотрелся в американских боевиках, заглянул сначала в каморку. Там было совсем пусто. Потом он услышал шорох в глубине подвала. Полез за фонариком и понял, что батарейки сели, фонарик источал только слабое, размытое пятно света. Но все равно, тыча им впереди себя, Витька сделал несколько шагов.

По обеим сторонам темнели пустые карманы для кладовок. Впрочем, все это было сломано несколько лет назад, при антитеррористической зачистке подвалов. Теперь там жили запахи кошачьей мочи и гнилой тряпки. Витька сделал еще шаг и вздрогнул. Фонарик слабо полоснул по лежащему на цементном полу человеку. Голому человеку. Руки его были сложены на причинном месте, деликатно его прикрывая.

Участковый с изумлением узнал того самого сапожника, Максурдина Абычегай-оола Джамшиевича, который квартировал в этом подвале уже несколько лет и у которого проверить документы сейчас не представлялось никакой возможности, ибо голому человеку спрятать паспорт попросту некуда. Глядя на вздернутый синий подбородок старика с вылезшей бородой, Витька вспомнил дурацкую пословицу: «В гробу карманов нет!»

— В гробу карманов нет, — ошарашенно прошептал он сам себе.

В этот момент что-то вылезло изо рта мертвеца. Это было какое-то сияние, какая-то инфузория. Переливаясь, это нечто сдутым шаром провисло над покойником, пузырясь в темноте и сверкая, как вулканическая лава, — медно-красным. Витька судорожно икнул и попятился.

Послышался хохот, мелкий, противный, издевательский, хриплый.

— Уходи! — проскрипело из подвала. — Уходи!

Витька пятился, но натура его не позволяла оставить это место без боя.

Он передернул затвор пистолета, нацелил на пятно и не своим голосом, а тонким и сиплым, заверещал: