Уловка - читать онлайн книгу. Автор: Сандра Браун cтр.№ 42

— Не знаю, сколько времени я могу это делать, — простонал он. — Это фантазия, которую я хотел превратить в реальность. Но, господи, как ты прекрасна!

Его руки заскользили вниз по ее ребрам. Когда они достигли застежки на нижней юбке, Лайон наклонился вперед и повернул ее голову к себе: их губы встретились. Пока они целовались, она чувствовала, как он медленно снимает с нее последний элемент одежды. Не разрывая объятия, она переступила через легкую ткань, образовавшую молочную лужицу на полу. Его желание было твердым, очевидным в прикосновении к ее пояснице, но он мужественно сдерживался, чтобы насладиться видом ее обнаженного тела.

Они посмотрели на свои отражения в зеркале. Одна его рука распласталась по ее плоскому животу, крепче прижимая к восставшей мужской силе, другая двигалась вниз, лаская ее бедра, и ниже, мимо золотистого треугольника, обещая наслаждение.

— Я теряюсь, Энди Малоун. Ты выглядишь как ангел, но ведешь себя как соблазнительница. Звуки, которые вырываются у тебя из груди, когда я тебя ласкаю, совсем не похожи на божественное пение, это самая распутная песнь. Золотая и бархатистая, ты похожа на холодного, неприступного идола, но ты таешь в моих объятиях. Поклоняюсь ли я тебе как идолу, или люблю как женщину?

— Люби меня. Сейчас. Пожалуйста, Лайон, сейчас.

Энди повернулась в его руках и опустила ладонь, поощряя возрастающее возбуждение его мужского естества, не оставляя никаких сомнений в том, чего именно ей хочется. Лайон подхватил ее за бедра и перенес на кровать. Он аккуратно уложил Энди, помня о своем обещании, что больше никогда не возьмет ее так поспешно, бездумно. Это не на пользу им обоим. Он лег рядом с ней, и когда Энди перекатилась на него, остановил ее, положив руку на грудь.

— Мы никуда не спешим, — прошептал он, перед тем как легонько поцеловать манящий изгиб.

Твердый сосок скоро оказался у него во рту, он стал играть с ним языком. Эта ласка была искушенной, жаркой, и женщина застонала от желания. Он посасывал его, а затем снова пускал в ход ловкий язык.

— Лайон, пожалуйста.

— Я больше не буду с тобой эгоистом. Дай мне любить тебя.

Его руки гладили ее тело, губы роняли случайные поцелуи здесь и там. Он читал ее, словно у него была секретная карта, находил самые чувствительные точки: тыльные стороны предплечий, дорожка от шеи к груди, нежная кожа живота. Проворный язык нырнул в ямку пупка и присвоил его. А затем его подбородок, нос и губы коснулись ее в таком интимном месте, что она закричала от удовольствия, смешанного с мукой любви к нему. Он практически заставлял ее балансировать на грани, впадать в беспамятство, каждый раз удерживая на поверхности и не давая ей забыться без него. И только когда обоих почти колотило от желания, он накрыл ее собой и вошел в ее сладостное лоно. Лайон двигался ритмично, плавно, приподнимая ее бедра ладонями — чтобы она познала его целиком, всего. Их тела были будто вылеплены друг для друга, их любовь была «синхронной», ровной, страстной. Выдыхая слова нежности и восхищения, он забрал ее с собой, в сладкое забытье.

* * *

— …так хорошо, когда ты….

— …глубоко внутри…

— …да, да….

— … я думал, ты можешь лгать, когда сказала…

— После Роберта у меня никого не было.

— Лес?

— Никогда, Лайон. Клянусь.

— Боже, Энди. Это было так хорошо.

— Мне тоже. И, Лайон, раньше так никогда не бывало.

— Ты хочешь сказать?..

— Да, никогда раньше. Поцелуй меня.

— Не слишком горячо?

— Нет.

— Холодно?

— В самый раз. Где мыло? — спросила она.

— Я первый.

— Нет, я.

Любящие руки заскользили по его широкой груди, покрытой курчавыми волосами. Привередливый язык стал дерзким. Пальцы остановились на линии талии.

— Энди?

— Да?

— Что случилось?

— Я боюсь.

— Потрогать меня? Не бойся, потрогай меня, Энди.

Она искала его — робко. Она коснулась его — смело. И она любила его — с детской невинностью.

— О господи, Энди. — Он накрыл ее руку своей. — Да, моя сладкая девочка, да! — Он прижал ее к мокрой стенке, отделанной плиткой.

— Теперь твоя очередь, — задыхаясь, сказала она.

— Я пропускаю свой ход.

Обессиленные, они лежали на кровати — переплетенный узел рук и ног. Он лениво проводил пальцами по ее спине — вверх и вниз. Она зарылась носом в его грудь.

— Что ты думаешь о моем отце, Энди?

— Почему ты сейчас спрашиваешь об этом?

Она почувствовала, как он усмехнулся.

— Не знаю. Думаю, потому что он всегда беспокоился, что о нем думают люди, как они читают книги по истории.

— Он был великий человек, Лайон. Чем больше я читаю о нем, тем больше восхищаюсь им как солдатом. Но не таким я его запомню. Я всегда буду думать о нем как о старом добром джентльмене, который любил сына, обожал давно почившую жену, уважал других людей и ценил уединение. Я права?

— Больше, чем тебе может показаться.

Он убрал руку из-под нее и подтянулся, чтобы облокотиться спиной об изголовье кровати. Не стыдясь собственной наготы, он согнул колено, чтобы потянуть ее вверх и прижать к себе.

— Знаешь, ведь Лес был прав, — тихо промолвил Лайон.

— Прав насчет чего? — спросила она, глядя на его задумчивое лицо. Энди не хотела этого знать, но должна была спросить, потому что ему нужно было выговориться.

— О том, что есть конкретная причина, по которой мой отец стал отшельником, что Майкл Рэтлиф хранил секрет, заставивший его уйти из армии и от людей.

Она лежала едва дыша.

— Видишь ли, он вернулся на Родину героем, но не чувствовал себя таковым. Ты когда-нибудь слышала о битве на Эне?

— Да. Это была крупная победа союзных войск как раз в секторе твоего отца. Тысячи людей из армии противника были убиты.

— Как и тысячи американских солдат.

— К сожалению, такова цена победы.

— По мнению моего отца, цена была слишком высока.

— Что ты хочешь сказать?

Лайон вздохнул и заерзал.

— Он сделал ошибку при определении тактики. Серьезную ошибку. Целый взвод стал буквально пушечным мясом. Такое часто случается. Офицеры рискуют жизнями солдат ради повышений и наград. Но не мой отец. Он дорожил жизнью каждого из своих подчиненных — от офицеров до зеленых новобранцев. Когда он понял, что произошло, чувство вины его раздавило. Он никогда не забывал, что та ошибка стоила жизни стольким людям, стольких женщин сделала вдовами, стольких детей — сиротами… — Его голос оборвался.