Царское дело - читать онлайн книгу. Автор: Сергей Булыга cтр.№ 44

И Савва показал фигурку — обгорелую шахмату, белого цесаря, уже не только без шапки, но и почти без головы.

— Бери, — сказал Савва. — Может, тебе пригодится.

Маркел взял шахмату и стал ее рассматривать. Ничего в ней особого не было. Савва опять заговорил:

— Я, когда узнал, что это цесарь, очень напугался. Думал, а вот хватятся, начнут искать и узнают: Савва сжег царского цесаря! Значит, на царя наколдовал, порчу на него напустил, и царь от этого помер.

— Так он же тогда уже и так был мертвый, — с удивлением сказал Маркел.

— Ну, мало ли… — сердито сказал Савва. — Стали бы там разбираться! А сказали бы: раз сжег, так виноват, спустить с него, с пса, шкуру, посадить его на кол и сверху варом обварить! Ну, и что там у вас еще? А так отдал, и все!

— И все? — переспросил Маркел.

— Ну, не совсем, — ответил Савва. — Я же уже один раз промолчал, когда была эта беда с царевичем. А теперь еще с царем и я опять молчи?

Маркел смотрел на Савву. Савва улыбался. Маркел спросил:

— А про Степана ты что говорил? Так просто?

— Нет, не просто, — сказал Савва. — Они и вправду сейчас ходят, хватают всех подряд. Но ты об этой не думай, я тебя выведу. Это же наша служба — ходить по всему дворцу и днем и ночью. Да я, если будет надо, через дымоход тебя вытащу.

— Тогда чего сидим? — сказал Маркел. — Пошли. — И встал. И, убирая белого цесаря в пояс, прибавил: — Вещица забавная. Может, и вправду сгодится.

Савва на это только усмехнулся, но вслух ничего не ответил, открыл дверь и первым вышел из чулана. За ним вышел Маркел.

Да, и еще вот что: перед тем, как выйти, Савва обломил лучину, и теперь они были со светом, идти стало легче. Но Савва почти сразу же сказал, что надо идти низом, через склепы, так оно будет надежнее. Они так и сделали — спустились вниз и пошли по этим самым склепам, то есть по каменным подвалам, где было очень тесно и дышать почти что нечем. Да и лучина там почти не светила. Зато и в самом деле, сколько они шли, никого не встретили. Только иногда Маркел видел крыс. Крысы были здоровенные.

— На царских-то хлебах! — сказал про них Савва.

А больше ничего не говорил. Там они шли еще немало. Потом Савва вдруг остановился, повернулся к Маркелу и сказал:

— Только, если вдруг начнут тебя допытывать, где ты ее взял, говори, что сам в золе нашел.

Маркел пообещал сказать. Савва пошел дальше. А Маркел подумал: ну и скажет он, а кто в это поверит? Ведь сразу спросят: как ты попал в царские покои, кто тебя туда впустил, Савва, что ли? А пройдя еще немного, Маркел подумал уже вот о чем: ну и что, что Бельский приказал сжечь шахмату?! Да он на расспросе так и скажет: я подумал, вдруг на нее порча напущена, вот и велел ее сжечь. А если бы шахмата не обгорела и у нее в короне и в самом деле нашлось зелье, Бельский опять бы сказал: я так сразу и подумал, что она ядовитая, слава Богу, что ее сожгли, и он опять будет прав. Вот только если бы… И тут Маркел крепко задумался… Вот если бы кто сказал: да, там было зелье, и его туда велел вложить Бельский, вот это было бы да! Но только кто такое скажет? Только тот, кто эту шахмату точил и знает, в чем ее секрет. То есть вот к кому надо идти — к тому точильщику Жонкину! Только он может сказать наверняка, было в шапке зелье или не было. И вот если он скажет, что было и что оно там было потому, что так велел Бельский… Да только зачем это Жонкину? Он сумасшедший, что ли, брать на себя такое? Или, может…

Но дальше Маркел подумать не успел, потому что Савва вдруг сказал:

— Пришли, — и показал на лесенку, которая вела наверх. После, помолчав, прибавил: — Там, сразу налево, ворота. Караульное слово — Зарайск. Ответ — Алексин. Иди.

Маркел стал подниматься по лестнице. Вначале света было очень мало, а после он совсем пропал. Это ушел Савва и унес лучину. Маркел уже на ощупь поднялся до самого верха, потом так же на ощупь нашел дверь, открыл ее, вышел и осмотрелся. Еще только-только начало светать, Маркел стоял на Заднем государевом дворе неподалеку от Куретных ворот, под навесом, и со стороны его видно не было. Зато ему было хорошо видно, что у ворот стоят стрельцы в белых шубных кафтанах, то есть белохребетники, и их около десятка. Маркел вышел из-под навеса, подошел к стрельцам, сказал «Зарайск» и шагнул дальше, к калитке. Но его вдруг схватили за руки и не пустили дальше.

— Эй, вы чего? — удивился Маркел. — Ведь же Зарайск!

— Ну и Зарайск, — ответил один из стрельцов, — а выпускать не велено!

— Как это не велено? Я же на службе!

— Все мы на службе, — сказал уже другой, старший стрелец, десятник, подходя к Маркелу. — Но если не велено, значит, не велено.

— Так что мне теперь делать?

— Ждать. Покуда наше начальство не явится.

— Это Степан, что ли, ваше начальство? — насмешливо спросил Маркел.

— Кому Степан, а кому и господин сотник! — строго сказал десятник. — И еще посмотрим, что ты запоешь, когда с ним встретишься. Вчера тоже был один такой ершистый, а обломали быстро!

Стрельцы вразнобой загыкали. Спорить с ними было бесполезно. Маркел отошел в сторонку и приготовился ждать. Небо было еще темное, еще можно было не спешить. Вот только опять этот Степан, без всякой радости подумалось Маркелу, и он невольно ощупал шахмату в поясе. Если ее найдут, ему мало не будет. Ну да что поделаешь! Маркел переступил с ноги на ногу, осмотрелся и увидел, что он, оказывается, не один такой. Рядим с ним, прислонившись к стене, сидел еще один перехваченный — судя по одеждам, это был подьячий. От подьячего крепко разило винищем. Почуяв, что на него смотрят, подьячий поднял голову и, обращаясь к Маркелу, сердито сказал:

— Мне скоро на службу, а я еще дома не был.

Маркел промолчал. Тогда подьячий вновь заговорил:

— Государь помер, а у них никакого смирения. Честных людей хватают.

— Кто тебя хватал?! — сказали от стрельцов. — Сам же сюда прибился.

— Я не прибился, а меня прибили! — уже громче продолжал подьячий. — Ироды! Государя толченым стеклом обкормили, а теперь над его верными слугами глумитесь? Ну да будет и над вами суд! Я вчера был в Заречье. Там вся ваша слобода за нас, все девять полков. А мы им здесь ворота откроем! Вот вы тогда…

Но договорить ему не дали — к нему кинулись и повалили его лицом в грязь. Подьячий ловко вырывался, его били, а он опять вырывался. Маркел отвернулся, чтобы не смотреть на это.

— Ироды! — выкрикивал подьячий. — Креста на вас нет!.. Мало вас покойный государь казнил!

А потом он стал просто хрипеть, это ему сдавили глотку, потом еще похрипел и затих. Когда Маркел обернулся обратно, подьячий уже лежал на спине, а во рту у него торчал кляп. Маркел вздохнул и подумал, что если при нем найдут шахмату, то ему будет намного больше. И, пока не явился Степан, ее еще можно незаметно выбросить. Но как тогда дядя Трофим, зачем его убивали? И вообще все зачем? Сидел бы в Рославле и беды не знал! И Маркел стоял, не шевелясь, и ждал, когда придет Степан. Время шло, небо светлело и светлело, а Степан все не шел. Маркел стоял и думал о разном, а иногда косился на подьячего. Подьячий лежал смирно, хоть он и не был связан. Ну так при таких только попробуй не будь смирным, понимающе думал Маркел. А еще ему вдруг стало думаться вот о чем: а что если Савва ему нарочно эту шахмату подсунул, никакая она не царская, а это ему сказали — Савва, сделай милость, придет Маркел, и ты ему… Ну, и так далее. Но думать о таком было противно, и Маркел не думал. А время шло! Небо стало уже почти совсем светлое, уже дворня стала выходить из служб, уже там-сям стали постукивать, потопывать…