Золотой ангел - читать онлайн книгу. Автор: Олег Мазурин cтр.№ 35

* * *

Кислицин сделал все тактически правильно и согласно приказу Алабина. Он зашел бурятом в тыл и так ударил!.. Сделав залп из семнадцати единиц огнестрельного оружия, каторжники бросились с криком «ура!» в яростную штыковую. Туземцы дрогнули, а некоторые и побежали, бросая сабли и ружья. Один фланг не устоял.

Одновременно с силами Кислицина атаман Лукин со своим отрядом ударил сбоку по туземцам, а Алабин со своими гвардейцами усилил фронтальную атаку. Противника каторжане зажали в полукольцо с трех сторон. Мятежники сражались героически и исступленно: им было нечего терять. Лучше смерть, чем неволя! Теперь уже туземцы запаниковали и стали спешно пятиться назад. У аборигенов оставался только один путь к отступлению – река. Но берега Шилки были круты и каменисты. Бурятов прижали к берегу и стали постепенно теснить. Столкновение было ужасным. В ближнем бою луки и копья стали бесполезны. Мятежники рубили бурят топорами, шашками, саблями, кололи штыками, а добивали кистенями, цепами, ножами и прикладами ружей. Это походило больше на избиение младенцев, чем на сражение равных по силе противников.

– Вот вам пять рублей, вот вам десять! Ну что обогатились, ироды! – грозно орал Лукин и рубил шашкою туземцев.

Буряты искали спасения в Шилке. Но бурное течение топило их, а некоторые разбивались об острые камни. Речная вода обильно окрасилась кровью погибших.

Алабина, вооружившись еще одной саблей, махал клинками налево и направо как заведенный. Он почти не разбирал, кого бьет и куда бьет. По плечу так по плечу, по запястью, так по запястью, по голове так по голове. Руки поручика стали уставать от бешеной рубки. Давно он так не бился: в последний раз это было при Аустерлице с французскими кирасирами.

Вскоре все было кончено. Войско противника было полностью уничтожено. Кругом валялось куча трупов. И врагов и своих. Часть мятежников во главе с атаманом Лукиным превратились временно в служителей цирка времен Римской империи – конфекторов (завершителей). Древнеримские завершители с помощью увесистой кувалды добивали после гладиаторских сражений тяжело или смертельно раненых меченосцев. Современные же русские конфекторы добивали раненых бурятов другим оружием – штыками и кистенями. Добивали так на всякий случай. А то вдруг ночью павшие враги оживут и нападут на победителей. Либо зарежут, либо из лука поразят. А мертвый туземец уже не страшен и не причинит мятежникам никакого вреда.

На Алабина было жутко смотреть: лицо, руки, белоснежная рубаха, оружие забрызганы каплями чужой и своей крови, глаза ошалелые, по вискам и телу течет обильный пот. Дмитрий воткнул две сабли в землю и, упал в изнеможении лицом вниз на траву. Он постепенно начал приходить в себя.

Многие из мятежников тоже попадали или уселись на траву. Они переводили дух и радовались тому счастливому обстоятельству, что остались живы и то, что уничтожили множество неприятелей. Наиболее впечатлительные каторжники вспоминали перипетии боя, свое бесстрашие и ловкость и убитых ими лично туземцев. И особенно начало боя, такое волнительное и тяжелое для мятежников.

В шутку это сражение Кислицин назвал «Битва при Шилке» по аналогии с битвой при Калке. У врагов потери были просто колоссальные. Мало кто спасся из них, возможно лишь единицы. Человек сто пятьдесят точно осталось на поле сражения, остальные сгинули в бурной реке. Все представители бурятских племен – булагаты, эхириты, хоринцы и хонгодоры – погибли. И в том числе и четыре их вождя и пять шаманов. Но потери были и среди каторжан: в бою погибло пятнадцать человек, в том числе члены Совета Семи – Окунев и Кручина. Имелось и много раненых.

…Алабин привстал с травы и оглядел всех тех мятежников, кто был в поле зрения: интересно Вин Чоу уцелел в этой рубке? Наконец Дмитрий увидел целого и невредимого китайца, и от сердца поручика сразу отлегло. Слава богу, жив желтолицый! Вот он сидит на поваленном дереве и отирает свою саблю от крови пучком травы и поет какую-то свою народную песню. И часто повторяет одно и тоже слово «Хоу И». Еще раз слава Всевышнему за спасенного китайца! А то, как поручику и его товарищам без толмача в Поднебесную плыть? Кто им будет переводить причудливую речь собратьев Вин Чоу? Аллилуйя фортуне! Аллилуйя!

Алабин еще раз обвел взглядом ряды своих оставшихся в живых товарищей. Энай тоже жив. Только сильно переживает, что убили его друга – татарина. Но каково ему взирать на убитых им же соплеменников? Какие чувства он испытывает? А, впрочем, не все ли равно. Главное он на их стороне и цел. Второй переводчик им тоже нужен.

Мятежники стали искать на поле боя своих убитых товарищей и стаскивать в одно место. За это время трое каторжан умерли от тяжелых ран. В один ряд под березами положили восемнадцать трупов бывших ссыльнокаторжных, скрестив им на груди руки, а некоторым и закрыв глаза. Такое же количество было вырыто и могил. Товарищей похоронили и на каждом поставили по березовому и сосновому кресту. У беглецов в живых осталось лишь пятьдесят семь человек. И десять лаек, доставшихся в наследство от бурятов.

К Алабину подошли оставшиеся в живых представители Совета Шести – Кислицин, Юзевский и Лукин – для дальнейших указаний.

– Думаю, господа, туземцы больше не станут преследовать нас, – начал Дмитрий. – Весть о страшном поражении их соплеменников облетит все их селения. Мы надолго отбили у них охоту нападать. Значит, приведем себя в порядок, подкрепимся, и завтра поутру двигаемся дальше.

– Дмитрий Михайлович, что делать с конями туземцев? – спросил Кислицин. – Там в ельнике их штук тридцать. Остальных увела парочка оставшихся в живых бурят.

– Да, что делать, ваше благородие? – подхватил Лукин.

Алабин призадумался…

– Что делать, спрашиваете? Да куда мы их возьмем, господа? На свои суда, что ли? Но нет нам в них дикой нужды. Выходит, надобно колоть тех лошадей да делать запасы конины на будущее. Энай, не исключено, знает, как конину вялить и коптить. Они умельцы этого. Да и ты, Михайло со своими мужиками, наверное, хорошо знаком с обработкой сырого мяса. Ведь по тайге бродили, скрывались от казаков. Жили на природе и в знойную летную пору, должны знать сие искусство. Давайте закоптим на дыму конину, дабы дольше сохранились при этой сибирской жаре.

– Знамо дело, Дмитрий Михайлович, – кивнул головой атаман. – Коптить мясо, птицу, рыбу – вещь привычная для лесного бродяги. Сколько раз это копчение спасало наши припасы. Не беспокойтесь, командир, закоптим как надо наших бурятских лошадок.

– Вот и славно, братья!..

И снова за дело взялась команда Лукина. И снова образовалось море крови, теперь уже лошадиное. Бедные животные – они стали припасами путешественников поневоле. Остальные были обречены на погибель. Либо их загрызут волки и росомахи, либо хищники покрупнее – медведи и тигры. Лишь отдельным особям из конного стада будет возможность вернуться в родные края. И то вряд ли. Единственное спасение для лошадей – это то, если их хозяева вернуться за ними. Но и это тоже фантастический вариант: все их владельцы преданы смерти.

Энай, Лукин и атаманова команда натерли куски мясо солью и чесноком из Стретенских припасов и развесили на ветках деревьях. С судов мятежники принесли десять пустых бочек, поставили друг на друга и разместили под деревьями с развешенным мясом. Верхние поставили дном вниз, а нижние в обычном порядке – получилось пять импровизированных коптилен. На дне каждой верхней бочки сделали отверстие для прохода дыма. В нижней – сделали вход для закладки топлива. В качестве топлива положили туда стружку из ольхи, можжевельника, разные опилки, веточки. Энай нашел ароматные травы и тоже положил в отверстие для нижней бочки. Вскоре мятежники разожгли пять очагов – и коптильни заработали.