Вильгельм Завоеватель - читать онлайн книгу. Автор: Джорджетт Хейер cтр.№ 109

Он отпустил Элфриду, лицо его стало мрачным.

— Скажи мне сама об этом, Элфрида! Ну же, давай, я хочу услышать! Только тебе я поверю!

Она взглянула на свою тётю, потом на безмолвного священника.

— Да, я говорила так, — с трудом проговорила она. — Всё так мрачно и кругом смерть, смерть! Возможно, став монахиней, я обрету покой.

— И счастье?— спросил он.

Она горько улыбнулась:

— Нет, никогда. Счастья для меня больше не будет, но покой возможен.

— Да?

Он сложил руки на груди. Взгляд его был направлен куда-то мимо неё, и в нём не было ни доброты, ни жалости. Да он их и не чувствовал. Она была его женщиной, и вот вдруг она отрицает, что он имеет на неё права. Все принципы рыцарской чести, которыми он руководствовался всю свою жизнь, уступили каким-то более примитивным законам и чувствам.

— Тогда разорви те клятвы, которые ты мне давала! — резко сказал он. — Предай свою любовь, Элфрида! Ну же! Если ты меня больше не любишь, то что тебе стоит сказать об этом!

Она стояла перед ним опустив голову. Он видел слёзы на её щеках, но выражение его лица не стало мягче. Гиза попыталась обнять свою племянницу, но он резко обхватил Элфриду за талию и дёрнул к себе.

— Отойди от неё, — приказал он.

— Пожалей меня, Рауль, — взмолилась Элфрида, — я ведь столько пережила. Ты не можешь быть так жесток со мной теперь!

Она робко дотронулась до его руки, но он даже не шелохнулся.

— У меня нет к тебе жалости, есть только любовь, и она более реальна, чем жалость. Хотя Эдгар мёртв, мы продолжаем жить, и рядом счастье, надо лишь протянуть руку. Ты оттолкнёшь его, если уйдёшь в монастырь. У меня есть грамота, передающая Марвел в моё владение. Если я твой враг, говори честно и скажи, что не любишь меня, тогда я порву её и забуду о тебе, потому что хотя я и могу взять тебя силой, но я не сделаю этого. Мне не нужна невеста, которая пойдёт за меня против своей воли.

Гиза вся пылала от негодования:

— Скажи ему, что ненавидишь всех норманнов, Элфрида! Дай ему свой ответ!

— Я не могу. Это неправда. — Её пальцы нервно сжимались. — Я не осмелюсь сказать это.

— Ты боишься? — сказал Рауль. — Или есть хоть один норманн, которого ты любишь?

Она не отвечала. Он засмеялся и резко повернулся к ней спиной.

— Я понял. Ты не осмелишься сказать это и не осмелишься прийти ко мне. Тогда прощай, я всё понял.

Её изумлённый непонимающий голос прозвучал ему вслед:

— Ты уходишь? Ты покидаешь меня?

— Успокойся, ведь ты не любишь меня и потому никогда больше не увидишь моего лица, — ответил он.

— Вот это как раз то, что надо! — заявила Гиза.

— Рауль! О, Рауль, подожди!

Возглас был очень слабым, но он остановился и обернулся:

— Ну?

— Не покидай меня! — жалобно взмолилась Элфрида. — Я потеряла всех, кроме тебя. О, Рауль, будь добрым ко мне! Только будь ко мне добр!

— Элфрида, ты выйдешь за меня?

Её глаза вглядывались в его лицо, и она поняла, что он не уступит. Элфрида знала, что он уйдёт, если она не ответит, а этого она никак не могла допустить.

— Я выйду за тебя, — беспомощно произнесла она. — Я сделаю всё что угодно, только не покидай меня.

— Элфрида, ты не сделаешь этого! — закричала Гиза. — Ты что, с ума сошла, девочка моя?

Но Элфрида, казалось, не слышала её. Рауль протянул к ней руки:

— Иди ко мне, моя крошка. — И в его глазах снова появилась прежняя улыбка, утешавшая её горе. Она подошла к нему. Ни тётя, ни священник не могли её остановить. Их руки соединились над могилой, разъединявшей их, а потом по своему желанию Элфрида перешагнула через могилу, и Рауль обнял её. Она глубоко вздохнула, и Рауль поднял её на руки. И, прижав к своему сердцу, вынес из тёмной часовни во двор, туда, где светило солнце.

Когда смолкает барабан,

меч возвращается в ножны.

Саксонское изречение.

Лондон был весь в снегу, с крыш свисали тонкие сосульки. Холод заставлял собравшихся в аббатстве людей плотней кутаться в плащи и украдкой отогревать окоченевшие пальцы. Руки архиепископа Йоркского немного дрожали, он нервничал и, совершая обряд, читал молитвы тихим взволнованным голосом. Он думал о том, как герцог отстранил Стиганда, архиепископа Кентерберийского, и, продолжая торжественный ритуал, вспомнил Гарольда, которого Стиганд короновал менее чем год назад в этом же аббатстве. Тогда всё было иначе, и теперь казалось, будто это происходило в какой-то другой жизни. Архиепископ не мог забыть, как лучи весеннего солнца сияли на золотистых волосах Гарольда. «Как-то странно, — подумал он, — надевать английскую корону на такую тёмноволосую голову, как у Вильгельма».

Герцог решил назначить коронацию на Рождество. Аббатство Святого Петра в Вестминстере было полно людей, норманнов и саксов, а снаружи нормандская армия организовала охрану, чтобы защитить Вильгельма от любой атаки, которую могло попытаться предпринять население города. Однако всё выглядело абсолютно спокойно. Лондону не пришлось выдерживать долгой осады. После продолжительных переговоров, обсуждений, проведённых с представителем города Ансгардом, стороны пришли к соглашению. Герцог продемонстрировал огромное терпение, но его мощная армия уже окружила город, отрезав все пути сообщения, поэтому, хотя он и весьма вежливо принимал Ансгарда, лондонцы отлично знали, что герцог держит их город за горло и сожмёт руки, если они вздумают сопротивляться. В конце концов ворота города были открыты для него, а Ателинга передали под его опеку. Эдгару было всего десять лет, когда Альдред Йоркский и Вольфстан из Уорчестера привели его к Вильгельму; мальчик испугался и застыл, ухватившись за руку архиепископа. Но герцог поднял его на руки, поцеловал и немного поговорил с ним о его нормандских кузенах Роберте, Ричарде и Вильяме, так что Ателинг скоро вовсе перестал тревожиться и ушёл с Фиц-Осберном, с радостью обменяв корону на леденцы, которые ему пообещали дать, и дружбу сыновей Вильгельма.

Ярлы Эдвин и Моркер первыми принесли Вильгельму феодальные присяги. Затем явился Стиганд со словами лести на устах, но Вильгельм был не из тех людей, кого можно было купить подобным образом. Он отстранил архиепископа от должности и выбрал Альдреда для того, чтобы тот провёл коронование.

Его преосвященство папа римский признал права Вильгельма. Альдред старался постоянно помнить об этом. Как церковнослужитель, он оправдывал требования Вильгельма, но, как сакс, не мог забыть о том, что будущий король норманн и захватчик.