Роман Галицкий. Русский король - читать онлайн книгу. Автор: Галина Львовна Романова cтр.№ 119

Боярыня спохватилась, сама поспешила за чашей для боярина, но Илья, присев к столу, отказчиво помотал головой.

- Не меды я приехал распивать, Заслав Сбыгневич, - ответил он глухо. - Привела меня нелёгкая дума.

- Что приключилось, Илья Щепаныч? - отставил и свою чашу Заслав.

- А то ты не ведаешь? - в упор взглянул на него гость. - Люди князевы озоруют. Мужей галицких похватали, яко татей. В поруба сволокли, а иные утекли, спасаясь. Что вершит Роман? Почто творит непотребство?

- А ты почём ведаешь, что непотребство? - Заслав сам ездил на дворы двум-трём боярам, коих Роман обвинял в крамоле. Сам сажал на худую подводу жену и детей боярина Павла Дмитрича, сам вязал одного из Молибоговичей - велик сей род, кое-кто пробовал спрятаться в Галиче. - Откуда ты взял, что князь казнит невиновных? Те бояре на Романа хулу возводили, со стола его согняли и крамолу ковали. Через их чёрное дело Галицию ляхи повоевали. Через них вы бой проиграли и на откуп гривны собирали. Из-за их которы [61] половцы Кременец пожгли. Не упреди их князь, вдругорядь бы они угров на наши шеи посадили. Известно князю, что иные бояре в Венгрии уделы имеют, серебро оттуда за верную службу получают. А служба та - чтоб в тяжёлую годину Русь предать. Князь сие проведал и зачинщиков изловил.

- Складно ты сказываешь, Заслав, - кивнул Илья Щепанович, - но эдак-то любого можно в железа заковать. Хотя бы меня. Иль Домажира, иль Станиславичей. Токмо пожелай! Эдак вовсе изведёт Роман боярский род. С кем тогда станет править? Не сам ли?

Заслав построжел лицом и отодвинулся от стола.

- А ведь и ты, боярин, ныне крамольные речи ведёшь, - молвил он изменившимся голосом. - Что, как донесу я князю о наших речах? Меня-то князь послушает, а вот тебя - вряд ли.

Но Илья Щепанович и бровью не повёл.

- Верно сказывают, - покивал он, - что последние времена настают. Но не думал я, что и ты против своих пойдёшь, Заслав Сбыгневич.

Поднялся с лавки, резко запахнул полы опашеня и вразвалочку сошёл с крыльца. Боярыня Сбыгневова бросилась было вслед за гостем, но воротилась с белым испуганным лицом. Молча опустилась на лавку напротив сына, сложив руки на коленях. Губы её дрожали, глаза были на слезах. Чтобы не смотреть в лицо матери, Заслав встал и вышел из-за стола.

* * *

Несколько дней после памятного разговора ходил Заслав сам не свой. Но слуха, что взяли в железа Илью Щепановича, не было. То ли поверил Роман боярину, то ли не оговорили его посаженные в поруб узники.

Не стал Роман ни пытать крамольников, ни долго держать на цепях. Посаженные в поруб, делались они мучениками, и уже не только оставшиеся на свободе бояре, но и купцы и простые люди настороженно хмурились, когда он проезжал по городу. А ведь княжил он всего два месяца без малого.

И заговорило вечевое било. Последний раз гремело оно, когда созывала боярская дума народ на ряд с князем Романом. Тот кланялся городу, обещал блюсти его от ворогов и не давать в обиду ни старого, ни малого. А после похватал бояр и напрочь забыл о том, что рядился с городом об ином.

Тревожно переговаривались люди, но из домов выходили и спешили к вечевой площади.

- Чего слышно, мил человек? - спрашивали друг у друга. - Аль князь в поход кличет? Аль война сызнова?

- Не, - отвечали знающие, - у князя слово есть к Галичу.

- Нешто не всё сказал?

- Видать, новое припас…

- Охти! Вот новая напасть! Пронеси, Господи!

Бояре пробирались осторожно. Посылали вперёд верных людей. Те шныряли, выслушивая и вынюхивая, поглядывали, нет ли в толпе переодетых Романовых дружинников. Да разве всех наперечёт знаешь?

Боярин Семенко Чермный шёл, опустив голову и на глаза натянув шапку. Дрожал от страха как осиновый лист. Пятеро молодцов охраняли боярина, но разве выстоят они супротив княжьих дружинников? Только больше обозлят князя!

Близко к вечевой ступени он пробираться не стал. Но, глядя из-за спин своих челядинцев, заметил, что перед ступенью расчищено место. Там стояло несколько столбов с перекладинами, били копытами привязанные кони. Недоброе предчувствие шевельнулось в душе Семена - что-то будет! Он быстро перекрестился.

Вдалеке закричали люди, затопали копыта. Около сотни всадников приближалось на рысях. Впереди, поигрывая плёточкой, скакал Роман. Под нестройные робкие крики толпы он лихо спешился и взбежал на ступень. Следом за ним поднялись несколько бояр. Семён заскрежетал зубами, узнав своего соседа Домажира и Иванко Станиславича. Двое других были пришлые, волынские. Дождавшись кое-какой тишины, Роман поднял руку.

- Мужи галицкие! - закричал он, и вся площадь невольно замерла. - Принимая с вами ряд, обещался я стоять по всей воле Галича, блюсти его обычаи и защищать град от врагов. Ведаю - идут на нас половцы, жгут сёла и города, угоняют в полон наших людей. На западе ждут своего часа угры. Пущай ждут! Не видать им Галича! А коли пойдут, так запихнём их обратно за Карпаты… Но прежде чем идти войной на ворогов явных, надобно навести порядок в своём дому. Не токмо угры и половцы, под боком у вас, мужи галицкие, завелись вороги. Их попущением сперва были допущены на нашу землю ляхи, их попущением они пожгли города и сёла, побили жителей. Их попущением ваши полки были разбиты, а в каждом доме оплакивали мёртвых. Они принудили Галич платить ляхам дань! И готовы были сызнова призвать сюда угров, дабы править городом по своим законам. Но Господь видит всё, - Роман остановился и перекрестился на купол Богородичной церкви, - он же и предал крамольников в руки мои. Всех вы их знаете. И ныне хочу, чтобы узрели вы их кару.

Он обернулся к ожидавшим вершникам, махнул рукой, крикнул неразборчиво: «Давай их сюда!» - и толпа заволновалась, загомонила вразнобой. На помост стали подниматься бояре.

Тощего Павла Дмитрича шатало, как былинку, и, взойдя, он обессиленно прислонился к боку Никиши Тудорыча. Тот поднялся по ступеням сам и стоял, покачиваясь и пошире расставив ноги. С другой стороны к нему прислонился Кирилл Иванкович.

- Глянь-ко! - изумлённо кричал молодой голос. - То ж боярин Зеремей!.. Вот ужо отольются кошке мышкины слёзки! Попомнишь, как неправую мзду брать!

Стоявший рядом с кричавшим плечистый парень в сером кожухе встрепенулся и вскинул горящие ненавистью глаза, но тут же опустил взгляд. Сын боярина Зеремея Глеб успел, упреждённый матерью, уйти от Князевых людей и пережидал смутное время у знакомцев.

Боярин Зеремей идти не мог - его втащили под руки, он дрожал от страха, и крупные слёзы катились по его щекам. Квашня Давидич и Витан Ильич пребывали в оцепенении. Двигались они скованно, словно не полмесяца - полжизни провели в порубе. Старого Константина Серославича дружинники как внесли на руках, так и сложили у Князевых ног кулём. Кроме Никиши Тудорыча только Семён Избигневич держался твёрдо. Вид у всех был помятый, бороды растрепались, на дорогих кафтанах и сапогах пятна грязи и отбросов, на бледных осунувшихся лицах нездоровым блеском горят глаза.