Роман Галицкий. Русский король - читать онлайн книгу. Автор: Галина Львовна Романова cтр.№ 107

Лишь тогда мелькнуло что-то в тёмных глазах Романа - припомнил он, что уже где-то видел этого отрока с пушком светлых усов на верхней губе и задиристым взглядом, - но вида не подал, кивнул.

…И вот Андрей оглаживал ладонью тугую конскую шею, надзирая из-за угла. И когда возок с княгиней вылетел из ворот и понёсся по улице, он наскоро перекрестился, вскочил в седло и поскакал следом.

Гонцом не гонцом, а случайным попутчиком доскакал он до первого поворота, а там свернул на боковую утоптанную дорогу, спеша к занесённой последним снегом роще. Княгинин возок и скакавшие по бокам гридни спешили стороной, но деваться с дороги им было некуда - разве что повернуть вспять.

Лежа на дне возка на пушистой медвежьей полсти, укрытая пологом, Предслава рассеянным взглядом скользила вокруг. Поля и река ещё лежали под толстым слоем снега и льда, но лёд уже темнел и вспухал, а снега просели и почернели. Вокруг деревьев в роще обтаивали круги, обнажая землю, стволы берёз, лип и осокрей отсырели. В их тонких ветках начинал бродить сок. Стояла весенняя теплынь. Ещё немного - и начнут таять снега, потекут талые воды, а потом вскроется река и начнётся распутица. Предслава спешила. Ей казалось очень важным добраться до Турова к половодью, а там - будь, что будет.

Задумавшись, она не сразу поняла, что всадников стало больше. Только вдруг завизжала и полезла прятаться ей в ноги холопка, а сопровождавшая княгиню боярыня заохала и запричитала.

Предслава выпрямилась, выглядывая, - и задохнулась от летевшего встречь ветра. Кони мчались, словно пугнутые нечистой силой. Не знакомый возница - кто-то чужой сидел на спине коренника, нахлёстывая его. На дороге позади звенели мечи, слышались отчаянные крики.

- Матушка Богородица, заступись! - верещала боярыня, крестясь. Холопка скулила по-щенячьи.

- Эй! - крикнула Предслава. - Пошто озоруете? Аль очи застило? Немедля все прочь!

Один из скакавших подле всадников обернулся - и княгиня узнала Романова гридня.

- Да как же это? - воскликнула она. - Да ведаешь ли, что с тобой будет, холоп?

- Что князь порешит! - оскалил зубы дружинник и отвернулся.

Подпрыгивая на колдобинах, возок мчался через рощу. Потом вылетел на берег узкой речки, помчался, переваливаясь, напрямик. Трёх женщин трясло и мотало. Напрасно кричала Предслава, напрасно молилась боярыня, и верещала, будто её режут, холопка - не обращая внимания на вопли, дружинники гнали возок прочь. На другом берегу речки мелькнула маленькая деревенька, потом погост. Извилистое русло виляло из стороны в сторону, и возок мчался вдоль него, следуя всем его изгибам.

Предслава забилась в дальний угол, сжалась в комок. Боярыня рыдала, холопка тонко выла, но сама княгиня словно окаменела. Страшная догадка зародилась в её мозгу - или Романа предали его гридни, или он сам отдал такой приказ. В любом случае участь её была незавидна.

Не щадя коней, скакали до вечера. Предслава не знала, куда её везут, - похитители ни словом не перемолвились, словно глухонемые. Она лишь догадывалась, что не в сторону Луцка, что с дороги на него свернули ещё в роще.

Уже стемнело, когда возок наконец остановился у ворот небольшого монастыря. Кто-то из дружинников вырвался вперёд, постучал рукоятью меча в ворота, и они распахнулись перед усталыми конями.

Гридни, пригнувшись под аркой, въехали следом за возком. Несколько монахинь метнулись наперерез:

- Кшить, окаянные! Куда вас нечистая несёт в святую обитель?

- Не гонишись, - прикрикнул старшой. - Игуменью сюда. Дело князево. А ты, матушка-княгиня, - он спешился, подошёл к возку, - выходи. Приехали!

Холопка тихо завыла, боярыня заругалась и замахала на гридня руками, но Предслава, увидев идущую через двор игуменью - высокую крепкотелую женщину с посохом, - боком вылезла на снег.

Игуменья сухо благословила княгиню и повернулась к старшому:

- Почто оскверняете своим присутствием святую обитель, нечестивцы?

Кое-кто из дружнников поспешил попятиться к воротам, но старшой только подкрутил ус:

- Приказ князя, матушка-игуменья. Пожелала княгиня наша в монастырь удалиться. Устала она от жизни в миру. Покоя хощет. Вот князь и наказал доставить её сюда в целости и сохранности. Она и вклад в монастырь сделала.

Он полез в седельную суму, вытащил кованый ларчик, открыл, показывая золотые и серебряные гривны, перстни, колты и кое-какие прочие безделушки. Вместе с ларчиком в подставленные руки игуменьи легло несколько книг. Та даже пошатнулась от неожиданности, кликнула ключницу, чтобы взяла дары.

- Лжа это всё и наговор! - воскликнула Предслава. - Не желаю я в монастырь! То муж мой, князь Роман Мстиславич, от меня избавиться хощет, дабы без помехи блуд творить со своей девкой! Со врагами отца моего, Ольговичами, он снюхался. Враг он нашей земле, а я его уличить могла, вот и страдаю!

Андрей, затерявшийся среди гридней, побледнел, услышав про «девку», но старшой и ухом не повёл.

- Мирского много в душе твоей, княгиня, - молвил он и повернулся к своему коню. - Молись - и пошлёт Господь тебе смирение… Поехали, ребята!

Боярыню и холопку вытряхнули из возка, кинули им на снег их добро, и всадники скорой рысью заторопились обратно. Над монастырём, луговиной и заледенелой речкой спускался сизый, пахнущий сыростью весенний вечер.

счезла княгиня Предслава, словно в воду канула. Гридни, сопровождавшие её, во Владимир не воротились - был им наказ отправляться по домам и самолично на княжий двор не являться.

Сперва не больно-то горевали - уехала, дескать, княгиня в Туров, в дороге застала её распутица, вот и пережидает она её в Черторыйске иль где пониже. А то и вовсе могла погостить в Турове - как-никак тамошний князь Ярополк Юрьич брат её мачехи Анны Юрьевны Туровской.

Тихо, непразднично было весной в княжьем тереме. Роман редко бывал дома. С нетерпением ждал он вестей из маленького глухого монастыря под Угровском, слал игуменье в дар мягкую рухлядь, книги и серебро, отписал деревеньку и покосы у истока Припяти - лишь бы сломили Предславу, лишь бы постригли её в монахини. Надёжные люди то и дело наезжали в монастырь, доносили князю обо всём. Предслава жила тихо, монастырской работой не тяготилась, помогала печь хлебы для сестёр и вышивала покрова на алтарь. Но о постриге и слышать не хотела - слишком была она молода, слишком хотела жить и любить, тосковала по дочерям, лила слёзы по отцу и умершей матери.

Стоя вместе с дочерьми на молитве в домовой церкви, Роман невольно приглядывался к ним. Саломея просватана, скоро уедет навсегда. Оставалась Феодора - худенькая, хрупкая, болезненная. Она почти не выходила из своих покоев, всё молилась или читала, по примеру матушки оделяла нищих. Предславины черты всё больше проступали в ней, и князь иногда ловил себя на мысли, что старшая его дочь непременно уйдёт от мира.