"Тойота-Королла" - читать онлайн книгу. Автор: Эфраим Севела cтр.№ 24

У главного входа в «Хилтон» я буквально наткнулась на дядю Сэма. Не того Дядю Сэма — символ Америки, которого изображают с козлиной бородкой и непременно в цилиндре цвета национального флага, а бритого, с непокрытой лысой головой, старенького дядю моей матери по имени Сэм — фигуру таинственную и боготворимую в нашей семье. Дядя Сэм сказочно богат. Никто из наших точно не знает размеров его состояния, но оно, без всяких преувеличений, по некоторым признакам определяется восемью нулями. Он вдов и бездетен, и, когда моя мама пытается предугадать, кто унаследует все это, она тут же покрывается пятнами и разражается нервной икотой.

Дядя Сэм не жалует своих родственников и держит их на почтительном расстоянии, даже не проявляя интереса, кто умер, кто еще жив и как добывают себе хлеб насущный. На моей памяти он раз или два навестил нас в Квинсе, никого ничем не облагодетельствовав. Лишь меня, почему-то отличив от других детей, сажал на колени, трепал по голове.

Где обитает дядя Сэм, никто точно сказать не мог. Он владел домами и в Нью-Йорке, и во Флориде, и в Калифорнии, и даже в Европе. Ни с кем из наших не переписывался. Адреса его были нам не известны. Телефоны его, естественно, не значились в телефонных книгах.

И надо же столкнуться с ним лицом к лицу, когда он, сопровождаемый отдельными служителями в униформе, катящими на колесах его тяжелые чемоданы, вышел из «Хилтона», чтоб сесть в свой громадный, как танк, черный «Линкольн-Континенталь». И не я его, а он меня узнал, удивленно вперив в меня свои склеротичные, полуслепые от катаракты глаза. Он даже имя мое вспомнил и осведомился, по какому случаю я очутилась в Лос-Анджелесе. Я торопливо и вкратце, чтоб не злоупотреблять его временем, изложила ему, что перебралась сюда жить и устраиваюсь на прилично оплачиваемую работу. Он спросил, что я делаю в настоящий момент в этом месте и как я располагаю своим временем, и я чистосердечно созналась, что ничего не делаю, просто гуляю и временем своим располагаю по своему усмотрению. Тогда он потрепал меня, как в детстве, по голове и предложил сесть в машину и поехать к нему, раз у меня нет других срочных дел. И хитро при этом посмотрел на меня и даже погрозил пальцем, намекая на амурные дела, которые, он не сомневался, одолевают мою легкомысленную голову.

Открытую дверцу почтительно поддерживал огромный черный малый со свирепым лицом и избытком мускулатуры — на нем чуть не лопался строгий черный костюм.

— Это Джордж, — представил мне дядя Сэм черного гиганта. — Мой шофер и телохранитель. — И, мелко рассмеявшись, спросил: — Можно такому малому доверить свою жизнь?

Я сказала, что вполне можно, и Джордж, закрывший за мной дверцу, осклабился белозубой улыбкой из-под толстых, вывернутых губ.

Машина неслышно отплыла от подъезда «Хилтона». Внутри ее было просторно и роскошно, точь-в-точь как в автомобилях миллионеров, виденных мною в кинофильмах. Мы тонули в мягком сиденье, а перед нами был откидной стол и еще сиденья напротив, которые убирались, и тогда хоть прогуливайся, как в салоне. Матово посвечивал экран телевизора, и желтел слоновой костью телефон. Был тут и бар с бутылками и бокалами.

Джордж отделен от нас толстым стеклом и, когда дядя Сэм хотел ему что-то сказать, нажатием кнопки приспускал это стекло. Сейчас он сидел за стеклом курчавым затылком к нам, развернув каменные плечи.

Дядя спросил, не хочу ли я что-нибудь съесть и, не дожидаясь ответа, вынул из холодильника сэндвич и банку апельсинового сока. Пока я ела, он смотрел на меня, моргая, и приговаривал:

— Ешь, ешь. Пока молодая. Пока не нужно соблюдать диету. Мне почти все запрещено врачами. Кроме свежего воздуха. Но чтоб питаться воздухом, человеку не обязательно иметь миллионы.

И смеялся, не сводя с меня своих подслеповатых глаз. На его лице и на голом темени проступали, как верный признак увядания, коричневые пятна, которые французы называют «кладбищенскими цветочками». Было ему, если я не ошибалась, под восемьдесят. Не толст, но рыхл, словно тело стало пористым. И под подбородком мешочком висела лишняя кожа, как зоб у пеликана.

Машина была герметически закрыта, беззвучно охлаждал воздух кондиционер, и никакие шумы со стороны не проникали. Начинался февраль, а в Лос-Анджелесе никаких признаков зимы. Зеленые деревья, распустившиеся розы на лужайках перед домами. Только что не купались в океане. Но загорать в ясные дни на пляжи приваливало много народу. Часто город окутывал туман, и тогда становилось трудно дышать и першило в горле.

Из Лос-Анджелеса мы уносились по десятой автостраде в направлении Сан Бернадино. Дядя, как и подобает джентльмену, занимал меня беседой. В основном похваливая меня, как ребенка, и называя красавицей. При этом я видела, что он не шутит, а действительно считает меня весьма привлекательной и искренне радуется тому, что в его роду произрастают такие особы, как я.

— Моя мать была писаной красавицей, — сообщил он мне, — на нее на улице оглядывались не только мужчины, но и женщины. Я, ты понимаешь, пошел не в нее. Отцова линия сказалась. Но вот в тебе, мое солнышко, я узнаю свою мать.

— Вот почему вы меня одну из всей нашей родни удостаиваете вниманием? Я вам напоминаю маму.

— Ничего в этом обидного нет. Повторяю, она была красавицей. Но характером мягче тебя.

— Когда вы успели узнать мой характер?

— А много ли надо, умеючи? Ты колюча и упряма. Даже когда молчишь. Глаза выдают. Но я ничего плохого в этом не нахожу. В жизни надо уметь кусаться.

Мы обогнули Сан Бернадино южнее и теперь неслись к Палм Спрингсу по выжженной пустыне с редкими сухими кустарниками. На юге громоздились невысокие бурые горы, и я спросила, как они называются. Дядя опустил стекло и передал мой вопрос Джорджу. Тот, не оборачиваясь, изрек:

— Сан Хасинто.

— У нас на вершинах гор лежит снег, — сказал дядя. — Живем внизу, как на горячей сковородке, и любуемся снежными вершинами. Сухо и тепло. Я не знаю лучше места зимой.

Дядя сказал, что соседями у него сплошные знаменитости, и скучным голосом стал перечислять: Боб Хоуп, Фрэнк Синатра, Уолтер Анненберг, Спиро Агню…

На этом имени я его перебила, сказав, что бывший вице-президент Америки — жулик, как и его бывший босс — президент Ричард Никсон.

— Ричард Никсон тоже до недавнего времени обитал рядом, в Сан Клементе, — добавил дядя Сэм.

— Не знаю, пристойно ли гордиться соседством с жуликами? — укорила я его.

— С чего ты взяла, что я горжусь? — мягко улыбнулся он мне. — Я тебе перечисляю моих соседей. Только и всего. А горжусь ли я этим? Возможно, они похваляются в своем кругу соседством со мной. Кто знает? А насчет жуликов… То кто теперь не жулик? Ты мне можешь указать? Каждый, кто сколотил себе приличное состояние, если не впрямую, то косвенно непременно кого-нибудь обделил, а то и обобрал. Пожалуй, Хозе, мой садовник-мексиканец, не жулик… У него ничего нет. Даже легальных документов. Но и он норовит что-нибудь украсть. По мелочам. Кто на это обращает внимание? Это норма.