Импровиз. Сердце менестреля - читать онлайн книгу. Автор: Владислав Русанов cтр.№ 76

– Зря смеетесь… – начала браккарка, но вдруг насторожилась и привстала, глядя Лансу через плечо.

Одновременно послышался звук выстрела.

Пуля булькнула в воду в двух шагах от левого борта яла.

Альт Грегор оглянулся.

Один из стражников в сюркотте с единорогом снимал аркебузу с подсошника. Двое целились. Еще пятеро скакали с камня на камень со шпагами. А впереди всех – невысокий, худощавый, со впалыми щеками и темно-русыми, закрученными усами. Коэл альт Террил, капитан стражи. Первым побуждением Ланса было прыгнуть за борт и плыть к берегу. Он так бы и сделал полгода, год, три года назад, но не сейчас… На чьей стороне Коэл? Почему его вернули на службу герцогу? Не случайно ли это совпало с арестом и осуждением Ланса?

– Навались! – рявкнул шкипер.

– Слезьте с банки, пран Ланс, – настойчиво проговорила Дар-Вилла.

– Что? – не понял менестрель.

– Вниз, я сказала!

Менестрель соскользнул с мокрой доски и уселся на деревянный пайол [12] , заскрипевший под его весом.

С берега раздались один за другим еще два выстрела. Одна пуля просвистела над головами гребцов, а вторая ушла очень далеко в сторону.

– Мазилы… – проворчал Тер-Ган. – А ну-ка, покажи им, Гарр.

Браккарец на носу яла поднял аркебузу.

«Без сошки? – удивился Ланс. – Ну и самонадеянны эти островитяне…»

Тем не менее моряк спокойно прицелился, тлеющий фитиль медленно прикоснулся к затравке. Хлопок! Аркебуза дернулась. Стрелок окутался клубами белесого дыма.

Быстро обернувшись, менестрель увидел, как споткнулся Коэл, выронил шпагу, зашатался и полетел вниз по склону, ударяясь о камни, пока не исчез за вздыбленной грядой валунов.

Вот и все…

Даже если пуля задела капитана стражи вскользь, то надеяться, что кто-то уцелеет при падении с такой высоты, – глупость несусветная.

Перед глазами в один миг промелькнула вся история их дружбы с Коэлом. Безусые мальчишки в Трагерской академии музыки. Юные повесы на улицах Аркайла. Более зрелые, но от того не менее бесшабашные гуляки. Дружба бескорыстная, дружба надежная, как скала. Когда ты мог всегда рассчитывать и на плечо, которое поддержит тебя в трудные мгновения, и на клинок в миг опасности. Мелкие и незначительные ссоры – пустяк, о котором не хотелось даже вспоминать. Да и последняя их размолвка… Нужно было собраться за бутылкой хорошего вина и все обсудить. А теперь поздно…

Коэла больше нет.

Лансу показалась, что из его сердца вырвали кусок. Или отрубили правую руку. В любом случае из жизни исчезло нечто важное и крайне необходимое.

Не помня себя от ярости, он вскочил.

Дар-Вилла пыталась ему помешать, но отлетела к борту, будто набитая тряпьем кукла.

В три прыжка менестрель оказался на носу яла и вцепился в горло аркебузира.

Браккарец отчаянно сопротивлялся, бил кулаками по рукам, но Ланс не ослаблял хватку, чувствуя, как сминается, трещит под его пальцами горло врага.

Лодка качалась.

Кто-то кричал.

Кто-то вцепился в плечи альт Грегора, пытаясь оттащить его от жертвы.

Ланс хрипел и, улыбаясь, словно кровожадный демон, продолжал давить.

Давил, давил… Пока за грудиной не вспыхнула острая боль, от которой потемнело в глазах, а пальцы разжались сами собой.

Он попытался вдохнуть, но не смог и погрузился в черный колодец беспамятства.

Пран Эйлия альт Ставос любил гулять в саду. Весной деревья, высаженные умелыми садовниками в строгом порядке, окутывались бело-розовым цветом. Летом наливались плоды – черно-красные вишни, лиловые сливы, желто-алые яблоки. Осень навевала размышления о бренности бытия, а зима умиротворяла тишиной и спокойствием. Пран Эйлия любил назначать в саду встречи с дворянами из младших ветвей Дома Серебряного Барса, приглашал учителей фехтования позвенеть клинками на обсыпанных гранитной крошкой тропинках, читал старинных поэтов и сам пытался рифмовать в ажурной, словно сотканной из кружев, беседке в окружении кустов жасмина.

В любое время года, в непогоду и жару, наследник Дома Серебряного Барса находил время, чтобы побыть в любимом саду. Да хотя бы просто походить, заложив большие пальцы за пояс с серебряными накладками, изображавшими герб его Дома. Особенно после завтрака – филе куропатки, острый сыр, гусиный паштет и легкое розовое вино с фруктами. Фрукты приходилось привозить из Айа-Багаана – свои в Аркайле еще не созрели.

Весеннее солнце все смелее и смелее ласкало землю, которую устилали облетевшие лепестки цветов. Пран Эйлия не разрешал садовникам убирать их, находя удовольствие в созерцании подсыхающих нежно-розовых лепестков. Иногда он мечтал, чтобы снег зимой был такого же цвета. Как было бы красиво в городе. А особенно в его любимом саду.

Расхаживая по дорожкам, он прислушивался к едва уловимому похрустыванию гравия, к тихому шелесту листвы, скрипу ветвей, колышущихся под ветром. Городской особняк Дома Серебряного Барса стоял близко к гавани и насквозь продувался ветром в любое время года. Но прану Эйлии это нравилось. Движение и шорохи настраивали его на поэтический лад.

Вот и сейчас он задумался и, остановившись под сливой, забормотал:

– Полные горсти тоски доведется испить… В этом краю, где покинуло счастье меня… – улыбнулся. – А ведь неплохо. И что же дальше? Ты ускакала, лишив меня счастья любить… Нет, не хорошо – два «счастья» подряд. И «ускакала» тоже как-то, не о кобыле же я пишу?

Пран снова задумался. На самом деле его никто не покидал. Молодая жена из правящего Дома не уезжала никуда, и многочисленные служанки, которых он частенько прижимал в укромных уголках особняка, тоже не спешили покинуть работу, приносившую кров и хлеб насущный. А от фавориток из обедневших ветвей других Домов, которые еще три года назад вились вокруг богатого, молодого и красивого дворянина, пришлось отказаться. Мариза отличалась ревнивым характером. Нет, она ни за что не устроит показной скандал, но вполне способна превратить жизнь супруга в сущий кошмар ежедневными придирками, слезами и жалобами. Один раз он допустил неосторожность, и Мариза узнала о существовании хорошенькой голубоглазой блондинки из Дома Красного Лиса. Закончилось дело тем, что пран Родд, глава Дома, устроил сыну отменнейшую выволочку. Барон Родд никогда не стучал кулаками по столу, не кричал, не краснел и не брызгал слюной, как бароны из Дома Охряного Змея. Нет, он говорил ровным холодным голосом, тихо говорил, иногда почти шептал, но те, кто навлек на себя его немилость, обливались холодным потом и дрожали. Даже если провинился родной сын.