Импровиз. Сердце менестреля - читать онлайн книгу. Автор: Владислав Русанов cтр.№ 72

Отвернувшись в угол, Ланс задумался. Сунул пальцы в карман, нащупал окарину. Вытащил, показал спутнику.

– Это хоть можно?

– А это чего? – наклонился он.

– Да ничего… – Менестрель поневоле задержал дыхание от вонищи. – Играть можно?

– Музыка? – Рот надзирателя растянулся до ушей. – Это можно. Только тихохонько.

– Постараюсь.

Ланс разжал ладонь, закрыл глаза и потянулся к магии.

Окарина отозвалась жалобным, подрагивающим звуком, неприхотливым и чистым, как юношеская любовь, звуком. Заплакала, запела. Обычно музыка Ланса всегда отражала состояние его духа. Радость или печаль, надежда или разочарование. Именно поэтому он всегда старался явиться на бал, где ждут благодарные слушатели, в приподнятом настроении. Чтобы веселье удалось на славу, а не закончилось всеобщим плачем, словно на похоронах.

Мелодия порхала в тесной клетке, рвалась к занавешенному окну и, проскользнув под плотную тряпицу, выбиралась на свободу между прутьями решетки. Вскоре в тесном, сжатом окованными досками пространстве стало тесно от звуков, как в утробе музыкальной шкатулки. Надзиратель, несмотря на пагубное пристрастие к вонючей еде, которое могло бы сделать его легкой добычей не только собаки-ищейки, но и страдающей от затяжного насморка старухи, оказался глубоко чувствительным к прекрасному. Он слушал, склонив голову набок и подперев кулаком лоснящуюся щеку.

А Ланс просто играл. Складывал звуки в переливчатые последовательности и думал – хорошо было бы сохранить окарину в темнице. Говорят, у сидящих в кромешной тьме зрение начинает отказывать довольно быстро, зато обостряется слух. Кто знает, вдруг ему удастся создать в подземельях Северной башни свою лучшую мелодию, которую, к сожалению, никто, кроме охраны, не услышит и не оценит?

Вдруг карета резко остановилась. Ланс выронил окарину и повалился на «лукового» охранника. Тот взрыкнул, будто разбуженный медведь, и оттолкнул менестреля.

– Ты чего?

– Да ничего… – прошипел стукнувшийся затылком Ланс. – Чего это они встали?

– Сиди тихо! Сейчас выгляну! – Он потянулся к занавеске, но альт Грегор вцепился в толстое запястье. – Ты чего?

– Да ничего!

За окошком слышались хриплые бессвязные выкрики, звенела сталь.

Надзиратель охнул и схватился за короткий меч.

Мгновение спустя острие уперлось в грудь Ланса.

Настал черед менестреля воскликнуть:

– Ты чего?

– Тебя спросить хочу? Твои подельники?

В это время на крышу кареты свалилось что-то тяжелое. Доски заскрипели, с них посыпалась мелкая труха.

– Да не знаю я ничего!

– Да?

– Клянусь Вседержителем!

– Так я тебе и поверил.

Нажим усилился. Ланс почувствовал, как сталь протыкает черный колет и рубаху и начинает впиваться в кожу. Казалось бы, тюремщики, а оружие содержат в образцовом порядке.

– А у тебя есть приказ убить меня, если что-то пойдет не так? – решил блефовать он. В конце концов, не раз и не два бесшабашная отвага и презрение к смерти спасали его жизнь, жизнь наемника и дуэлянта. – Ты меня сейчас заколоть решил или что?

Надзиратель ослабил давление меча. На его лице отразилось некое движение – брови, кожа на лбу, уголки носа, кошачьи усики зашевелились, что, по всей видимости, отражало напряженную работу разума.

– Смотри, я в кандалах. Что я тебе сделаю?

– Заткнись, я думаю.

– А! Ну, не смею мешать…

Альт Грегор вновь откинулся на стенку. Возня и звон металла за дверью кареты утихли. Довольно быстро. Интересно, что там в самом деле произошло? Если откинуть совсем уж бредовую идею, что Регнар и Коэл нашли наемников и пытаются его освободить, то и придумать нечего. Уличные волнения? Так их уже много лет не было в Аркайле. Тележка зеленщика-неудачника не вовремя сломалась посреди дороги? Да ее скинули бы на обочину прежде, чем монах успел бы прочитать первую строчку благодарственной молитвы. Пьяные солдаты решили покуражиться? Ну, им должно быть известно, что с тайным сыском не шутят. Сегодня ты надаешь пинков подчиненным прана Гвена, а завтра за тобой придут хмурые и неразговорчивые люди в полумасках. Так что странно все это…

Надзиратель наконец-то принял решение. Непростое, судя по бисеринкам пота, выступившим на висках. Он убрал меч от груди Ланса и подцепил пальцами запирающий дверь изнутри крючок.

– Эй, Билль, что там у вас?

Тишина. Потом негромкое и совершенно неразборчивое бормотание.

– Чего?

Снова бормотание.

– Эй, Билль, что ты бурчишь, как…

– В окошко выгляни… – шепотом подсказал Ланс.

Жаль, не успел добавить «осторожно». Пожиратель лука рванул занавеску и припал глазом к маленькому окошку, которое можно было бы закрыть двумя ладонями. И тут же жалобно ойкнул и медленно сполз на пол. На запрокинутом лице в одной из глазниц зияла кровоточащая рана. Ланс так и не понял, увидел он мелькнувший между прутьями шпажный клинок или померещилось.

Но руки сами собой кинулись вниз и выхватили из разжавшихся пальцев надзирателя рукоять меча. Тяжелое оружие, неудобное, плохо сбалансированное, но другого ведь нет.

С той стороны дверь дернули.

– Открывай!

«Еще чего», – подумал Ланс, лихорадочно размышляя, что делать дальше и в какую новую историю он вляпался.

Драться со скованными руками не хотелось, но избавиться от цепей он тоже не мог. Как и убегать со скованными ногами. Так карета превратилась в ловушку. Или она всегда ею была?

– Открывай!

– Что ты возишься, Ухо? Вдарь раза!

«Значит, нападающих самое малое двое».

– А че сразу, как вдарь, так Ухо. Вон Борода без дела мается.

«Трое»?

– Борода не мается, а кошельки проверяет… – Четвертый голос. Хриплый и привыкший командовать. – Ломай, Ухо. А то я тебя поломаю.

– Все, все… Не сердись, Хоан. Уже иду.

И тут же дверь сотряс сильный удар. Доски треснули, но выдержали.

– Крепкая… – проворчал Ухо.

– Бей, не отлынивай.

Еще удар!

Сквозь трещину проглянул солнечный луч.

Ланс попятился, перехватывая оплетенную кожаным ремешком рукоять двумя руками. Под каблуком хрустнула окарина. Ну, как обычно… Размечтался творить в подземелье. Хотя какое там творить, когда не знаешь – спасать тебя собираются или прирезать, как барашка?

Новый удар!

Дверь развалилась на две половинки, одна из которых повисла на петлях, а вторая упала под колеса. В проеме возникло настороженное лицо – небритое, с белесыми глазами и оттопыренными ушами.