Как бы волшебная сказка - читать онлайн книгу. Автор: Грэм Джойс cтр.№ 3

Женевьева секунду смотрела на Питера, словно не знала, кто такая Тара. Она никогда не видела Тару, но много слышала о ней. Потом насмешливо покачала головой, нахмурила брови.

– Да, – сказал Питер. – Правда вернулась.

– Кто такая Тара? – спросила Эмбер, их семилетняя дочь.

– Это невозможно, – сказала Женевьева. – Ты не находишь?

– Кто такая Тара? – спросила Зои, их старшая дочь.

– Мне надо ехать.

– Может, мы все поедем?

– Незачем ехать всем.

– Кто такая Тара, черт возьми? – снова спросила Эмбер.

– Сестра твоего отца.

– У папы есть сестра? Никогда не знала.

– Мы никогда о ней не говорим, – объяснил Питер.

– А почему мы о ней не говорим? – спросила Джози, их младшенькая. – Я говорю о своих сестричках. Все время.

– Мне пора, – вздохнул Питер. – Бензина в баке достаточно?

– Папа оставляет нас одних в Рождество? – недовольно спросила Эмбер.

Женевьева встала с дивана и сморщилась от боли, наступив босой ногой на пластмассовый кубик лего.

– Он ненадолго, – ответила она дочери, вышла за Питером в прихожую и ждала, пока он не обуется и не наденет куртку.

– Ненадолго?

– Да.

– Обнять меня не хочешь?

– Хочу. Нет, – сказал Питер. – Не сейчас.

В стену снаружи снова ударила пулька из духового ружья.

Чудо не имеет своей противоположности; оно возникает уже как двойственное в своей сути, состоящее одновременно из ужаса и восторга, очарования и отвращения, захватывая, заставляя дрожать от удовольствия и страха.

Марина Уорнер [2]

Питер ехал в Энсти через Брейкбек-лейн. Это был кружной путь. Но он подумал, что стоит заехать к Ричи Франклину и поделиться новостями, хотя знал, что не нужно бы этого делать. Не следует. Нельзя. Но это его не останавливало.

На дорогах почти не было никакого движения, поскольку Рождество. Изредка, как одинокие корабли в океане, его обгоняла одна-другая машина, шипя шинами на мокром асфальте. Низкое небо, и снег, налетавший только с короткими порывами ветра, тут же таял, сталкиваясь с ветровым стеклом, так что даже не было необходимости включать дворники.

В Аутвудсе он сбросил скорость и свернул на автостоянку. На стоянке было пустынно и одиноко. В бардачке у него были запрятаны сигареты. Теперь курить приходилось, можно сказать, контрабандой: вынужден был бросить, потому что девочкам внушили, что курение убивает, и они начинали плакать, стоило им увидеть, как он закуривает. Но он держал в машине пачку старых выдохшихся сигарет как раз для подобных случаев. Он вышел из машины и обвел взглядом голые зимние деревья, окружавшие расчищенный пятачок стоянки. Деревья стояли золотые и серые, как будто внезапно сморенные сном. Было очень холодно. Он ощутил горький привкус сухой табачной крошки на языке и закашлялся от первой затяжки. Сигаретный дым повис в холодном воздухе, как серая тряпка, то же и звук его кашля.

Аутвудс был одним из последних оставшихся островков древней чащи, от которой получил свое название Чарнвудский лес. Он приютился там, где сходились три графства – Лестершир, Ноттингемшир и Дербишир, – и не относился ни к одному из них и ни на одно не походил. Зловещее место, переменяющееся от солнца к сырости, от слепящего света к сумраку; его кривые деревья, вулканические склоны с ясенями, вцепившимися корнями в гранит, восхищали загадочными обнажениями пород самых старых гор в Британии.

Питер не любил эти места.

Последний раз он видел Тару именно здесь, в Аутвудсе. Был май, они гуляли в лесу, и колокольчики тогда были изумительны. Потом сидели на камнях, испещренных золотистым лишайником, и говорили о будущем.

Питер бросил недокуренную сигарету и каблуком вдавил ее в землю. После чего забрался обратно в машину.

Некоторое время спустя он остановился у дома Ричи, но мотор выключать не стал, будто напрашиваясь, чтобы кто-нибудь вышел и спросил, что он тут делает; однако никто не появлялся. Никто даже не выглянул в окно. Дом Ричи был собственностью муниципалитета и стоял в ряду домов, когда-то, возможно, принадлежавших местному землевладельцу. Приземистые, слепленные на скорую руку крестьянские хибары. Питеру такие дома были хорошо знакомы, поскольку он сам вырос неподалеку в таком же. Ричи он перешел по наследству от матери, тот по-прежнему жил в старом домишке.

У Ричи брезжил свет, но где-то внутри и слабо. Единственная гостиная, длинная и узкая, тянулась в глубину поперек всего дома. Тусклый свет придавал его облику холодный и неприветливый вид. Просто подойди к двери, сказал себе Питер, и, когда Ричи откроет дверь, скажи только: «Тара вернулась», это все, что от тебя требуется. «Тара вернулась».

Но не мог. Они с Ричи давно-давно не говорили, и два слова прекрасно могли обернуться двумястами тысячами слов. Этого он не мог себе позволить. Он тихо выругался и уехал.

– Входи, парень! – проговорил Делл странным шепотом.

– Где она?

– Куртку снимать собираешься? И обувь? У нас новый ковер.

Питер снял куртку и передал ее отцу, прежде чем развязать шнурки. Он почувствовал досаду оттого, что в такой момент должен беспокоиться о чистоте ковров, но ничего не сказал. Он было шагнул в коридор, но почувствовал на груди ладонь отца.

– Поосторожней, не расстраивай никого! Твоя мать упала.

– Я здесь не для того, чтобы кого-то расстраивать! – ответил Питер, постаравшись сдержать язвительность. – Она здесь?

– Проходи.

Питер шагнул в гостиную и остановился у двери. Мать лежала на диване и пила маленькими глоточками чай; на колене, которым она ударилась, когда рухнула на пол, был пузырь со льдом. Но Питера больше интересовала женщина, что поила ее, сидя в кресле возле дивана. Несмотря на темные очки, это явно была его сестра Тара, никакого сомнения.

Тара встала. Она была на дюйм-два выше той, какой он ее запомнил. Мягкие каштановые волосы, может, стали чуть темнее и по-прежнему обрамляли лицо спутанными кудрями. Из-под темных стекол от глаз шла пара тонких морщинок, но это нисколько не старило ее. Она просто выглядела грязноватой, словно давно не мылась.

– Когда ты постригся? – спросила она.

– О, да уж, наверно, лет пятнадцать назад.

– У тебя были такие красивые длинные волосы!

– Тогда все так ходили. Можно тебя обнять?

– Конечно.

Питер подошел и обнял сестру. Она тоже крепко обняла его. Он вдохнул ее запах. Она пахла не так, как он помнил. Теперь она пахла природой, чем-то, что он не мог определить. Дождем, может быть. Листвой. Грибами. Майским цветом. Ветром.