Дело Ливенворта - читать онлайн книгу. Автор: Анна Кэтрин cтр.№ 44

– Я бы не стал сообщать ему о существовании этой улики. Я не хочу доверять людям, без которых мы можем спокойно обойтись.

– Я вижу, – сухо обронил мистер Грайс.

Не подав виду, что заметил издевку в этом замечании, я снова взял письмо и начал выбирать обрывки слов, которые, как мне казалось, мы можем восстановить, такие как: Хор–, стои–, –екрасна, очар–, растопт–, способн–, слуг–.

Покончив с этим, я предложил дописать слова, необходимые для полноты предложений: Ливенворт после Хорейшо; сэр после дорогой; есть с возможным у вас перед племянница; возможное шипы в конце фразы у каждой розы есть; вы после если; мне после верите; прекрасное между жестокое и лицо.

Между колонок подобранных таким образом слов я вставил пару словосочетаний, после чего получился приблизительно такой текст:

–Хаус», 1 марта, 1876

Мистеру Хорейшо Ливенворту

Дорогой сэр!

(У Вас) есть племянница, которую вы –стоит –любви и всего доверия –любой другой человек, мо –так прекрасна, так очаровательна –она лицом, телом и речами. Но у каждой розы есть шипы, и (эта) роза не исключение –как она ни мила, как ни очаровательна, как ни нежна, она способна растоптать –кто доверял ей –сердце –с кем ее связывает долг –чтить –ать.

Если не верите, спросите, глядя в ее жестокое, прекрасное лицо, кто ее и Ваш смиренный слуга.

Генри Ричи Клеверинг

– Думаю, пока хватит, – сказал мистер Грайс. – Общий смысл понятен, а это все, что нам сейчас нужно.

– Общий смысл совсем не лестный для леди, которая здесь упоминается, – заметил я. – Должно быть, он таил какую-то сильную обиду, если позволил себе говорить таким языком о той, которую все называли нежной, очаровательной, прекрасной.

– Обиды нередко стоят за загадочными преступлениями.

– Мне кажется, я знаю, в чем здесь дело. Но, – увидев, как он снова посмотрел вверх, сказал я, – вынужден не разглашать свои подозрения. Мою версию пока ничто не поколебало, и до определенной степени она подтверждается. Это все, что я могу сказать.

– Значит, это письмо не дало звена, которое вам было нужно?

– Нет. Это ценная улика, но это не то звено, которое я сейчас ищу.

– Однако это ценная улика, иначе Элеонора Ливенворт не стала бы так стараться сначала забрать ее, как она это сделала, со стола дяди, а потом…

– Подождите, почему вы думаете, что это та самая бумага, которую она взяла или предположительно взяла со стола мистера Ливенворта в тот роковой вечер?

– Как же? Да хотя бы то, что ее нашли с ключом, который, как нам известно, она бросила в камин, и то, что на нем были пятна крови.

Я покачал головой.

– Почему вы качаете головой? – спросил мистер Грайс.

– Потому что меня не убеждают ваши доводы.

– Почему же?

– Во-первых, Фоббс не говорил, что видел у нее в руках какую-нибудь бумагу, когда она наклонялась над огнем, из чего можно заключить, что обрывки бумаги находились в угле, который она бросила в камин, а, признайте, было бы довольно странно, если бы она спрятала туда бумагу, которую с таким трудом добыла; и, во-вторых, тот факт, что обрывки свернуты в трубочки, как будто из них делали папильотки или что-то подобное, чего ваше предположение не объясняет.

Взгляд сыщика обратился в сторону моего галстука – никогда еще он не приближался настолько к моему лицу.

– Вы светлая голова, – сказал он. – Очень светлая. Я восхищаюсь вами, мистер Рэймонд.

Несколько удивленный и не особенно довольный этим неожиданным комплиментом, я с сомнением посмотрел на него, потом спросил:

– А что вы думаете об этом?

– О, вы же знаете, у меня нет своего мнения. Я избавился от него, как только передал дело в ваши руки.

– И все же…

– О том, что письмо, остатки которого мы имеем, лежало на столе мистера Ливенворта во время убийства, известно. Известно и то, что мисс Элеонора Ливенворт взяла со стола какую-то бумагу, когда тело унесли. Также мы знаем, что она, услышав о том, что ее действия не остались незамеченными и начался разговор о ключе и бумаге, попыталась прибегнуть к хитрости, чтобы обмануть бдительность приставленного к ней соглядатая, и ей это удалось – она бросила ключ в камин, в котором впоследствии были найдены эти обрывки. Вывод делайте сами.

– Что ж, прекрасно, – сказал я, вставая. – Пока что обойдемся без выводов. Мне нужно проверить, верна ли моя версия, чтобы я мог судить об этом или о каком-либо ином вопросе, связанном с этим делом.

И, попросив адрес его подчиненного В на случай, если мне в расследовании понадобится помощь, я покинул мистера Грайса и направился к дому мистера Вили.

Фи-фай-фо-фам. Дух британца чую там.

Старинная песня

Вы для меня святое небесное созданье [22] .

Уильям Шекспир. Мера за меру

– Значит, вы ничего не слышали о браке мистера Ливенворта?

Это сказал мой партнер, когда я попросил его объяснить, почему мистер Ливенворт так не любил англичан.

– Нет.

– Если бы слышали, вам не пришлось бы обращаться ко мне за объяснениями. Но неудивительно, что вам это неизвестно. Сомневаюсь, что найдется хотя бы полдюжины человек, которые могли бы поведать, где Хорейшо Ливенворт нашел прекрасную женщину, которая впоследствии стала его женой, а еще меньше смогли бы поведать в подробностях о событиях, которые привели к этому браку.

– Значит, мне необычайно повезло быть знакомым с одним из таких людей. Что же это за события, мистер Вили?

– Вряд ли вам мой рассказ поможет. В юности Хорейшо Ливенворт был весьма амбициозен и решился жениться на какой-нибудь богатой леди из Провиденса. Но, случайно попав в Англию, он встретил там молодую женщину, красота и обаяние которой поразили его настолько, что он позабыл о богачке из Провиденса, несмотря на то что жениться на леди, которая ему так приглянулась, он в ближайшее время не мог, поскольку она не только находилась в стесненных обстоятельствах, но и имела на руках ребенка, отцовство которого для ее соседей оставалось загадкой, а сама она хранила по этому поводу молчание. Но, как часто случается, любовь и восторг возобладали над житейской мудростью. Решив самостоятельно строить свое будущее, он сделал ей предложение, после чего она сразу же доказала, что достойна его внимания, пустившись в объяснения, которых он как истинный джентльмен не требовал. Ее рассказ был печален. Она оказалась американкой по рождению, ее отец был известным чикагским торговцем. Пока он был жив, она купалась в роскоши, но едва начала расцветать, отец умер. На его похоронах она и встретила мужчину, которому суждено было ее погубить. Как он попал туда, она так и не узнала, он не был другом ее отца. Достаточно того, что он был там, увидел ее, и через три недели – не пугайтесь, она была совсем еще ребенком! – они поженились. И уже через сутки после свадьбы она узнала, что для нее означало это слово. Оно означало побои. Эверетт, это не выдумки. Через двадцать четыре часа после свадьбы ее муж вернулся домой пьяным и, когда новобрачная оказалась у него на пути, сбил ее с ног. Но это только начало. Отцовское поместье продали, денег за него удалось выручить меньше, чем ожидалось, и он увез жену в Англию, где стал напиваться, чтобы издеваться над ней. Ей не исполнилось еще и шестнадцати, а она уже прошла через все круги ада, и от руки не какого-нибудь грубого, неотесанного негодяя, а элегантного, красивого, любящего роскошь джентльмена, у которого был такой утонченный вкус, что он скорее швырнул бы ее наряд в камин, чем позволил ей выйти в свет одетой не так, как ему нравилось. Она терпела до рождения ребенка, а потом сбежала. Через два дня после того, как малыш появился на свет, она встала с кровати, взяла младенца и выбежала из дома. Несколько украшений, которые она положила в карман, помогли ей продержаться и открыть собственный магазинчик. Что касается мужа, то со дня побега она его не видела и снова услышала о нем только за две недели до первой встречи с Хорейшо Ливенвортом, когда в газетах сообщили о его смерти. Она была свободна, но хоть и любила Хорейшо Ливенворта всем сердцем, выйти за него не соглашалась. Год обид и унижений привел к тому, что ей казалось, будто она навсегда запятнана и замарана. Переубедить ее он не мог, и лишь после смерти ребенка, спустя примерно месяц после его предложения, она согласилась отдать ему руку и то, что осталось от ее несчастливой жизни. Он привез ее в Нью-Йорк, окружил роскошью и нежной заботой, но рана была слишком глубока. Ровно через два года после того, как испустил дух ее ребенок, она тоже умерла. Для Хорейшо Ливенворта ее смерть стала ударом, который изменил всю его жизнь. Несмотря на то что скоро в его дом попали Мэри и Элеонора, былая беспечность к нему так и не вернулась. Деньги стали его кумиром, а желание накопить и оставить после себя состояние изменило все его взгляды на жизнь. Сохранилось лишь одно доказательство того, что он так и не забыл свою жену: мистер Ливенворт не терпел, когда в его присутствии произносили слово «англичанин».