Ключ - читать онлайн книгу. Автор: Наталья Болдырева cтр.№ 21

— Тебе повезло бы, если бы Ясень тебя убил. Или, может, ты не боишься гнева клана? Где это видано?! Человек, претендующий на девушку ктранов! Ты жив ещё только благодаря тому, что ты теперь мой муж! Никто теперь не посмеет тронуть тебя и пальцем…

Я глянул на неё с удивлением. В последних словах мне почудилось торжествующее злорадство. Видимо, моя новоиспечённая жена решила для себя что-то.

Рокти спешно запихнула остатки походного гамбургера в рот, проглотила, не жуя, запила водой и поднялась, отряхивая крошки с колен.

— Пошли! Иначе рискуем провести ночь по эту сторону частокола. В Торжке нет гарнизона, никто не станет отпирать засов ради нас.

Я понял, что так и не успел толком поесть, глубоко вздохнул.

— Ну, идём же, — Рокти не услышала моего вздоха, она сидела уже верхом и в нетерпении перебирала повод. Мне пришлось-таки карабкаться в седло.

Всю дорогу, пока мы спускались к полям по отлогим просторам степи, Рокти рассматривала плюсы и минусы своего нового положения, и, кажется, вся затея начинала ей нравиться.

— Только не думай, пожалуйста, что это что-нибудь значит. — Это предупреждение заставило меня усмехнуться. Я вспомнил Юлию — высокую жгучую брюнетку с правильными чертами лица. Рокти была красива, Юлька была мечтой. Неудивительно, что она оставила меня ради столицы.

Воодушевлённая открывающимися перспективами, Рокти строила планы, в которых возвращалась в клан торжествующая и независимая, ведя в поводу ктрана-ренегата, ктрана, покинувшего клан. Её болтовню я пропускал мимо ушей. Ясень никогда не был бы счастлив с этой взбалмошной девчонкой.

Я всем сердцем стремился в Торжок. К вечеру мы были уже в полях.

Пришлось сворачивать в сторону и искать обходных путей, мимо посевов. Вскоре мы увидели тракт, по которому — как ни в чём не бывало — сплошным потоком текли телеги. Сперва я привставал на стременах, рискуя свалиться и свернуть шею, — оглядывался, выискивая знакомые лица. Но обоз наверняка ушёл уже далеко вперёд, а по тракту, не пугаясь разбойников, шли и шли простые люди двух королевств.

На закате уходящая весна отбушевала грозой. Мощный порыв ветра разорвал тяжёлую пелену густого, раскалённого воздуха, среди внезапно появившихся грузных лилово-фиолетовых туч заплясала молния, гром разразился хрипловатым смехом, и полновесные капли раскроили воздух стремительными, отвесно падающими линиями. Люди, смеясь и весело переругиваясь, спешили спрятаться от падающей с неба воды. Лишь вечно отважные мальчишки смело смотрели в глаза беснующейся грозе. Не замечая струящейся по телу воды, они щурились на небо, стараясь проследить путь спешащих упасть капель.

Весёлая, буйная, распоясавшаяся гроза кончилась так же внезапно, как и началась. Стряхивая воду с отяжелевшего плаща, я смотрел на дорогу. Рядом со мной Рокти, вдохнув полной грудью свежайший воздух, тихонько засмеялась от удовольствия.

— Хорошо? — улыбнулся я.

— Спрашиваешь! — весело ответила она.

Гроза смыла с души осадок печали. Дорога вновь убегала за горизонт, а лошади разбивали копытами солнце, отражённое в бесчисленных лужах. Навстречу нам уже никто не попадался, а те, кто ехал с нами в одном направлении, понукали лошадей идти быстрее. Вскоре вдоль обочин, как грибы после дождя, вылупились маленькие, с бору по сосенке срубленные домики, и уже в сумерках мы увидели высокий забор из нетёсаных брёвен. К частоколу тесно лепились сараюшки, и я решил, что спокойно живётся тут на границе, если местные жители не боятся пристраивать такие «лестницы» на свои укрепления.

Мы вошли в Торжок в полной темноте.

— Есть на дороге ещё кто? — окликнули сверху.

— Пара телег следом, запирать погодите, — отозвалась Рокти.

— Погодим, — согласился невидимый часовой, и мы миновали широкие, сшитые из толстых чёрных брусьев, ворота.

На центральной площади Торжка был разбит настоящий лагерь. Дети на телегах ещё дожёвывали ломти чёрного хлеба вприкуску с огурцами и луком, а из-под телег уже доносился раскатистый храп спящих родителей. Мы едва протиснулись по узкому лабиринту проходов, оставили лошадей смотрителю в общем загоне, забрав перемётные сумы с собой.

Крепкое, добротно сработанное здание в стиле «терем-теремок» приветливо распахнуло тяжёлую дубовую дверь. Послышался сладковатый запах дыма и острый аромат специй, мы нырнули в туманный сумрак, подсвеченный неровными желтоватыми огоньками масляных ламп.

В таверне было тесно. Мы прошли первый зал, до отказа набитый спешащим по тракту людом. Мелкие лавочники, сгрудившись у двух сдвинутых столов, обсуждали цены на ярмарке. Кто-то спешил прямо здесь сбыть с рук свой небогатый товар и скорее вернуться домой, не теряя времени и денег на ярмарочные развлечения и дешёвые гостинцы. Здесь был и хозяин таверны — невысокий, крепко сбитый мужичок с пегой бородкой ходил от одного к другому и приценивался к продуктам. У длинной стойки сидели те, кто зашёл просто смочить горло и вернуться к оставленным на улице повозкам. В углу на лавке, с головой укрывшись плащом, дремал путник слишком гордый, чтобы ночевать на улице, и слишком бедный, чтобы позволить себе комнату.

Мы прошли дальше, во второй зал, где останавливались те, кто хотел задержаться в Торжке дольше, чем на ночь.

Там было не так душно, менее дымно и более светло. Столы были чисто выскоблены и радовали глаз узорчатым тёмно-медовым древесным рисунком. Судя по одёжке, здесь расположились торговцы побогаче, вольные охотники и лесорубы. В уголке под лестницей примостились странник с учеником. Смуглый черноволосый мужчина лет сорока походил на виденного мною старца лишь одеянием. Совсем ещё маленький мальчишка болтал не достававшими до пола ногами, хватался за огромную кружку обеими руками и, захлёбываясь, пил голубоватое молоко. Странник, почувствовав, что я смотрю на него, поднял голову и улыбнулся. Я почему-то смутился, отвёл взгляд и встретился глазами с человеком, сидевшим на приступке у огромного, в полкомнаты, камина, в чреве которого жарился на вертеле поросёнок.

Жёлтые равнодушные глаза завораживали. Не злые и не добрые, они отражали лишь холод и безразличие. Я застыл как вкопанный.

Человек ответил таким же пристальным взглядом, затем встал и начал подниматься наверх. Внутренним взором я всё ещё рассматривал его лицо и особенно глаза. Так, встретив после многолетней разлуки старого друга, вглядываешься, стараясь уловить то неуловимое, что преображает знакомый образ, превращая его во что-то далёкое и непонятное.

Рокти тронула меня за рукав, и мы, опустив перемётные сумы на лавку в пустом конце длинного стола, присели. Сразу рядом появилась дебелая баба лет тридцати. Вытирая о передник мокрые руки, поинтересовалась:

— Чего изволите?

Рокти вынула три монетки из кошеля на поясе, держа двумя пальцами, перечислила:

— Хлеб, молоко, мёд, мясо, тушенное с овощами. И, — она добавила к трём монеткам ещё одну, крупнее, — комнату на ночь. Одну на двоих.