Товарищи офицеры. Смерть Гудериану! - читать онлайн книгу. Автор: Олег Таругин cтр.№ 43

Наблюдавший за этой сценой Гудериан неожиданно слабо взмахнул рукой. Мы с Гурским подошли. Чувствовалось, что говорить «Хайнцу-урагану» было тяжело, он часто останавливался, делая небольшие паузы, заполненные тщетными попытками восстановить сбитое дыхание:

– Иоахим, увы, порой не умел себя сдерживать. Жаль, он был толковым офицером и подавал неплохие надежды. Впрочем, ладно, теперь это уже не важно. Я не слышал всего разговора, но суть уловил. Прошу ответить честно – сколько мне осталось?

– Около часа, господин генерал-полковник. Я могу вас перевязать, но это мало поможет. Ранение смертельное, кровь мне все равно не остановить.

– Хорошо, я так и понял. Наверное, это и есть рок – вчера Герман с Хансом, сегодня я.

– Простите, о чем вы? – заинтересованно переспросил Гурский.

– Вчера русские обстреляли из гаубиц штаб 7-й панцердивизии, почти все погибли, в том числе генерал-полковник Гот и генерал-майор фон Функ… Такими темпами генералы у фюрера закончатся быстрее, чем снаряды у русских… – вымученно усмехнулся Хайнц. А я, услышав перевод, ошарашенно уставился на поручика. Да уж, такого я и представить себе не мог! Ничего себе мы вчера постреляли…

– Впрочем, теперь это уже не имеет никакого значения, – снова раздался искаженный болью голос Гудериана. – Господа, вы позволите мне завершить жизнь, как и подобает германскому офицеру?

– Разумеется. – Я достал из кармана «вальтер» и взвел курок. Хотел было вытащить обойму, но решил все же не оскорблять Гудериана – в конце концов, хоть и гитлеровец, но понятие об офицерской чести имеет. Протянул рукояткой вперед. – Только один вопрос, не против?

– Нет, – выдохнул Хайнц, устало прикрыв лихорадочно блестевшие глаза.

– Не волнуйтесь, я не выпытываю никаких тайн. Просто интересно: лейтенанта Джугашвили предали свои или захватили ваши диверсанты?

– Наши, группа особого назначения «Бизон». Это все? Тогда давайте покончим с этим, господа. Мне очень больно.

– Прощайте. – Вложив пистолет в холодную руку Гудериана, я отвернулся, краем глаза заметив, что поручик продолжает держать ситуацию под прицелом «нагана».

За спиной коротко ударил одиночный выстрел…

– Виталий, нужно уходить. – Подошедший ко мне поручик протянул три полных магазина. – Держи, ты, так понимаю, почти пустой. А уходить нужно быстро. Ума не приложу, отчего за нас не взялись всерьез еще вчера, но сейчас такое начнется…

– Да уж, шухер будет мама не горюй… – задумчиво пробормотал я, оглядывая наш сократившийся почти на треть отряд. Увы, потери, как выяснилось, оказались велики: немецкие пулеметчики недешево продали свои жизни. Пятеро красноармейцев погибли во время боя, еще двое почти сразу скончались от ран. А вот с ранеными нам повезло, тяжелых не было, лишь трое легких, в число которых попал и Серега Якунов. Он поймал шальную пулю в бедро по касательной. Разгромленную колонну осматривали быстро, забирая только боеприпасы, документы и продукты. Заодно встал вопрос, что делать с пленными. Которыми, между прочим, оказались генерал-майор Вильгельм Йозеф фон Тома и его начальник штаба, полковник Лунге. По иронии судьбы, фон Тома следовал в семнадцатую танковую, чтобы заменить на посту ее прежнего командира, фон Вебера, временно возглавившего лишившуюся после нашего артобстрела командования 7-ю панцердивизию. Усмешка судьбы – или самой истории – была в том, что в моей реальности он ее и так возглавил примерно в эти же дни, заменив смертельно раненного под Смоленском Вебера, который теперь имел все шансы уцелеть. Собственно, теперь уже не возглавит, поскольку отпускать его никто не собирался. Вот такой удивительный выверт злодейки-судьбы…

– Коля, пленных с собой берем? – задал я уже давно мучивший меня вопрос.

– Сам как считаешь? – угрюмо осведомился тот.

– Знал бы – не спрашивал. Ну не расстреливать же? Все ж таки генерал, комдив.

Поручик несколько секунд помолчал, прежде чем ответить:

– Тогда берем. Но если станут серьезно задерживать отряд, сам понимаешь. Нам сейчас главное поскорее до линии фронта добраться, ставки слишком велики. У нас на руках не только Яков, но и целая куча секретной документации, которая обязательно должна оказаться у наших. Ты даже не представляешь, какие любопытные бумаги и карты мы захватили!

– Все-таки «наши», а? – Подмигнув, я легонько ткнул Гурского в бок.

Белогвардеец поморщился:

– Виталий, может, уже хватит меня подначивать? Я русский офицер, прошедший две войны, и свой выбор давно сделал. Я сражаюсь за Родину, за Святую Русь. И да, коль хочешь знать, мне не столь уж и важно, как моя страна называется сейчас.

– Прости, – стушевался я. – Нет, правда, извини, само вырвалось. Просто, сам понимаешь…

– Понимаю. Очень даже хорошо тебя понимаю. Для меня ведь все тоже произошло слишком быстро. Мой, как ты там назвал, перенос, да? – в будущее, и снова война, теперь уже третья. Голова кругом. Так что давай закончим этот разговор, ладно?

– Угу. – Я пристыженно отвел взгляд. И на самом деле, чего это я? Нашел, блин, время.

– Кстати, как ты с лейтенантом – поговорил?

– С Яковом-то? Поговорил. Сложно сказать, но он вроде поверил…

А разговор с сыном Сталина и на самом деле вышел непростой. Яков был слаб и несколько заторможен, да и выглядел он не очень. По крайней мере уже успевший налиться синяк чуть ли не в половину лица его определенно не красил и здоровья не добавлял. Похоже, добровольно сдаваться старлей не стал, вот и огреб по полной. Засветили ему неслабо, и, похоже, прикладом. Как бы еще и сотрясения не было. Кстати, нужно будет одолжить у поручика артефакт и испробовать его на постороннем человеке. Если не поможет, мы ничего не потеряем, если наоборот – будет очень даже здорово. Вот Гудериану брошка точно бы не помогла: никакая сверхбыстрая регенерация не спасет человека с массированным кровотечением и разорванным кишечником, а вот на Якове можно и проверить.

Наскоро осмотрев старшего лейтенанта на предмет ранений, каковых не оказалось, я осведомился относительно того, может ли он самостоятельно передвигаться. Вот тут уж он не выдержал окончательно, и я услышал в ответ насчет того, кто я, собственно, такой буду и по какому праву вопросы старшему по званию задаю? Мол, за спасение спасибо, конечно, но и точки над «i» и прочими «ё» стоит расставить прямо здесь и сейчас. Н-да, похоже, сказывалось чудовищное напряжение последних дней, обреченность и стыд от попадания в плен, наложившиеся на излишне строгое воспитание вкупе с отцовскими генами…

Вообще, судя по тому, что я читал о нем в своем времени, Яков – в сравнении с харизматичным отцом – представлялся мне личностью достаточно заурядной. Не то чтобы забитой и задавленной отцовским авторитетом, но именно заурядной. Сталин не особенно любил старшего сына, уделяя куда больше времени и тепла Светлане и Василию. И хотя Яков вырос столь же упрямым, как и отец, несвойственная другим детям вождя врожденная скромность не позволяла ему винить других в собственных неудачах и проблемах. Лично у меня он всегда вызывал приязнь и расположение, смешанные с легкой жалостью к его незавидной судьбе, не делавшей особых подарков ни в детстве, ни в юности. Да и зрелость, если так подумать, ничего хорошего не принесла. По крайней мере в этом варианте истории…