Черта с два - читать онлайн книгу. Автор: Татьяна Полякова cтр.№ 53

— Да? — Сомнения его не покидали, с некоторой свирепостью взглянув на меня еще раз, он наконец сказал:

— Проходи.

Я шмыгнула в коридор и, постучав в первую же дверь, толкнула ее и оказалась в совершенно пустой комнате. По счастью, на двери имелась щеколда, я заперлась и попробовала отдышаться. На глаза навернулись слезы отчаяния: неужели ничего не получится? Тут я услышала шаги: кто-то очень крупный шел по коридору со стороны подвала. Шаги удалялись, а я с сильно бьющимся сердцем рискнула выглянуть из-за двери. Парень в шортах как раз свернул за угол. Идти за ним и попробовать добраться до кладовки? Нет, опасно. Я бросилась в подвал.

Конец веревки был намотан на гвоздь, я уцепилась за веревку и попробовала подняться. Просто поднять руки было делом нелегким, а повиснуть на них всей тяжестью тела — почти невыносимым. Сил прибавила мысль о парне в шортах, который мог вернуться в любую минуту. На мое счастье, шахта не была слишком большой, и, упираясь в ее стены ногами, я кое-как стала подниматься наверх. Делать это надлежало тихо, но у меня тихо не получалось. Во-первых, я громко скрипела зубами, потом стала подвывать, а затем и вовсе в бессилии залилась горючими слезами. Сделать рывок — умереть от боли, висеть, упираясь ногами в стену, можно от силы минуту. А там…

— Давай-давай, — тихо сказала я себе. — Ты ж крутая…

Мне кажется, что на последнем рывке я потеряла сознание, и потом диву давалась, как это я не свалилась вниз. Однако выбраться из шахты я сумела и оказалась в кладовке. Первое, что я сделала, укрепила черенок от метлы на двери и бессильно опустилась на пол. Бок горел. Сунув руку под футболку, я увидела кровь на пальцах и хотела опять зареветь от жалости к себе, но неожиданно разозлилась: «Все, кончай ныть и шевели мозгами». Сказать такое было легче, чем сделать. Для начала я приподнялась и заглянула в проделанную дырку, чутко прислушиваясь при этом. Веселье, судя по шуму, было в полном разгаре, чему я от души порадовалась: мой зубовный скрежет вряд ли кто услышал. А вот в комнате рядом была тишина. Если честно, я не огорчилась, ни на какие серьезные действия в настоящий момент я была не способна. Привалившись к стене, я прикрыла глаза, силясь справиться с болью. Она понемногу отпускала, становясь привычной, ноющей.

Время шло, а в комнате так никто и не появлялся. Я начала томиться. Наконец в поле моего зрения возникли два парня, а потом и девушка. Ни тот ни другой нисколько не походили на нужного мне типа с фотографии. В ближайшие полчаса я смогла убедиться в том, что работа у Верки не сахар, и очень надеялась, что никому не придет в голову поинтересоваться кладовкой. Народ сменял друг друга, а Меченого все не было. Я так разволновалась, что едва не проглядела его.

Он возник передо мной на краткое мгновение и исчез в комнате. В одиночестве, если я ничего не пропустила. Конечно, долгое время он там один не будет, следовало поторопиться. А в голове между тем ни одной стоящей мысли. Трясущимися руками я открыла дверь кладовки, одним махом преодолела пространство до соседней двери, постучала и сразу вошла.

Стас, или Меченый, сидел в кресле и пил пиво. Поднял голову и увидел меня. На его лице промелькнуло что-то похожее на удивление.

— Извините, — понизив голос, сказала я. — Я хотела бы с вами поговорить.

Он молчал секунд тридцать, не меньше.

— Ты ведь не шлюха? — спросил наконец.

— Нет, — ответила я. Он кивнул.

— Значит, тебя зовут Сашкой. Угадал?

— Угадали.

— Проходи, садись. — Он вроде бы вздохнул и запахнул полотенце. Я осторожно прошла и села на диван, отказываясь верить в неожиданно нахлынувшее везение. — Ты действительно у Татарина двух парней пристрелила? — поинтересовался он, приглядываясь ко мне.

— Да, — ответила я. Про убитых ментов он не спросил, и это наводило на размышления. В дверь стукнули, и она приоткрылась, Стас махнул рукой, и кто-то торопливо закрыл дверь, а я вздохнула с облегчением и стала приглядываться к хозяину, а он ко мне.

Стас был довольно рослым и крупным парнем, с широким и вполне симпатичным лицом, впечатление портил только неприятный шрам на губе: он придавал его облику зловещий вид, однако глаза были живые и внимательные, а манеры ничего общего с моими представлениями о бандитах не имели. Был он трезв или таковым казался, спокоен и сдержан. И мой визит на первый взгляд ничего, кроме любопытства, у него не вызывал.

Стас меня тоже разглядывал, а потом спросил:

— Чего надо?

— Я подумала, может быть, вы захотите мне помочь? — сказала я тихо.

— Я? — удивился он. — С какой стати?

Стараясь не делать резких движений, я достала из кармана фотографию и протянула ему, он взглянул мельком и опять спросил:

— Ну и что?

— По городу нас Татарин гоняет, а не вы. Так?

— Положим.

— Почему? — стараясь быть очень вежливой, задала я вопрос.

— Потому что меня это не касается, — усмехнулся Стас, но не убедил.

— Я подумала: судя по фотографии, вы с этим типом большие друзья, и логичнее попросить о такой услуге вас, не вмешивая в семейное дело какого-то Татарина. Разве нет?

Стас усмехнулся еще шире, а потом и хохотнул.

— Как видишь, нет.

— Это показалось мне странным, — кивнула я. — И тогда я подумала вот что. Эти фотографии, если они попадут в руки серьезных людей, сами по себе еще ничего не значат. Начнется служебное расследование, и ваше имя всплывет само собой. Я думаю, вы много интересного смогли бы рассказать о своем приятеле.

— Я тебя понял, — кивнул Стас. — Более того, ты права. Жизнь моя не стоит и копейки. — Я перевела дыхание, слушая, что он скажет дальше. — Ты хочешь воевать с ментами? — весело спросил он. — А я не хочу. Дурацкое это занятие. На их стороне закон, а на моей… в общем, силы неравные. Они могут задержать меня за ношение пачки сигарет не в том кармане и пристрелить при попытке к бегству, а вот если я кого пристрелю — это вышка. Улавливаешь разницу? — Он наклонился ко мне и проронил предельно серьезно:

— Глупее глупого влезать в ментовские разборки. Поняла?

— Почему разборки? — удивилась я. Он засмеялся, а потом сказал:

— Потому.

— Значит, вы мне не поможете? — закусив губу, чтобы не зареветь, спросила я.

— Нет, конечно.