— Они-то хоть по нам стрелять не собираются?
— Вроде нет.
— Вроде или точно?
Резван какое-то время молчал, изучая обстановку.
— Ну? — поторопил его Глеб.
— Нет, они сами бояться под пулю попасть, — наконец сообщил майор.
— И то ладно, — констатировал Теплов.
— Что делать будем, командир? — спросил Борман. — Прижал он нас крепко, никому не высунуться.
— А Калмык для чего? — возразил Бурый. — Пусть покажет, на что он способен.
— И верно, — спохватился Борман. — А мы пока тут полежим, позагораем.
— Боюсь, долго загорать придется, — тут же вставила реплику невидимая Алиса.
Борман только покачал головой, но ничего не сказал в ответ. Все равно последнее слово каким-то непонятным образом оставалось за ней.
Бурый тем временем осторожно подтянул руку к груди, активировал рацию, крохотный наушник от которой сидел у него в ухе — как и у всех членов группы.
— Калмык? — проговорил он. — Как меня слышишь?
— Отлично слышу, командир, — послышался голос старшего лейтенанта Халаева.
Голос был ровный, разве чуточку возбужденный, привычно отметил Бурый. Ну это ничего, в охоте без легкого возбуждения не обойтись. Главное, чтобы охотник свое дело знал.
— Стрелка видишь?
— Не вижу пока, — отозвался Калмык. — Но локализовал место, где он сидит.
— Далеко от нас?
— Метров четыреста. На два часа.
— Ясно. Достать сможешь?
Калмык помолчал, прикидывая силы. Бурый его не торопил, понимая, какая работа идет сейчас у него в голове. Все тоже помалкивали. Теперь вся надежда была только на Калмыка.
— Смогу, — ответил наконец тот.
— Хорошо, — сказал Бурый, стирая кончиком мизинца пот с верхних век. — Сейчас мы устроим для нашего приятеля маленькую пантомиму, смотри в оба.
— Понял, — отозвался Калмык.
— Алиса, — сказал Бурый. — По команде начинай.
— Поняла, — откликнулась Иванова.
Теперь они слышали друг друга не только напрямую, но и по рации, что позволяло Калмыку полноценно участвовать в общих действиях.
— А мне что делать? — напомнил о себе майор Хасанов.
Он понимал, что спецназовцы что-то затеяли, и хотел им помочь. Или помешать — кто его знает? На его счет Бурый пока не составил себе ясного представления.
— Сиди пока смирно, — приказал он. — Этот стрелок хоть и никакой снайпер, но может и попасть.
— Ясно, — недовольно отозвался Резван.
— Борман, — чуть-чуть приподняв голову, Глеб все-таки увидел глаза капитана Лещенко. — Ты чего затих?
— А команды жду, — беспечно отозвался Борман.
— Ясно, — опустил Бурый голову. — Алиса, готова?
— Да.
— Начинай.
Алиса рывком поднялась и, помедлив долю секунды, метнулась за соседнее надгробие. Пуля ударила в него, когда она уже надежно сидела за камнем.
— Готово! — крикнула она.
Сейчас же Бурый вскочил, сделал прыжок через могильный холм и рыбкой бросился на дно ложбинки, приземлившись аккурат за ботинками Бормана.
На этот раз снайпер расщедрился сразу на две пули, одна из которых едва не угодила прыгуну в плечо. Ну и то, Бурый двигался как при замедленной съемке. Рисковал, конечно, но надо было выявить место засидки стрелка наверняка.
Для верности не хватало еще одного штриха. И его великолепно дополнил капитан Лещенко. Убедившись, что Бурый в безопасности, он выждал несколько секунд, поднялся на колени и дал длинную очередь в скалу перед собой. После чего повалился на землю и с удовлетворением услышал, как цокают пули снайпера в камни над его головой.
— Вот же идиот, — констатировал он. — Куда пуляет?
— В идиота же, — выговорил ему Бурый. — Ты хоть иногда думай, что делаешь.
— Ну вот, старайся для вас… — обиженно заворчал Борман.
— Калмык, — перебил его Глеб, — засек стрелка?
— Так точно, — весело отозвался Халаев.
— Скоро к нему подберешься?
— Минут через десять.
— Действуй. Будешь на месте — дай знать. Мы его отвлечем.
— Понял.
Некоторое время все лежали тихо, вслушиваясь в звуки, доносившиеся то с той, то с другой стороны.
Вот потихоньку начали переговариваться местные жители, обсуждая, видимо, действия стрелка. Застрекотали как ни в чем не бывало кузнечики. Проблеяла в отдалении овца, вслед ей заголосил петух.
Стрелок молчал, как будто его не было в этом жарком, будничном мире. Но ствол его винтовки был направлен в сторону затаившихся в камнях людей, и глаза неутомимо отслеживали каждое их движение. И где-то в камнях стремительно и бесшумно крался Калмык, подбираясь к нему все ближе и ближе.
— Это и был твой план? — спросил Борман, упираясь подошвами в подошвы Бурого.
— Ага, — отозвался Глеб, разглядывая пеструю, черную с желтым, букашку, занятую своими букашечьими делами прямо у него под носом.
— А если бы он не начал стрелять? — не отставал Борман.
Бурый мог бы и не отвечать. Есть у командира такая привилегия. Но его сейчас слушала вся группа, а группа — это такая сила, с которой приходится считаться. Да и поговорить хотелось, не лежать же молчком десять отмерянных Калмыком минут.
— Начал бы, — уверенно сказал Глеб, осторожно сдвигая букашку сухой травинкой с известного только ей маршрута.
— Хм, — усомнился Борман. — Он что, звонил тебе?
— Эсэмэску прислал.
Глеб усмехнулся, видя, что букашка упрямо возвращается на прежний путь, и снова осторожно столкнул ее в сторону.
— Интуиция, слыхал такое слово?
— Слыхал, — отозвался Борман. — Только почему-то, когда я его упоминаю, я чаще всего получаю выговор.
— Лишь бы не пулю в голову, — вмешалась Алиса.
Послышался легкий фыркающий звук — это Калмык обозначал свое участие в разговоре.
— А некоторым лучше не отвлекаться, — назидательно молвил Борман. — А то кое у кого скоро мозг расплавится.
— А он у него есть? — поинтересовалась Алиса.
Борман крякнул, не сочтя нужным отвечать обидчице, покосился вверх. Солнце, хоть и лезло за вершину, жарило в ложбину со страшной силой, в упор поливая распластанных на земле спецназовцев. И не было никакой возможности от него укрыться.
— Алиса, — оставив букашку в покое, заговорил Бурый, — как только Калмык будет на месте, начинаем по очереди вести огонь по скале. Только осторожно, чтобы не задеть его.