Тайны прошлого - читать онлайн книгу. Автор: Джулия Хиберлин cтр.№ 70

Огонь притягивал мой взгляд.

В огне я видела лицо Така.

Я сама была виновата.

Я притворилась больной, чтобы сбежать в тот день из школы.

Из-за моей лжи мама с бабушкой взяли меня с собой в похоронное бюро, где нужно было подписать карточки с заказами цветов и венков. Я сидела в углу, скрестив ноги, обо мне все забыли. Гроб был закрыт и должен был таким оставаться.

Когда они вышли из комнаты без меня, я поднялась и погладила рукой кленовый гроб. И в тот же миг поняла, что Так не умер. Что все это одна большая ошибка.

И я должна это доказать.

Я изо всех сил толкнула верхнюю половину крышки. Она не поддалась. Я упрямо зарылась каблуками в ковер и попыталась снова. С четвертой попытки мне удалось приподнять крышку на шесть дюймов, прежде чем сорвались пальцы. Крышка рухнула на место с оглушительным грохотом, мама и бабушка прибежали на шум. Бабушка сказала, что только чудо Господне спасло мои маленькие пальцы от переломов.

В гробу я увидела слой ткани из моей мечты.

Реки белого газа были обернуты вокруг головы Така, превратив его в мумию, сглаживая, закрывая ожоги. В его левой руке была зажата бейсболка. Он был в любимой бейсбольной куртке, красной с золотом. Я знала, что на спине этой куртки, прижатой к белому атласу, была нарисована черная цифра «9».

Мама с бабушкой вытащили меня из похоронного бюро, а я кричала, что он не может дышать.

Что Так не может дышать.

— Томми.

Слава Богу, голос Сэди всегда возвращал меня в реальность.

Я перевела взгляд с огонька лампы на мою сестру. Она жестом указала на В.А., который раскладывал документы на дубовом кофейном столике. Я должна была вернуть Така обратно в его черный гроб.

Я рассеянно подумала, правда ли, что В.А. сам застрелил гремучих змей, чьи кожи пошли на пошив его брифкейса, и правда ли, что много лет назад мы ели этих гадких рептилий на его легендарных «змеиных» барбекю. Мясо было похоже на жесткую курятину.

— Во-первых, каждой из вас ваша мама оставила по письму, — сказал он официальным тоном, совсем на него не похожим. — Я получил их уже запечатанными. Советую вам прочитать их в одиночестве, когда у вас появится свободное время.

Он протянул каждой из нас по большому конверту цвета ванили. На конвертах были написаны наши имена. Томми Энн. Сэди Луиза. Нетронутые восковые печати на клапанах. Мне вспомнилось розовое письмо Розалины — листок бумаги, с которого начались все проблемы.

— Во-вторых, я хотел бы кратко ознакомить вас с пунктами завещания. Выражусь прямо. Вы, девочки, получаете ранчо и всю землю до последнего дюйма — примерно пять тысяч акров, а также права на нефть и газ на большей части земель. Вдобавок вам завещаны сорок миллионов долларов в ценных бумагах.

Он подождал секунду, чтобы информация дошла, но ни я, ни Сэди никогда особо не беспокоились о деньгах, мы просто знали, что они есть. Папа прямо говорил нам о наследии и о том, что ждет от нас умения управлять деньгами. Меньше трат, больше прибыли.

В.А., человек, который защищал убийц, нервно постучал пальцами по подлокотнику кресла.

Начинается, подумала я.

— Деньги из инвестиционного портфеля разделены на три части. Одна треть завещана Сэди, одна треть Томми. Оставшаяся треть отправляется в трастовый фонд, который будет разделен между двумя неназванными наследниками.

— Я не понимаю. — Сэди смотрела на него с замешательством. Я молчала.

— Я тоже ни черта не понимаю. — В.А. достал сигару из кармана, развернул и позволил себе расслабиться после рассказанных новостей. — Ваши мама и папа создали запутанный финансовый лабиринт, консультируясь с финансовым аналитиком из Нью-Йорка. Меня они в это не посвятили. — Он щелкнул серебряной зажигалкой. — Я не говорю, что мы не сможем расколоть этот код. Я говорю лишь о том, что они этого не хотели.

Три идеальных кольца дыма повисли в воздухе между нами — фокус, который развлекал нас в детстве.

— Впрочем, однажды она проговорилась. Уже в поздние годы, когда началась деменция. Намекнула, что наследниками являются дети. Которым еще нет восемнадцати.

— Это интересно, — пробормотала я. Да уходи уже, кричала я мысленно.

— Однажды я спросил ее, если она так хочет сохранить все это в секрете, почему бы не передать деньги до смерти, так, чтобы вы, девочки, этого не узнали, — продолжил В.А. — Она сказала, что это будет обманом. И что вы не станете беспокоиться о деньгах.

Я рассмеялась, и вымученные звуки повисли в комнате, где когда-то царила мамина музыка.

В одном ты была права, мама. Дело совсем не в деньгах.

Несколько часов назад, когда они опускали ее гроб в красноватую песчаную почву, я почти начала ее прощать.

Это было ошибкой.

Пока В.А. пытался оживить свой старый белый «кадиллак», Сэди задула керосиновую лампу и мы понесли на кухню грязные винные бокалы. На кухне было лучше. Знакомая лампа над раковиной встретила нас приветливым мягким светом. Сама кухня была вымыта и приведена в идеальный порядок, влажные полотенца висели на старой маминой сушилке, на длинном столе выстроились накрытые фольгой печенья и недоеденные куски торта.

— Ух ты, — сказала Сэди, заглядывая в холодильник, набитый фруктовыми салатами и запеканками. — Отвези меня домой, давай разберемся с этим завтра. Или вообще никогда.

Десять минут спустя я высадила Сэди перед трейлером, вооружив ее куском шоколадного торта и щедрой порцией домашних макарон с сыром, — мы следовали довольно четким инструкциям, которые Мэдди отправила нам эсэмэской.

Хадсон возник на крыльце под лампой, как только я начала отъезжать, его галстук был развязан и болтался на шее, строгая рубашка помялась, пуговицы были расстегнуты. Он улыбался. Так вот куда он исчез. Присматривал за Мэдди.

Я подождала его, не заглушая мотор.

— Перелезай, — сказал он, открывая мою дверь и бросая пиджак на заднее сиденье. — Я поведу. Мой пикап остался у амбара.

Мне тут же захотелось возразить — моя привычная реакция на Хадсона. Я хотела спросить, зачем он оставил машину возле амбара, но вместо этого молча пересела.

— Ты простишь меня? — немного погодя спросила я, глядя прямо перед собой, на колеи грунтовой дороги, убегавшие вперед в свете фар.

— Возможно.

Я весь день почти не плакала. Не плакала вот так. С постыдными истерическими всхлипами. Хадсон загнал машину на обочину и обнял меня, позволяя выплакать горе, страх и жуткое количество соплей.

— Ее больше нет, а я не знаю, кто я, — всхлипывала я.

Хадсон отстранился и поднял мой подбородок.

— Я знаю, кто ты. Ты вот этот шрам. — Он коснулся моего запястья. — И вот этот. — Он погладил волосы на моем виске. — Ты добрая. Красивая. Смелая. Ты спасаешь детей.