Украденная дочь - читать онлайн книгу. Автор: Клара Санчес cтр.№ 29

— В общем, — снова заговорила мама, — Анна никогда не оседала в каком-нибудь одном месте. Она привыкла к подобному образу жизни.

По правде говоря, до сего момента мне даже нравилось, что Анна была такой. Она появлялась в своем образе светской львицы, вносила некое оживление в нашу жизнь и потом исчезала. Зачем было нужно что-то еще?

— Она пару раз приготовила нам ужин, — сказала я.

Маму это удивило: она раскрыла глаза шире, чем обычно, и приподняла брови.

— Она мне об этом не сказала… Не хотела, наверное, чтобы я была ей чем-то обязана. Ну и как она готовит?

— Неплохо.

— Я не стану ей ничего говорить по этому поводу, чтобы она не почувствовала себя неловко. А мне самой даже спокойнее, что зрелая женщина присматривает за вами и заставляет вас вовремя поесть. Ты вообще-то похудела. Ну, хотя бы твоего брата будут кормить до отвала теми ужасными паэльями, которые готовит твоя бабушка.

Она всегда говорила «твоя бабушка», а не «моя мать» или «мама». Своего отца она тоже никогда папой не называла. Она относилась к ним скорее как к дальним родственникам, чем как к собственным родителям, и у нас дома их чаще всего называли по именам — Марита и Фернандо.

— Анхель звонит?

— Время от времени. Бабушка говорит, что он уже черный, как уголь.

Мама покачала головой и на секунду закрыла глаза.

— Возможно, я была по отношению к ней уж очень сурова.

Я была уверена, что она вела себя так по отношению к бабушке из-за чего-то, что было связано с Лаурой, чего-то такого, чего она не могла своей матери простить.

— Мне кажется, ей хотелось бы приехать тебя навестить.

— Хорошо, мы поговорим об этом как-нибудь потом. Самое главное — это то, что Анхель в надежных руках и что тебе не нужно о нем заботиться.

Я попыталась прийти домой раньше Анны, но эта моя попытка закончилась ничем. Сосед сказал мне, что два часа назад он дал ключи высокой, худощавой, симпатичной («хотя нельзя сказать, что прямо-таки красавице») и элегантной сеньоре, от которой исходил очень приятный запах.

— Ее зовут Анна, — добавил он. — Такое простенькое имя для нее совсем не подходит. Ее следовало бы назвать Пенелопа. Она пришла с собакой.

Выходит, Анна пришла к нам домой с большим запасом времени до того момента, когда там могли появиться мы с отцом.

Я открыла дверь, и меня удивило, что, пробыв в нашем доме уже довольно долго, Анна еще даже не начала готовить ужин. Не знаю почему, но когда сосед сказал, что отдал ключи два часа назад, я подумала, что едва переступлю порог дома, как тут же почувствую аппетитнейший запах, доносящийся из кухни. Мне подумалось так отнюдь не потому, что я была голодна или же просто хотела почувствовать такой запах, а потому, что я не могла себе даже представить, зачем Анна могла прийти так рано, если не для того, чтобы приготовить шикарный ужин.

Когда я открыла дверь, мне навстречу бросился Гус. Анна не оставила его в нашем огороженном саду, а завела с собой в дом. Я невольно обратила внимание на то, что его когти царапают паркет. Когда я стала гладить пса по спине, позволяя ему меня облизывать, в коридор вышла Анна. Она появилась из глубины дома — оттуда, где были наши спальни и ванные.

— Я была в ванной, — сказала Анна, хотя я ни о чем ее не спросила. — Гус, а ну-ка иди в сад.

Я сняла туфли, повесила сумку в шкафчике у входа, расстегнула штаны и, уже подойдя к своей комнате, крикнула:

— Сосед сказал, что тебе следовало бы зваться Пенелопой.

— Придумал тоже! — донеслось в ответ. — Он все время пожирал меня глазами. Жаль, что я пришла так рано. Плохо рассчитала время.

Я быстренько приняла душ, надеясь, что, когда я выйду из ванной, стол уже будет накрыт. Однако никаких изменений в этом смысле так и не произошло: Анна, похоже, еще даже не заходила в кухню. Она не догадывалась, какое почетное место занимает в моем сознании со своими изящными кухонными щипцами для спагетти и со своим уксусом.

— Сегодня я приготовила вам сюрприз, — сказала Анна. — Мы все очень устали и нуждаемся в том, чтобы расслабиться.

Сюрприз заключался в том, что она предложила пойти поужинать вместе. У одного из ее друзей был ресторан, удостоенный трех звезд «Мишлен», и она решила пригласить нас туда. По ее словам, сменить немного обстановку — это и приятно, и полезно.

Отец сказал, что устал, что большинство клиентов просят включить в машине кондиционер и поэтому у него немного болит горло.

— Тебе нужно отвлечься. Если мы будем сидеть здесь, в четырех стенах, Бетти от этого не полегчает, а вот если мы, когда придем навещать ее, будем жизнерадостными и довольными, это ее приободрит. Я заказала столик. В одиннадцать мы уже вернемся.

Отец принял душ и переоделся. Когда он вернулся в гостиную, Анна в течение нескольких секунд реагировала на его появление так, как это делали наши соседки, учительницы в школе и матери моих одноклассниц, — смотрела на него не отрываясь. Отец ничего этого не замечал: он ведь просто принял душ и надел джинсы и белую рубашку. С трудом отведя от него взгляд, Анна посмотрела на меня.

— Ты стала еще больше похожа на Бетти.

В течение всего ужина нам с отцом казалось, что мы предаем нашу бедную маму. Хозяин ресторана был другом Анны и всячески старался нам угодить. А Анна вела себя так, как будто оказалась в своей стихии: она позабыла и о своей подруге, и о том, что мы с отцом настроены не по-праздничному, и о том, что чем великолепнее были блюда, тем более неловко мы себя чувствовали, — а стало быть, никакого удовольствия мы здесь получить попросту не могли. Анна в одиночку выпила бутылку французского шампанского. А еще она то и дело смотрела на моего отца пристальным взглядом — прямо в глаза, как будто они были за столом одни. Наконец без пятнадцати одиннадцать отец сказал, что ровно в одиннадцать мы должны быть дома. Мы приехали в ресторан на автомобиле Анны, и на обратном пути за руль сел отец. Он из вежливости стал настаивать на том, что отвезет ее домой, но она ему этого не позволила. Она сказала, что он тоже выпил алкоголя и если его поймают, то отнимут водительские права, а она чувствует себя прекрасно и, когда доберется домой, позвонит, чтобы нас успокоить. Отец сел ждать ее звонка, чувствуя угрызения совести из-за того, что позволил ей отправиться домой в таком состоянии, а я, далекая от того, чтобы чувствовать какие-либо угрызения, стала надевать то, что называла своей пижамой — шорты и футболку. Футболка обычно висела на спинке кресла, которое мне купила мама, чтобы у меня не искривился позвоночник. Кресло это было вообще-то офисным, и его спинку можно было устанавливать под любым углом. Сейчас я пользовалась им главным образом для того, чтобы вешать на него свою футболку. Стаскивая футболку со спинки кресла, я посмотрела на письменный стол, и мне показалось, что книги на нем лежат не так, как я их всегда клала. Кто-то положил их по-другому. Домработница должна была появиться здесь дней через пятнадцать (по углам комнаты уже накопилась пыль), а отцу вряд ли пришло бы в голову заходить в мою комнату. Что касается меня самой, то я не прикасалась к своему письменному столу — даже не стирала с него пыль — с тех самых пор, как сдала экзамены конкурсного отбора, и я прекрасно помнила, что учебник по философии лежал на учебнике французского языка слева, а справа находились мои тетради по испанскому языку, истории искусств и латыни. Рядом с ними лежал роман Гальдоса. Теперь же все это было разложено в ином порядке, а ящики стола были задвинуты до упора, тогда как я всегда оставляла их приоткрытыми на несколько миллиметров.