Романы Романовых - читать онлайн книгу. Автор: Михаил Пазин cтр.№ 57

Для начала Елизавета пожаловала Ивана несколькими высокими военными и придворными званиями, наградила его орденом Александра Невского. В 1757 году вице-канцлер Воронцов представил Елизавете проект указа о присвоении Шувалову титула графа, чина сенатора и выдаче ему 10 тысяч крепостных. Представьте себе – Иван от всего этого отказался! В трудах поздних историков его называют графом – и зря, так как этого титула он никогда не носил. «Могу сказать, что рожден без самолюбия безмерного, без желания к богатству, честям и знатности», – однажды сказал он. И это было абсолютной правдой.

Разумеется, Иван не бедствовал – жил в Зимнем дворце на полном пансионе, построил собственный дворец на Невском проспекте, и все-таки никто не мог назвать его вором! Находиться у вершины власти и остаться честным, бескорыстным, ни в чем не запятнанным человеком – это настоящий подвиг! Иван Шувалов – исключительное явление на политической сцене России. Рассказывали, что после смерти Елизаветы он передал Петру III миллион рублей – ее прощальный подарок наследнику. Другой на его месте прикарманил бы эти деньги – попробуй потом узнай, что делала государыня в свой последний час. А Шувалов отдал!

А еще Шувалов… ревновал! Как-то Елизавета приметила в свите принца Карла Саксонского, приехавшего в Петербург с целью стать герцогом Курляндским вместо Бирона, красавца графа Францишека Ржевуского и «осталась небезразличной к его привлекательности». Только ревность Шувалова «послужила препятствием к зарождающейся склонности». Пока Ржевуский пребывал в России, у него постоянно происходили мелкие стычки с Шуваловым. Наконец поляк убрался к себе домой, и только тогда Иван успокоился.

Как мы уже отметили, Иван Шувалов был образован, знал языки и стал покровителем наук и искусств. Он способствовал открытию Московского университета в 1755 году, Академии художеств в 1757 году, покровительствовал Ломоносову, переписывался с Вольтером и Дидро, помогал многим поэтам и художникам. А еще Шувалов был меценатом – собрал и потом передал Академии художеств огромную коллекцию картин, книг и гравюр. Был он и директором Сухопутного кадетского корпуса.

По воспоминаниям современников, Шувалов был очень начитан, добродушен, мягок, миролюбив и спокоен, хотя и ленив. Он не обладал умом государственного деятеля, при этом старался поддерживать дружеские отношения со всеми, всех мирил, и поэтому у него было мало врагов. Прямо как у Разумовского! Определенно, у них были общие черты! «Речью и видом бодр, но слаб ногами, лицо у него было всегда спокойное, обращение со всеми упредительное; в разговорах имел речь светлую, быструю; русский язык его был с красивой обделкой в тонкостях и тонах, французский он употреблял, когда хотел что сильнее выразить», – так описывали Шувалова современники.

После кончины Елизаветы в 1761 году к власти пришел Петр III, которого Елизавета объявила своим преемником еще в 1742 году. Во главе государства опять стали немцы, поскольку Петр Федорович был выходцем из Голштинии. Они ненавидели Шувалова, и по их оговору он был вынужден уехать за границу и жил во Франции и Италии. В изгнании он тосковал о России. Своей сестре он писал: «Если Бог изволит, буду жив и, возвратясь в свое отечество, ни о чем ином помышлять не буду, как вести тихую и беспечную жизнь, удалюсь от большого света… не в нем совершенное благополучие почитать надобно, но собственно в малом числе людей, родством или дружбою со мною соединенных. Прошу Бога только о том, верьте, что ни чести, ни богатства веселить меня не могут».

Иван Иванович Шувалов вернулся в Россию только в 1777 году, уже в царствование Екатерины II. Та обласкала его, присвоила чин действительного тайного советника и наградила орденами Андрея Первозванного и Св. Владимира. Императрица благоволила к нему – часто играла с Шуваловым в карты; он сопровождал ее при поездке в Крым. Вернувшись в Россию, он никаких должностей не занимал, а поселился в своем доме, окруженный близкими друзьями и родственниками. Так он и жил в окружении картин и книг. Никогда не женился, и не имел детей (как и Разумовский с Бекетовым). В своем доме Шувалов устроил литературный салон. «Светлая угловая комната, – вспоминал современник, – там, налево, в больших креслах у столика, окруженный лицами, сидел маститый, белый старик, сухощавый, средне-большого росту в светло-сером кафтане и белом камзоле… Лицо его всегда было спокойно поднятое, обращение со всеми… веселовидное, добродушное». Скончался Иван Шувалов, последний фаворит императрицы Елизаветы, в 1794 году и был похоронен в Александро-Невской лавре с почетом и уважением.

Перейдем теперь к последним годам царствования Елизаветы. Мы уже упоминали о том, что Елизавета, так же как и ее отец, Петр I, была подвержена приступам эпилепсии. В 1757–1758 годах это стало известно всем. Согласно «Запискам» Екатерины II, в сентябре 1758 года на праздничной литургии в Царском Селе с Елизаветой случился припадок, после чего последовало резкое ухудшение ее здоровья. С ней часто случались продолжительные обмороки, но она бодрилась и всеми силами пыталась сохранить былую красоту, но все напрасно. Елизавета стала замкнутой, раздражительной и все реже появлялась на людях. Французский посланник Лафермиер отмечал, что «для нее ненавистно всякое упоминание о делах, и приближенным нередко случается выжидать по полугоду удобной минуты, чтобы склонить ее подписать указ или письмо». Императрица и раньше не имела особой склонности заниматься государственными делами, а болезнь усилила это отвращение.

Доктора прописывали ей разные лекарства, но она не желала их принимать. Государыню приходилось долго уговаривать и даже тайком класть пилюли в конфеты и мармелад. Елизавета ужасно боялась смерти – даже это слово при ней было запрещено произносить. Осенью 1761 года в Царском Селе бушевала гроза, шел сильный дождь, небо озарялось яркими вспышками молнии. Суеверная Елизавета сочла это дурным предзнаменованием, все-таки осенняя гроза – явление необычное. С того времени она уже не вставала с постели. В ноябре 1761 года состояние здоровья Елизаветы Петровны немного улучшилось, но уже в декабре появилось кровохаркание, и 17 декабря она поспешила объявить амнистию некоторым категориям преступников. Ей становилось все хуже и хуже. По преданию, лежа на смертном одре, Елизавета просила Петра III не причинять вреда ее фаворитам – Алексею Разумовскому и Ивану Шувалову. Так любившая праздники Елизавета Петровна скончалась, не приходя в сознание, на Рождество 1761 года. Она была последней представительницей Романовых на троне по прямой женской линии; после нее престол перешел к Шлезвиг-Голштейн-Готторпской династии, каковыми были все последующие русские цари-немцы.

Историк В. Ключевский так писал о ней: «Смолоду Елизавета была мечтательна… Вступив на престол, она хотела осуществить свои девичьи мечты в волшебную действительность… Елизавета, умная и добрая, но беспорядочная и своенравная русская барыня XVIII века, которую по русскому обычаю многие бранили при жизни и тоже по русскому обычаю все оплакали по смерти». Ей было 52 года…

Не плакал лишь один человек – наследник Петр Федорович, а теперь уже император Петр III. Хотя он и прожил в России уже около 20 лет, но русским человеком так и не стал, хотя его мать была русской. Сказывалась приверженность к западной культуре, к тому же ощущался недостаток воспитания. Елизавета к концу жизни стала понимать, что Петру трон передавать нельзя. Хоть он и был уже вполне взрослым человеком, но вел себя, как скверный мальчишка. Например, он просверлил дырки в стене комнаты, где его тетка-императрица занималась любовью с Алексеем Разумовским. Он не только сам наблюдал за «этим», но еще и приглашал своих дружков заглянуть в глазок! И подобных примеров было множество. Можно себе представить гнев Елизаветы, когда она узнала об этой гнусной проделке Петра! Отныне она часто называла его то уродом, то дураком, а то и «проклятым племянником». Елизавета серьезно задумывалась о том, чтобы передать трон сыну Петра Павлу, а его самого выслать из страны вместе с супругой. Однако сделать этого она не успела. Петр III прекрасно знал об этих планах императрицы – вот почему он не плакал.