Карта неба - читать онлайн книгу. Автор: Феликс Х. Пальма cтр.№ 156

Он совершил прыжок во времени… Боже, он путешествовал во времени!

Как изобретатель в его романе, но, в отличие от того, ему не пришлось возиться с громоздкой машиной. Похоже, он совершил это, как-то использовав собственный мозг, о такой возможности и твердил ему Клейтон в подвале своего дома всего несколько часов назад… Но на самом деле оставалось еще шестьдесят девять лет до момента, когда агент сделает это удивительное признание, пока марсиане будут разрушать Лондон у них над головой. Только не такой Лондон, а будущий, уже завершенный. И тут, словно робкие блуждающие звездочки, последние слова, которыми они обменялись с Клейтоном, пока он висел в воздухе, удерживаемый здоровой рукой агента, начали бороздить темные закоулки его разума, постепенно высвечивая их. Тогда, со страхом думая о том, как бы не упасть и не оказаться во власти бешеного вихря, неиствовавшего внизу, в нескольких метрах от его ног, Уэллс был не в состоянии прислушаться к агенту, надо это честно признать. Но сейчас он вновь услышал его слова, причем удивительно ясно, как будто Клейтон опять находился рядом и выкрикивал их, стараясь перекричать шум воды, хотя оставалось еще много-много лет до того, как агент родится в этом непостижимом мире, готовый пожертвовать рукой, чтобы только писатель его понял.

— Уэллс! — кричал Клейтон, пока тот судорожно перебирал ногами в воздухе, словно собирался взобраться на ближайшее облако. — Послушайте меня! Решение — в вас! Вы слышите? Решение — в вас!

— Что? — удивленно переспросил он.

— Помните, что сказал Посланник? — продолжал кричать агент, в то время как он в панике почувствовал, что пальцы Клейтона слабеют.

Он попробовал сам уцепиться покрепче, но этому мешало то, что руки были влажные. Тут он услышал голос Чарльза, но не рискнул повернуться к нему из-за ненадежности своего положения. В любом случае его голос прозвучал откуда-то издалека: он все равно не успеет прийти на помощь…

— Клейтон, сделайте что-нибудь! Я сейчас сорвусь! — в страхе крикнул он.

Но агент продолжал упрямо твердить свое.

— Послушайте меня, черт побери, и вы спасете свою жизнь! И жизнь всех нас! — настаивал он. — Посланник признался, что боится вас… Уверен, что это из-за того, о чем я говорил вам тогда в подвале!

— Не дайте мне упасть, Клейтон!

— Вы не понимаете, Уэллс? — продолжал агент. — То, что у вас в голове, и есть решение! Посланник боится вас, потому что предчувствует, что вы единственный можете предотвратить нашествие… помешав ему начаться! Вот что вы должны сделать, Уэллс! Помешать ему, прежде чем оно начнется!

Клейтон уже еле удерживал его. Краем глаза Уэллс заметил приближающегося с другой стороны капитана. Кажется, тот перелез через барьер, но был еще очень далеко.

— Продержитесь еще немного! — На сей раз голос Чарльза прозвучал гораздо ближе.

Да, нужно продержаться. Уэллс постарался отвлечься от шума воды, от пронизывающей тело боли, от грустных мыслей о Джейн, которая неизвестно куда делась, а главное, от истерических криков агента и сосредоточиться исключительно на своих руках, худых, хрупких и бледных руках писателя, чьей естественной средой была клавиатура пишущей машинки, изящное и беззащитное царство ручек, чернильниц и потертых кожаных корешков книг, но сейчас им приходилось выполнять нелепую физическую задачу, к которой они не были приспособлены: как можно крепче ухватиться за руку агента, цепляться за жизнь, держаться…

— Вы должны перенестись во времени, Уэллс! Понимаете? Должны непременно оказаться во времени, предшествующем неизбежному! Постарайтесь вспомнить, что вам снилось на ферме и какие кошмары стали причиной вашего перемещения, свидетелем которого я стал! — вопил Клейтон, покраснев от натуги. — Вспомните… и постарайтесь перенестись еще раз!

Уэллс поднял свое птичье лицо к агенту и на секунду встретился с ним взглядом, успев понять, что сейчас упадет, что Клейтон разожмет свою руку, потому что прочел в глазах агента просьбу простить его.

— Сделайте это! Уверяю, вы сможете это сделать, доверьтесь мне! Вы один можете нас спасти! — крикнул напоследок агент.

Рядом послышался голос Чарльза, и в поле зрения Уэллса даже появилась рука, тянувшаяся к нему.

— Хватайтесь за мою руку, Уэллс!

Но он не успел. Агент, улыбаясь, взглянул на Чарльза, и в это мгновение Уэллс почувствовал, как пальцы Клейтона разжимаются, отпуская его и отправляя в пустоту, навстречу мутным водам. И пока он отчаянно барахтался в воздухе, в его памяти, должно быть, всплыл тот кошмар, а возможно, это произошло позже, когда его кости почувствовали удар о воду и бурлящий поток потащил его в Темзу, или же это случилось на ничейной земле, что расположена между настоящим и прошлым и называется четвертым измерением. Он этого не помнил. Все произошло чересчур сложным, чересчур головокружительным, чересчур… невозможным образом. Но кошмар, преследовавший его на ферме, он помнил. Тот же самый кошмар, который частенько мучил его на протяжении последних лет и в котором он бесконечно долго падал и падал в бездонную пустоту, хотя его не покидало странное ощущение, будто, падая, он не перемещается в пространстве… Это всегда приводило его в замешательство. Но отныне он будет спокоен, подумалось ему, потому что наконец понял, в чем тут дело: его тело перемещалось только во времени. Он падал сквозь время.

Он тряхнул головой и улыбнулся про себя, вспомнив, как не хотел верить, что может путешествовать во времени, хотя Клейтон убеждал, что сам наблюдал, как он переместился на четыре часа по временной шкале. Но теперь ему ничего другого не оставалось, кроме как признать это: он, Герберт Джордж Уэллс, автор «Машины времени», мог перемещаться во временном потоке благодаря приспособлению, которым, по уверению Клейтона, обладает его мозг и на которое ссылался также Посланник. Этот механизм он включает, когда испытывает излишнее напряжение, как это произошло во сне на ферме. Но если в тот раз он переместился на каких-то жалких четыре часа, то теперь, должно быть, надавил на кнопку с исполинской силой, потому что спустился по той же шкале почти на семьдесят лет!

Не веря до конца самому себе, он швырнул газету в урну и неприкаянным призраком принялся бродить по этому незавершенному городу, стараясь примириться с тем, что оказался в прошлом. Он зашагал по Лондону почти без цели, испытывая, очевидно, такое же чарующее изумление, какое в свое время ощутили путешественники во времени, которых Мюррей отправил в 2000 год. Чувствуя странное смятение, граничащее с тревогой, Уэллс оглядывался по сторонам, пораженный, что попал в город, знакомый ему лишь по историческим трудам и газетам прошлого, причем ощущение волшебства усиливалось оттого, что он знал, во что этот город превратится по прошествии лет, в отличие от людей, с которыми он сталкивался на улицах, мощенных, между прочим, брусчаткой из шотландского гранита или терракотовыми плитками, где общественный транспорт был представлен малочисленными омнибусами, которые тянули мулы. Уэллс долго — ему казалось, не один час — бродил по Лондону, не в силах остановиться, отказываясь принять положение вещей. Он знал, что, как только это сделает, испытываемое им беспокойство достигнет своего апогея, превратившись в страх, ибо не забывал, что судьба забросила его в прошлую эпоху, весьма отличавшуюся от той, в которой он жил. Лондон в то время состоял из Сити и еще нескольких районов вроде Пимлико, Мэйфэра, Сохо или Блумсбери, а также Ламбета и Саутуорка на другом берегу реки. Он убедился, что пространства к западу от Гайд-парка и к югу от Воксхолл-гарден почти не застроены. Челси был, по сути, отдельным городком, соединенным со столицей через Кингс-роуд, а к Айлингтону, Финбери-Филдс и Уайтчепелу подступали зеленые поля, доходившие до подножия римской стены. От Найтсбриджа до Пикадилли в глаза бросались приметы не торопившегося исчезнуть сельского Лондона: повсюду виднелись хуторки, огороды, молочные фермы, конюшни, а то и мельницы. Не было ни здания парламента, ни Британского музея, и колонна Нельсона не возвышалась горделиво на Трафальгарской площади, которая представляла собой далекую от благоустройства территорию, занятую королевскими каретными сараями.