Роковые годы - читать онлайн книгу. Автор: Борис Никитин cтр.№ 12

Несколько так называемых младотурок, ведомых горным инженером Пальчинским, задумывают спасти положение, поставив во главе Военного ведомства самого популярного в то время оратора, и едут к Керенскому. Один из них мне рассказывал впоследствии, что им пришлось поехать несколько раз, так как при первом визите Керенский был буквально ошеломлен столь неожиданным предложением.

Представители социалистических партий стоят за продолжение войны; но причиненное зло уже не исправить уговариванием.

Однажды, проходя по залам Мариинского дворца, я остановился посмотреть, как Керенский принимал одну из многочисленных делегаций солдат с фронта. Правая рука военного министра забинтована; он раздает рукопожатия левой рукой и произносит речь, в которой говорит, что русская армия получила столько свобод, каких не имеет ни одна армия в мире, и что теперь пора вернуться к боевым действиям.

Переход в наступление вызывает Тарнопольские, Калушские и другие катастрофы. Они были необходимы, чтобы доказать очень многим в Петрограде и за границей, что скопища вооруженных людей, наделенных всеми свободами, не надо рассматривать как армию.

Невольно вспоминаю, как еще в марте на меня едва не набросились с кулаками три наших «младотурка», когда я имел неосторожность сказать, что война кончена.

16 июля восстанавливается закон о введении смертной казни на фронте. Обсуждение боевых приказов в митинговом порядке затихает; большая часть солдат начинает вспоминать о дисциплине; а солдатская накипь без особого сопротивления переливается в тыл, для которого страшный закон остается отмененным.

Но все усилия по возрождению только одной военной зоны совершенно бесполезны, если не привести в порядок и тыл. Они не могут спасти ни фронта, ни тем более всей страны.

Верховный Главнокомандующий Корнилов получает серию обещаний и отказов Верховной Власти о восстановлении закона о смертной казни для тыла армии и проведении твердых реформ на фронте.

Из всей львиной группы социалистов поднимается в защиту закона только Церетели. На бурном собрании при обсуждении этого вопроса он один против нескольких сот голосует за смертную казнь в столице; только ему одному как будто не страшны воспоминания о других революциях, когда построившие эшафот сами восходили на него впоследствии.

Наконец, Корнилов, с согласия Временного правительства и Управляющего Военным министерством, двигает кавалерийские части к Петрограду для проведения в столице военного положения, но в последнюю минуту становится жертвой великой провокации и направляет войска против Временного правительства. Два кавалерийских корпуса останавливает у самой окраины Петрограда только старый престиж Верховной Власти, сохранившийся в провинции.

«Да если бы мы только знали, что у вас здесь делается!» — говорили мне на другой день старые друзья — командиры головных полков Кавказской Туземной конной дивизии.

Неудача кавалерийского рейда вызывает новое потрясение, упрощает последний ход противника.

Совсем иначе проходят восемь месяцев Временного правительства для войск Петроградского округа. Тут прежде всего в ночь с 1 на 2 марта правительство, опять-таки молча, принимает пункт ультиматума, предъявленного Нахамкесом, Чхеидзе и другими от имени Совета солд. и раб. депутатов и в силу которого оно давало обязательство о «неразооружении и невыводе на фронт воинских частей, принимавших участие в революционном движении».

Всякого рода делегаты не замедлили разъяснить войскам в полках и на митингах, что они предназначаются для «охраны революции»; эти основные положения были твердо усвоены всеми частями округа: охраняя революцию, солдат спасал самого себя от отправки на фронт.

Трудно придумать более удачное постановление об охране, чтобы именно погубить февральскую революцию. В Петрограде и его окрестностях расквартировывалось около 300 тысяч войск. Они были представлены: 16-ю гвардейскими запасными батальонами, по 5–8 тысяч каждый; четырьмя запасными пехотными полками по 15 тысяч; техническими войсками и двумя казачьими полками. Около двух третей, то есть примерно 200 тысяч солдат, было сосредоточено в самом Петрограде и его ближайших окрестностях.

Итак, решением Совета солд. и раб. депутатов для войск Петроградского округа мировая война была закончена уже 2 марта.

Эти войска заведомо не предназначались к отправке на внешний фронт, а привлекались к участию в политике, как бы на случай междоусобной войны. Но какой войны, на каких внутренних фронтах и за какие политические программы, они узнали только через восемь месяцев. Для них, прежде всего, исчезла идея самого формирования военных частей. Полки превратились в отряды специального назначения. Но и эти отряды так и остались без конкретно выраженной цели своего существования.

Почти одновременно, 2 марта, выпускается приказ № 1, а вслед за тем 14 марта выходит полуофициальное издание декларации прав солдата. Оба вместе отменяют власть начальников, вводят комитеты, уничтожают дисциплину.

Без идеи, без дисциплины перед нами были не войска, а вооруженная толпа, для всех одинаково опасная. Она была одета в шинели, получала от казны продовольствие, пользовалась казенными квартирами. Среди нее, приблизительно один на четыреста, виднелись офицеры, которым пришлось взять на себя неблагодарную задачу уговаривать не увлекаться модными и приятными лозунгами. Им кричали: «контрреволюция!» Среди тыловых офицеров, в некоторых местах пригорода и столичных командах, сразу появляются революционные коменданты из старых и убежденных противников дисциплины. Нельзя также обойти молчанием другой тип, правда — немногочисленный, но знакомый армии. Обыкновенно — это поручик, обязательно со скверной боевой репутацией, митингующий, посылающий делегации и добивающийся выборным порядком должности командира полка.

Сами по себе отдельные случаи не были опасны, но зато подавали дурные примеры, которые толкали к быстрому разрушению.

Уже в конце марта в Петрограде трудно было найти стоящих на часах солдат: все часовые сидели на стульях и табуретах, а около них стояли прислоненные к стене винтовки. К этому надо добавить, что, идя на пост, солдат никогда не забывал запастись семечками и папиросами.

О занятиях в частях можно сказать очень немного. Прежде всего, солдаты поняли, что на войну их не пошлют, а потому самое обучение военному делу считали для себя бесполезным. Они не имели представления о внутреннем фронте гражданской войны; а для охраны революции их собирали на митинги, выводили на демонстрации, и все кончалось общим торжеством и удовольствием. Кроме того, помещения в казармах часто были заняты большими собраниями и митингами. Да, наконец, не было и дисциплинарной власти, которая бы имела право и могла вернуть солдата в строй.

Праздное и бесцельное проживание, естественно, привело к тяге в город. И вот улицы заполняются гуляющими; а более практичные отправляются на вольные работы, продают газеты, семечки, заводят свои маленькие, переносные торговые лотки, подметают улицы, преобразовываются в носильщиков и даже зачисляются в милицию.