Дочь Сталина - читать онлайн книгу. Автор: Розмари Салливан cтр.№ 51

Привыкшая к идеологическому конформизму, Светлана должна была сильно измениться, чтобы прийти в церковь Положения Ризы Господней, затерявшуюся в глубине московских окраин. Красивые купола-луковки, каменные сводчатые нефы с ажурными переплетениями наверху, запах ладана, мириады свечей, разгоняющих мрак и гипнотическое пение церковного хора почти опьяняли после вечной московской серости. Впервые с того времени, когда она ребенком восхищалась фигуркой бронзового Будды на даче в Зубалово, Светлана ощутила метафизический порыв. Ее навязчивый поиск подходящего вероисповедания начался с христианства. Она жадно читала о буддизме, индуизме, православии и перепробовала много вероисповеданий, пытаясь обрести внутренний покой.

У Светланы было много поводов обратиться в православие, но, по ее утверждению, одним из самых важных стала смерть брата. В январе 1961 года Хрущев добился его освобождения из Владимирского централа, но Василий продержался только три месяца. Он снова мотался по всей Москве и пил в своем любимом ресторане «Арагви» с приятелями-грузинами. В один прекрасный день Василий исчез. После долгих поисков родные обнаружили его в Лефортовской тюрьме. По состоянию здоровья Василия освободили до окончания срока. Он получил генеральскую пенсию и квартиру в Казани. Разрушающий все вокруг и сам совершенно разбитый, он умер от алкоголизма 19 марта 1962 года в возрасте сорока одного года. У Василия осталось четыре жены и несколько детей. Светлана вспоминала мальчика, который подавал такие надежды, пока не потерял мать. Она больше не могла его ненавидеть.

В том же 1962 году у Светланы произошла еще одна встреча с прошлым, одновременно радостная и пугающая. Она встретила своего двоюродного брата Ивана (Джоника) Сванидзе, с которым не виделась с 1937 года, когда арестовали его отца и мать. В 1942 году Сталин приговорил отца Джоника к расстрелу. Ребенком Светлана обожала тетю и дядю Сванидзе. Именно дядя «Алеша» привез восточные юрты в Зубалово, рассказывал детям истории о древних персах и хеттах и читал старинные грузинские стихи. Светлана встретила его сына Ивана (как он теперь себя называл, отказавшись от имени, которое ему дали в честь писателя Джона Рида), скорее всего, в Институте стран Африки, где он работал. Они не виделись двадцать пять лет, и оба с радостью погрузились в детские воспоминания. Но была в этой встрече и пугающая сторона.

Светлана ужаснулась, когда Сванидзе показал ей письма своих родителей, написанные в тюрьме перед расстрелом. Они были уверены, что родные позаботятся об их сыне, но это было не так. Брать на себя ответственность за детей «врагов народа» было опасно, и родные боялись взять мальчика к себе. Когда брат Светланы Яков хотел помочь Джонику, его жена умоляла, чтобы он этого не делал. Она боялась, что эта помощь подставит под удар их самих.

В управляемой железной рукой Сталина стране дети «врагов народа» сами становились врагами. По всей видимости, после ареста родителей няня взяла одиннадцатилетнего Ивана к себе, где он жил, пока ее саму не арестовали. Потом мальчик попал в детский дом для детей врагов народа, где несколько лет провел за колючей проволокой. Сироты в военное время ценились не дороже мусора, как расходный материал; их совсем необязательно было кормить. Для мальчика, который провел детство в благополучной Германии, а потом жил в Лондоне и Женеве, когда его отец был председателем правления Внешторгбанка СССР, шок от такой перемены в жизни был немыслимым.

Когда Ивану исполнилось семнадцать, его отправили в Казахстан работать в шахтах. Он получил разрешение вернуться в Москву только в 1956 году. Как и большинство выживших, Иван был истощен и физически, и морально. После своего возвращения он не пытался связаться с родственниками. Он закончил Московский университет, получил докторскую степень по африканистике, но его здоровье так и не восстановилось полностью.

Позже Светлана сказала: «Мы внезапно нашли друг друга… Я просто ничего не могла поделать». В конце 1962 года она обвенчалась с Иваном Сванидзе в православной церкви. Было такое ощущение, что встретились две раненых души — хотя его жизнь была гораздо труднее, оба были жертвами Сталина. Их брак был обречен с самого начала и продлился меньше года. Дочь Якова Гуля вспоминала, как была у Светланы и Сванидзе: «Иван очень страдал; он был нервным, подозрительным и имел очень трудный характер».

Светлана и Иван быстро разъехались и, хотя она всегда отзывалась о нем тепло, Светлана не объявляла о свадьбе публично. Может быть, ей было стыдно. Пытаясь избавиться от одиночества, она только усиливала свою боль. О разводе появилась заметка в «Вечерней Москве». Хотя, надо отметить, что Светлана коллекционировала разводы — их на ее счету было уже три, — то же самое происходило и с многими советскими гражданами. Тяжелые эмоциональные травмы после десятилетий тирании не проходили бесследно.

Светлана искала утешения в кругу своих близких друзей, большинство которых принадлежало к интеллигенции. Дмитрий Толстой и его жена Татьяна жили в Ленинграде. Как только появлялась возможность, Светлана уезжала к ним в гости. Дмитрий был сыном Алексея Толстого, двоюродного брата гораздо более известного писателя Льва Толстого. Бывший граф, известный в Советском Союзе как автор исторических романов, развелся с матерью Дмитрия, которая была известной поэтессой, и жил в особняке в Москве. Его жене приходилось ютиться в коммунальной квартире, наполненной остатками ее прошлой роскошной жизни. Светлане нравилась атмосфера истории в квартире Дмитрия: старинный голландский буфет восемнадцатого века, изысканное трюмо, антикварные стулья.

Дмитрий был композитором, но так как он отказался вступить в коммунистическую партию, его оперы нигде не исполнялись, и ему приходилось зарабатывать на жизнь уроками музыки. Но, как бы ни была тяжела жизнь семьи Толстого, они устраивали вечера, где читали стихи дореволюционных поэтов и обменивались самиздатовской литературой, например, запрещенными стихами Иосифа Бродского, восходящей звезды ленинградской поэзии. (В 1964 году Бродского судили за тунеядство и приговорили к пяти годам ссылки).

На одном из таких вечеров Светлана познакомилась с Лилией Голден. Голден рассказывала о своих первых впечатлениях от Светланы: «Рыжеволосая, с зелеными глазами невысокая женщина, очень просто одетая. В ее глазах отражалась огромная боль знания, недоступного другим». Лилия Голден работала в Институте стран Африки и была автором множества книг и статей по африканской музыке и культуре. Еще она была первым ученым, который занимался исследованием обедневших изолированных групп чернокожих потомков бывших рабов, осевших на Кавказе, существование которых тщательно замалчивалось советской властью. Ее история была необычна. Отец Лилии, Оливер Голден, был чернокожим американцем, который после Первой мировой войны уехал из штата Миссисипи и, в конце концов, осел в Чикаго, где стал убежденным марксистом. Он всегда говорил: «Первый белый американец, который пожал мне руку как равному, был коммунистом». Мать Лилии, Берта Бьялек, была еврейского происхождения. Так как в те времена в Америке брак людей, принадлежащих к разным расам, был невозможен, в 1931 году они уехали в Советский Союз, мечтая о справедливом обществе, где все были бы равны. Сами они счастливо избежали репрессий тридцатых годов, но беспомощно наблюдали, как исчезали друзья. Их единственный ребенок, Лилия, одна из немногих чернокожих в Москве, выросла в Ташкенте.