Потерявшиеся в мирах - читать онлайн книгу. Автор: Валентина Ульянова cтр.№ 104

Небензя, хотевший гневно ответить Асе, застыл с приоткрытым ртом: так изменилось её лицо. Оно как будто стало прозрачным, словно дивный сосуд, внутри которого засветилось пламя. А что случилось с её глазами! Мальчик от изумления перестал слышать крики толпы. В них сияла тихая радость, и плескался невиданный свет, и мерцало — опять! — сострадание…

— Ну, хватит болтать, — закричал из-за его спины вконец разозлившийся пристав. — Поклонись богине, девчонка, сейчас же, а не то…

Ася обернулась к нему и умоляюще заговорила:

— Вы не понимаете! Она не богиня! Только Благословенный…

Она не договорила. Услышав слово «благословенный», пристав дёрнулся, как от удара током, размахнулся и так ударил её по лицу, что она упала.

Толпа разразилась злорадными криками, Небензя задохнулся от возмущения, Верна бросилась к Асе, чтобы помочь, но пристав опередил её, рывком поднял девочку за руку и, крикнув:

— Твоё место в башне Углынь! — потащил её прочь.

— Туда, туда её! — завопили опьянённые зрелищем голоса. — Пусть знает: жертва или беда!

Небензя бросился следом за Асей, но вдруг вспомнил о своём поручении и оглянулся, чтобы проверить, все ли жители деревушки собраны перед костром.

Он увидел множество лиц, знакомых с детства, и в то же время до ужаса незнакомых, искажённых злобой и гневом, увидел несколько женских лиц, залитых слезами, несколько хмурых мужских… но потом встретился взглядом с Верной — и забыл обо всём.

Она стояла прямо, очень прямо и молча, корона седых волос жемчужно сияла во тьме, лицо словно окаменело, а бездонные горестные глаза смотрели на внука точно издалека, с невыразимым, невыносимым укором…

Долгое, тягостное мгновение мальчик глядел на неё, а потом стремительно отвернулся и понёсся прочь, задыхаясь и не разбирая дороги, так, как убегают лишь от себя…

Он почти добежал до околицы, где пристав суетился возле коня, когда из тени предпоследнего дома его кто-то окликнул по имени.

Небензя остановился и, тяжело дыша, вгляделся в туманную тьму.

— Это я, Сергей, иди сюда! — раздалось из непроглядного мрака.

Ученик звездочёта шагнул на знакомый голос и наконец увидел друга. Он стоял, сутулясь, как от чрезмерной усталости, и даже в темноте было видно, что он вымотан до предела, — так, будто он пробежал всю дорогу от самого перевала.

— Куда они потащили Асю?! — хрипло спросил он Небензю.

— Они повезут её к нам, в башню Углынь, не бойся, — успокоил тот друга.

— Не бояться?! — в панике воскликнул Сергей. — Да ты что?! Они там убьют её! — он схватился за голову. — Что же делать?! Ну, неужели она не могла спрятаться или убежать?!

— Не могла… — растерянно пробормотал Небензя, вдруг усомнившись в своей правоте. Но сейчас же добавил: — Но ты ошибаешься, ничего страшного с ней не будет. Наверное, учитель просто убедит её принести жертву Инфиде. Я-то не смог…

— Ты… убеждал её?!.. Ты не понимаешь! — Сергей потряс сжатыми кулаками. — Ему нужна живая жертва Инфиде, и он получил её! Или ты не слышал, что кричат все вокруг: «Жертва или беда»?! Беда для того, кого отправят в башню Углынь! Он сбросит её в ущелье, чтобы умилостивить вашу Инфиду!!!

Небензя попятился от него, отчаянно затряс головой:

— Нет, не верю! — воскликнул он. — Нет! — и бросился прочь.

Сергей, всё ещё задыхаясь, с жалостью посмотрел ему вслед. Он увидел, как мальчик добежал до околицы, быстро сказал что-то приставу и свернул за соседний дом. Пристав легко, как пушинку, закинул Асю в седло, вскочил на коня позади неё и в ожидании оглянулся. Минуту спустя Небензя вернулся, уже верхом на коне и с факелом в руке, объехал пристава и первым направился к лесу. Вскоре они скрылись в тумане.

Тогда Сергей потихоньку, склоняясь к кустам, выбрался из деревни и зашагал по дороге, по которой только что прибежал. Она светлела широкой лентой даже в такой темноте, и ещё совсем недавно он так этому радовался, надеясь успеть подруге на помощь. А теперь эта же дорога служила убийцам! Поздно, как поздно выпустили его из проклятого хлева мнительные крестьяне, не успел он выручить Асю, хотя и бежал, выбиваясь из сил, почти весь долгий путь!

«Ничего, — выравнивая шаг и косясь на пугающий чёрный лес, приободрил себя Сергей, — всю ночь они ехать не будут, побоятся, скоро остановятся на ночлег. А я буду идти до утра. Может быть, мне удастся помочь Асе бежать с места их ночлега? Хотя, как я узнаю, где они остановились?.. — он безнадёжно вздохнул. — Ну, пусть не узнаю, по крайней мере я постараюсь прийти раньше них в башню Углынь. А там мы ещё поглядим, кто кого! Господи, помоги мне, ради Аси!»

И он шагал и шагал всю ночь напролёт, на непослушных, ноющих, стёртых ногах, пересиливая усталость и боль, и точно за путеводную, охранную нить, держась за молитву: «Господи, помилуй!» И никто и ничто не задержало его в пути, ни дикие звери, ни жуткий Мруст, ни непогода, ни скрытые темнотой и туманом препятствия дремучего леса.

На рассвете, подходя к Кривому броду Углебны, он услышал сзади приближающийся цокот копыт. Оглянувшись, он увидел вдали между деревьев двух быстро скачущих всадников. Он подумал, потом решительно встал посередине дороги к ним лицом и замахал руками. Всадники подъехали, остановились и с удивлением уставились на него.

— Ты чего?! Ты как тут? — неловко пролепетал Небензя и от растерянности умолк.

— Ты кто такой?! — возмутился пристав.

Ася молча, сияющими от радости глазами, смотрела на нашедшегося друга. Она словно забыла о собственной беде. Но Сергей увидел тёмные тени вокруг её глаз и перетянутые толстой, грубой верёвкой запястья — и от злости совсем перестал бояться.

— Я слуга звездочёта, — гордо подняв подбородок, бросил он ненавистному приставу. — Сторожу Кривой брод. А ты кто такой?!

Пристав фыркнул:

— Сторож нашёлся! Отойди-ка, малец, я по приказу правителя и Маландрина везу вот эту девчонку к вам!

— Садись ко мне, подвезу, — наконец обрёл дар речи Небензя.

— Вот за это спасибо, друг! — обрадовался Сергей и, собрав все силы, взгромоздился на лошадь за спиной у Небензи.

А тот, хмурый и бледный, не похожий сам на себя, только молча вздохнул.

Ночь не прошла для него даром. За всё это время он не посмел сказать пленнице даже слова, хотя она не упрекала его и взглядом. Это поражало его, почему-то причиняя острую боль, — и чем дальше, тем больше. Он старался не думать о маленькой пленнице, но тогда вспоминалось другое, ранившее не меньше, — и он проехал весь долгий путь, видя перед собой не лес и покрытые туманом поля, а немую, непереносимую боль на лице потрясённой Верны… И даже во сне он видел всё то же: то тихий и ясный взгляд синих, полных нездешнего света девичьих глаз, в которых не было ни зла, ни упрёка, то старческое побелевшее от горя лицо…