Радость, гадость и обед - читать онлайн книгу. Автор: Хел Херцог cтр.№ 20

Страница

По мнению психолога Александры Горовиц, изучающей поведение животных в Барнарнд-колледже, собака ничего этого не сознает. Чтобы выяснить, когда же собака выглядит виноватой — когда и в самом деле натворила дел или когда ее хозяин думает, будто она натворила дел, — Горовиц провела изобретательный эксперимент. Владельцы собак запретили своим питомцам есть собачье печенье, которое экспериментатор положил прямо под нос собаке. Затем хозяева собак вышли из комнаты. Одним собакам экспериментатор все же дал съесть печенье, а у других его забрал. Когда владельцы вернулись, половина из них ошибочно заявила, будто бы их собаки нарушили запрет, хотя на самом деле эти собаки ничего дурного не сделали. (Да-да, ужасно несправедливо.) Таким образом, результаты показали, что собака имеет виноватый вид лишь тогда, когда ее владелец считает, будто бы она не послушалась, — а вовсе не тогда, когда собака и впрямь съела печенье. Нет, эксперимент не является доказательством того, что у собак моральное чувство отсутствует вовсе. Он просто показывает, как легко мы можем ошибиться с интерпретацией внешнего вида и поведения животного.

Когда речь заходит о том, чтобы понять, что происходит в голове у животного, этологи оказываются в трудном положении. С одной стороны, дома их встречает, виляя хвостиком, любимая собака, и они точно знают, что та рада их видеть. Но когда приходится гадать, что же там творится во внутреннем мире паука, осьминога, летучей мыши или слона, этологам становится не по себе.

В классической статье под названием «Каково быть летучей мышью?» философ Томас Нейджел доказывает, что нам никогда не понять, каково быть летучей мышью или любым другим животным. С ним согласны не все специалисты по поведению животных. Однажды мне довелось побывать в Киото на лекции в рамках Международного этологического конгресса, посвященной поведению приматов. В комнате присутствовало человек сорок — пятьдесят ведущих исследователей. Когда окончилась последняя презентация, один из ученых встал и задал странный вопрос. «Прежде чем мы разойдемся, — сказал он, — я хотел бы спросить, кто из вас занялся изучением поведения животных потому, что хотел понять, каково это — принадлежать к виду, который вы изучаете?» Я сидел в самом дальнем углу зала и успел подумать — что за глупый вопрос! Но я ошибался. Руки подняли больше половины присутствовавших исследователей.

В последние двадцать лет у нас есть такая плодородная область, как когнитивная этология, среди интеллектуальных инструментов которой Гордон Бургхардт называет критический антропоморфизм. Сегодня специалисты по поведению животных говорят о сопереживании у мышей, переговорах между шимпанзе и о посттравматических стрессах у слонов. Я недавно спросил у знакомого арахнолога Фреда Койла, что, по его мнению, происходит в головах у пауков, которых он изучает. Ну, например, есть ли у них план, когда они строят паутину? Или же их мышцы и железы механически подчиняются генетически запрограммированным нейронным импульсам? Мой вопрос застал Фреда врасплох. «Хммм», — ответил Фред. А потом, после долгой паузы, сказал, что считает пауков скорее роботами — эдакими «Айбо» о восьми ногах.

А вот коллега Фреда по лаборатории, тоже арахнолог, относился к паучьему мышлению совсем иначе. Он и впрямь хотел узнать, что происходит в головах у пауков. Как-то раз он одолжил у друзей большой детский манеж и купил в строительном магазине много метров тянущейся резиновой оплетки для проводов. Потом он кропотливо обвязал этой оплеткой манеж и получил огромную паутину, точь-в-точь такую, какие плетут его подопытные пауки.

Однажды поздно вечером Фреду пришлось вернуться в лабораторию за забытой книжкой. Войдя, он увидел своего приятеля — тот безмолвно восседал в центре гигантской паутины, стараясь ощутить себя пауком.

Вывод прост: существует масса причин, по которым взаимодействие людей и животных так часто бывает непоследовательным и парадоксальным. Тысячи исследований показали, что человек мыслит на редкость иррационально, независимо от предмета его размышлений. А уж когда мы задумываемся о других видах — все, тушите свет. Инстинкты заставляют нас влюбляться в мягоньких большеглазых зверушек. Гены и опыт объединенными усилиями учат нас бояться одних животных и не бояться других. Наша культура определяет, кого мы должны любить, кого ненавидеть, а кого съесть на обед. А уж потом идет и конфликт между разумом и чувствами, и наша готовность верить интуиции и сопереживать другим, и склонность проецировать собственные мысли и желания на других существ.

Неудивительно, что наши отношения с другими видами так запутаны!

Считайте животных-компаньонов почти людьми — и не слишком ошибетесь.

М. Б. Холбрук

Июль 2007 года. Антуан, молодой француз чуть за двадцать, подходит к девушке, прогуливающейся по большому торговому центру. Рядом с Антуаном идет его симпатичный песик по кличке Гвенду — по-бретонски это значит «черно-белый».

«Привет, — говорит девушке француз. — Меня зовут Антуан. Я только хотел сказать, что вы настоящая красавица. Я днем работаю, но, может быть, вы дадите мне свой номер телефона? Я бы позвонил вам после работы, и мы сходили бы куда-нибудь вместе».

Мгновение девушка колеблется, затем смотрит на Антуана, на его собаку, отвечает «Oui» («Да») и достает из сумочки ручку.

На самом деле француза зовут вовсе не Антуан. Гвенду — не его пес, а лжехозяин гуляет по торговому центру вовсе не затем, чтобы подцепить себе красотку. Француз принимает участие в эксперименте, подготовленном двумя французскими антрозоологами Сержем Сиккотти и Николя Гегеном, которому на самом деле принадлежит Гвенду. Антрозоологи выясняют, насколько эффективно питомцы исполняют функцию социальной смазки. Антуан, выбранный для эксперимента потому, что группа опрошенных женщин сочла его необычайно привлекательным, подходил к 240 случайно выбранным девушкам. В половине случаев он был один, в другой половине — брал с собой собаку, которую исследователи называли «добродушной, подвижной и симпатичной».

Так что же, присутствие Гвенду придавало Антуану большую сексуальную привлекательность? Mais oui! (О да!) Пока он работал в одиночку, номер телефона ему согласились дать только то% женщин, но стоило Антуану взять с собой le chien (собаку), как их стало почти 30 %.

Было обнаружено, что люди с собаками вызывают симпатию не только у девушек. Французские исследователи выяснили, что и мужчины и женщины втрое чаще дают денег незнакомцу, если тот с собакой («Простите, мэм/сэр, не могли бы вы дать мне немного денег на автобус?»).

Итак, домашние питомцы — или по крайней мере симпатичные собачки, — помогут вам договориться о свидании и заручиться поддержкой совершенно незнакомых людей. Однако тот факт, что животные могут служить социальной смазкой, вовсе не объясняет, почему люди приносят домой кошек, птичек, черепах и даже крыс и обращаются с ними как с членами семьи.

Страница