Небратья - читать онлайн книгу. Автор: Александр Тамоников cтр.№ 29

Собаки у семейства Горденко теперь не было. Дворовый волкодав-недомерок с грозным именем Тяпка скончался два года назад. Отец писал, что проще полюбить нового сына, чем другую собаку.

У Антона защемило в груди. Здесь ничего не изменилось. Те же яблони и груши, заросли черешни, сарай, почерневший от старости, но добротный. Он снова, как и много лет назад, чуть не сверзился в бочку, врытую в землю, запутался в ветках жимолости, плетущихся над тропой. Антон волновался как ребенок, запинался, терял ориентацию в грядках и клумбах. Он обогнул родительский дом, поднялся на заднее крыльцо…

Юрий Степанович плакал, бегал, прихрамывая, по дому, задергивал шторы. Он жадно вглядывался в лицо сына в свете мутного торшера. Нет, ребенок не изменился, руки-ноги на месте, не обрюзг, не потолстел.

Антон усадил отца на стул. Потом он заметил на столе фотографию Виктора в траурной рамке и рюмку водки, прикрытую горбушкой черного хлеба.

– Живой, добрался!.. Только поздно ты что-то, сынок.

Отец давно разменял восьмой десяток. Антон был последним, поздним сыном.

Первый, Алексей, скончался на втором году жизни. Малыша погубили врачи в больнице, приняв опасную инфекцию за скарлатину. Второй, Виктор, трагически погиб два дня назад.

У него был собственный дом на соседней Орловской улице. Там он жил вместе с Ольгой. Они собирались пожениться.

– Прости, отец. Раньше я никак не мог. – Антон хрипел от волнения, суетился, подставляя к столу второй стул, для себя.

– Да я все понимаю, сынок. – Юрий Степанович восстановил дыхание, улыбнулся, похлопал дорогого гостя по плечу. – Добрался, и слава богу.

– Мама как?

– Болеет. Там она. – Отец кивнул на закрытую дверь, ведущую в спальню. – Пока шевелится, иногда встает. Суставы болят, не удается снять воспаление. Бесполезно что-то делать. Врачи говорят, что суставы изношены до предела. А еще генетические и гормональные проблемы. Упражнения делать не получается, любая физическая нагрузка противопоказана. Иногда такие боли, что хоть на стенку лезь. Через день приходит сестра из больницы, вкалывает что-то противовоспалительное. Отек спадает на несколько часов, боль притупляется, потом опять. Говорят, поменьше стрессов, слушайте музыку. Но как же тут без переживаний? Бедный Витенька!.. Мать плакала два дня, уснуть не могла, сейчас вроде забылась. Я проверял недавно, кажется, спит.

Антон не утерпел и заглянул к матери.

Та уже не спала.

– Антошенька, сыночек мой приехал, – прошептала она и попыталась встать.

Женщина сильно постарела. Волосы свисали безжизненными седыми прядями, руки вздулись, суставы были перевязаны. Она тяжело дышала, морщилась.

Сын подбежал, усадил мать на кровати.

Они проговорили минут двадцать. У него все хорошо, просто замечательно. Он получил очередной отпуск, и восемь дней проведет на родине. С личной жизнью все прекрасно, зарплата огромная, жилищные условия на зависть прочим.

Антон ничем не хотел расстраивать Марию Александровну. Только положительные эмоции, больше убедительности в голосе!

Сын уверенно заявил, что с ее болезнью он тоже разберется, проконсультируется с лучшими врачами. Нет сомнений, что Мария Александровна еще побегает. Ведь в саду и огороде столько дел, а у отца продолжает прогрессировать врожденная неприязнь к работам подобного рода!

Антон успокоил мать, и она уснула с улыбкой. Он укрыл ее одеялом и несколько минут печально разглядывал лицо, деформированное болезнью.

Да, похоже, что матери уже не выбраться. Доктора и молодых-то лечить отказываются, а Марии Александровне уже семьдесят два.

– Все, сынок, пойдем в горницу, посидим, выпьем немного, – сказал отец и потянул его за рукав.

Антон только пригубил, решил, что хватит возлияний. Отец опрокинул две чарки за приезд и размяк. Несколько раз он вставал, подходил к окну, проверял, не блуждают ли по саду посторонние личности.

Антон украдкой наблюдал за ним. Юрий Степанович тоже сильно сдал, а гибель сына окончательно согнула его. Волос на голове осталось очень мало, они торчали седыми пучками. Кожа посерела, шелушилась, глаза запали в черепную коробку. Старик передвигался по дому так, словно плохо видел, спотыкался о неровности половиц.

– Отец, давай все разговоры завтра, а? – предложил Антон. – Я ведь не убегу никуда, больше недели буду с вами.

– Сынок, не обманывай, – вяло пробормотал отец. – Я ведь знаю, зачем ты приехал. Останься все, как раньше, мы бы тебя не увидели. И это правильно. Сейчас не самое подходящее время для того, чтобы российским офицерам гостить на Украине. А ты местный, но служишь тем, кого наши власти называют врагом. Боюсь я, Антоша, что схватят тебя, запрут в кутузке.

– Не скрою, отец, хочу разобраться. Хотя бы ради памяти Виктора. А если запрут, то товарищи меня в беде не бросят. Давай быстро поговорим и пойдем спать.

Антон рассказал о дикой истории, приключившейся в городском Доме культуры, выложил все, что знал об этом.

Отец согласно кивал, хмурился, потом сказал:

– Все правильно, сынок. Больше тридцати душ погубили изуверы, а в новостях сказали, что пьянка завершилась дракой, поножовщиной. Мол, один из потерпевших, Маковей Павел, будучи самым обиженным, поджег здание. Чушь получается. Павлуше Маковею в его-то тридцать лет даже пить нельзя было, он страдал запущенной язвой. Две дочери у парня остались. Виктора я лично опознал. Похоронили вчера на краю кладбища, у мусорки. Эти сволочи специально такой участок выделили. Двое из СБУ присутствовали, грубые такие, сказали, чтобы быстрее закапывали и уматывали к чертовой матери. Недалеко от нас потом еще двоих хоронили – молодую девчонку Лизу Ярошенко и Сергея Петровича Чечвагу, пенсионера. Я знал его, на станции вместе работали. Их тоже в клубе сожгли. А потом домой приехали из СБУ еще двое, предупредили, чтобы не чесали языками, а то, дескать, хуже будет. Они заставили меня подписать какую-то бумагу. Не знаю, что там было, но мне сказали, что это наш приговор, если захотим правду искать. Хуже фашистов такие упыри. Не боюсь я их, сынок, устал пугаться. Всем готов рассказать, но не знаю, как это сделать. А народ запугали. От родни погибших в клубе люди теперь шарахаются, как от холеры.

– Что еще известно, отец?

Юрий Степанович долгую минуту размышлял, потом сказал:

– Кто-то видел, как за несколько минут до начала избиения площадь Достоинства посетил начальник местного СБУ Дервич. Подъехал на машине, постоял и смылся. А вскоре повалила эта нечисть в масках. Словно ей кто-то отмашку дал.

– Что еще?

– Несколько арестов было. Хватали местных жителей. Бывшего начальника милиции Щербатенко закрыли. Бога бы побоялись. У мужика запущенный диабет, ему жить осталось всего ничего. Маргариту Романовскую схватили, дочку бывшего депутата от Партии регионов. Говорят, она диверсионный акт планировала. Ты же помнишь Риту Романовскую? Хотя, может, и нет. Вы в параллельных классах учились.