Как мы принимаем решения - читать онлайн книгу. Автор: Джона Лерер cтр.№ 18

Именно тогда Энн и открыла для себя игровые автоматы. Это увлечение стало для нее полной неожиданностью. «Я никогда не интересовалась азартными играми, — рассказывает Энн. — Всегда избегала казино. Мой папа был христианином, и он учил меня, что азартные игры — грех, что этого надо всеми силами избегать». Но, начав принимать дофаминовый агонист, она обнаружила, что ее неудержимо влечет к игровым автоматам на местном ипподроме для собачьих бегов. Энн начинала играть, как только ипподром открывался, в семь часов утра, и продолжала до половины четвертого ночи, пока охранник не выставлял ее за дверь. «Тогда я шла домой и играла в Интернете, а после вновь возвращалась к реальным автоматам, — говорит она. — Я могла играть без остановки в течение двух или трех дней подряд». После каждого игрового запоя Энн давала клятву держаться от автоматов подальше. Иногда ей даже удавалось воздерживаться от игры день или два. Но потом она снова оказывалась на ипподроме и, сидя перед игровым автоматом, спускала все свои деньги.

За год, проведенный в игровой зависимости, Энн проиграла более 250 000 долларов. Она спустила свои сбережения на старость и опустошила пенсионный фонд. «Даже когда у меня совсем кончились деньги, я все равно не могла прекратить играть, — говорит она. — Я питалась одним арахисовым маслом, которое ела прямо из банки. Я продала все, что могла, — столовое серебро, одежду, телевизор, машину. Я заложила свое кольцо с бриллиантом. Я знала, что разрушаю свою жизнь, но не могла остановиться. Не бывает чувства хуже, чем это».

В результате от Энн ушел муж. Он обещал вернуться, если она научится контролировать свою игровую аддикцию, но Энн продолжала срываться. Ему случалось обнаружить ее на ипподроме среди ночи, сгорбившуюся перед автоматом с ведром мелочи на коленях и с сумкой продуктов на полу. «От человека во мне осталась только оболочка, — вспоминает она. — Я воровала мелочь у своих внуков. Я потеряла все, что было для меня важным».

В 2006 году Энн наконец перестала принимать свой дофаминовый агонист. К ней тут же вернулись проблемы с движением, зато потребность играть немедленно испарилась. «Я не играла полтора года, — в ее голосе звучит гордость. — Я все еще иногда думаю об автоматах, но уже без одержимости. Без лекарства мне не нужно играть на этих чертовых машинах. Я свободна».

Грустная история Энн Кляйнстайвер, к сожалению, не уникальна. Медицинские исследования показывают: более чем у 13 % пациентов, принимающих дофаминовые агонисты, развивается сильное влечение к азартным играм. Люди, никогда прежде в этом не замеченные, неожиданно становятся настоящими игроманами. Большинство зацикливается на игровых автоматах, однако некоторые подсаживаются на покер или игру в очко в Интернете. Они проматывают все, что имеют, так как вероятность выигрыша невелика [14] .

Почему избыток дофамина в нескольких нейронах делает азартные игры такими привлекательными? Ответ на этот вопрос проливает свет на серьезный дефект человеческого мозга, который умело эксплуатируется владельцами казино. Подумайте о том, как работают игровые автоматы: вы вставляете монету и тянете за рычаг. Барабаны начинают крутиться. Проносятся изображения вишенок, бриллиантов и семерок. В конце концов машина выносит свой приговор. Игровые автоматы запрограммированы таким образом, чтобы на длительных промежутках времени возвращать лишь около 90 % поставленных денег, так что можете считать, что вы свои деньги потеряли.

Теперь подумайте об игровом автомате с точки зрения ваших дофаминовых нейронов. Задача этих клеток — предсказывать события в будущем. Они всегда хотят знать, что именно — громкий звук, вспышка света и так далее — предшествуют проявлению сока. Когда вы играете на автомате, засовывая в однорукого бандита одну монетку за другой, ваши нейроны пытаются расшифровать заложенные в него шаблоны. Они хотят понять игру, раскодировать логику удачи, найти обстоятельства, предсказывающие большой выигрыш. Пока вы ведете себя совсем как обезьяна, пытающаяся предсказать очередную порцию сока.

Но в том-то и загвоздка: дофаминовые нейроны радуются предсказанным наградам (они начинают возбуждаться сильнее, когда сок поступает после предвещавшего это громкого звука), но еще больше они радуются наградам неожиданным. Согласно Вольфраму Шульцу, радость от этих незапланированных призов обычно в три-четыре раза сильнее (по крайней мере для дофаминовых нейронов), чем от наград, появление которых можно спрогнозировать. Другими словами, чем сок неожиданнее, тем он вкуснее. Цель всплеска дофамина — заставить мозг обратить внимание на новые и, возможно, важные стимулы. Иногда это клеточное удивление может вызвать неприятное чувства — например, страх, как это случилось с капитан-лейтенантом Майклом Райли. Однако в казино неожиданный всплеск дофамина крайне приятен — он означает, что вы только что выиграли какое-то количество денег.

В большинстве случаев мозг в конце концов способен справиться с потрясением. Он начинает понимать, какие именно события предсказали награду, и дофаминовые нейроны перестают высвобождать такое количество нейротрансмиттера. Однако опасность игровых автоматов состоит в том, что они по сути непредсказуемы. Так как они используют генераторы случайных чисел, в них нельзя обнаружить ни шаблонов, ни алгоритмов, есть только один глупый крошечный микрочип. Хотя дофаминовые нейроны пытаются разобраться в наградах — они хотят понять, когда же потраченные монеты начнут возвращаться, — они все равно продолжают удивляться.

На этом этапе дофаминовые нейроны должны просто сдаться, осознав, что игровой автомат — пустая трата психической энергии. Они должны перестать обращать внимание на неожиданные награды, потому что появление наград всегда будет оставаться непредсказуемым. Но этого не происходит. Вместо того чтобы вызывать раздражение, случайные выплаты становятся для дофаминовых нейронов подлинным наваждением. Когда вы тянете за рычаг и получаете награду, вы испытываете приятный прилив дофамина именно потому,

что награда эта была такой неожиданной, и потому, что клетки вашего мозга не подозревали о том, что произойдет. Звон монет и мигающие огни действуют как нежданная порция сока. Так как дофаминовые нейроны не могут понять схему, они не могут и приспособиться к ней. В результате вы приклеены к игровому автомату, скованы непостоянством его системы выигрышей.

У пациентов с болезнью Паркинсона, принимающих дофаминовые агонисты, неожиданные призы в казино вызывают мощный всплеск химического блаженства. Выжившие дофаминовые нейроны до такой степени переполнены дофамином, что нейротрансмиттер начинает переливаться и заполняет пустоты между клетками. Мозг буквально затопляет химикат, вызывающий приятные чувства, что и делает азартные игры чрезвычайно притягательными. Такие пациенты настолько ослеплены удовольствием от выигрыша, что постепенно спускают все подчистую. Именно это и произошло с Энн.