Большая книга тренингов по системе Станиславского - читать онлайн книгу. Автор: Эльвира Сарабьян, Ольга Лоза cтр.№ 86

Упражнение 137 Придумайте этюд на основе предложенного отрывка. Выстройте логику действий каждого персонажа. Разбейте этюд на куски. Следите за тем, чтобы при соединении кусков действия оставались логически верными.

Иван Сергеевич Тургенев

ГДЕ ТОНКО, ТАМ И РВЕТСЯ

Действие происходит в деревне г-жи Либановой. Театр представляет залу богатого помещичьего дома; прямо – дверь в столовую, направо – в гостиную, налево – стеклянная дверь в сад. По стенам висят портреты; на авансцене стол, покрытый журналами; фортепьяно, несколько кресел; немного позади китайский бильярд; в углу большие стенные часы.

Г о р с к и й (входит) . Никого нет? тем лучше… Который-то час?.. Половина десятого. (Подумав немного.) Сегодня – решительный день… Да… да…

(Подходит к столу, берет журнал и садится.) «Le Journal des Debats» от третьего апреля нового стиля, а мы в июле… гм… Посмотрим, какие новости… (Начинает читать. Из столовой выходит Мухин. Горский поспешно оглядывается.) Ба, ба, ба… Мухин! какими судьбами? когда ты приехал?

М у х и н. Сегодня ночью, а выехал из города вчера в шесть часов вечера. Ямщик мой сбился с дороги.

Г о р с к и й. Я и не знал, что ты знаком с madame de Libanoff.

М у х и н. Я и то здесь в первый раз. Меня представили madame de Libanoff, как ты говоришь, на бале у губернатора; я танцевал с ее дочерью и удостоился приглашения. (Оглядывается.) А дом у нее хорош!

Г о р с к и й. Еще бы! первый дом в губернии. (Показывает ему «Journal des Debats».) Посмотри, мы получаем «Телеграф». Шутки в сторону, здесь хорошо живется… Приятное такое смешение русской деревенской жизни с французской vie de chateau… Ты увидишь. Хозяйка… ну, вдова, и богатая… а дочь…

М у х и н (перебивая Горского) . Дочь премиленькая…

Горский. А! (Помолчав немного.) Да.

М у х и н. Как ее зовут?

Г о р с к и й (с торжественностью) . Ее зовут Верой Николаевной… За ней превосходное приданое.

М у х и н. Ну, это-то мне все равно. Ты знаешь, я не жених.

Г о р с к и й. Ты не жених, а (оглядывая его с ног до головы) одет женихом.

М у х и н. Да ты уж не ревнуешь ли?

Г о р с к и й. Вот тебе на! Сядем-ка лучше да поболтаем, пока дамы не сошли сверху к чаю.

М у х и н. Сесть я готов (садится) , а болтать буду после… Расскажи-ка ты мне в нескольких словах, что это за дом, что за люди… Ты ведь здесь старый жилец. [21]

...

Я… утверждаю, что мы, артисты, говоря о воображаемой жизни и действиях, имеем право относиться к ним как к подлинным, реальным, физическим актам. Таким образом, прием познавания логики и последовательности чувствования через логику и последовательность физического действия практически вполне оправдывается.

«Изучение человеческого действия начинается с пристального внимания к действию не на сцене, не в искусстве, а прежде всего в реальной действительной жизни. – пишет последователь Станиславского, педагог и психолог П. М. Ершов. – При специальном, профессиональном внимании к действия обнаруживается, что для актера недостаточно общих, бытовых, житейских представлений о нем».

Оказывается, что в общежитейском обиходе мы часто грубо, приблизительно, а то и неверно определяем действия того или иного человека в тот или иной конкретный момент; что совершенно разные действия мы часто называем, не замечая этого, одним и тем же словом; что мы нередко смешиваем совершенно противоположные действия; что существует иногда большое различие между тем, что человек делает в действительности , объективно, и тем, что ему, а иногда и нам кажется , будто он делает . Обнаруживается, что самые, казалось бы, сходные действия существенно отличаются друг от друга, что нет и не может быть двух тождественных действий и т. д., и т. п. Все это ускользает от невнимательного, непрофессионального взгляда. Для неспециалиста все эти тонкости могут быть совершенно безразличны. «Но актер, продолжает Ершов, не имеет права игнорировать их, если он хочет быть знатоком действия – специалистом в области действия.

Допустим, вы произносите речь на собрании. Присутствующие слушают вас. Что они делают? Слушают . Вообще это верно: слушают. А конкретно? Что делает каждый? Оказывается: один следит за развитием вашей мысли и ждет от вас слов, подтверждающих его собственные мысли; другой ждет повода, чтобы с вами спорить; третий демонстрирует вас своему оппоненту, который тоже «слушает» вас, а по существу подыскивает аргументы для предстоящего спора; четвертый ждет момента, когда было бы удобно встать и уйти. А кое-кто, может быть, и вовсе не слушает, а занят делом, не имеющим никакого отношения к вашей речи, но вы этого просто не замечаете; а кто-то демонстрирует вам свое усердие и внимание и т. д., и т. п.

Или, например – гости беседуют с хозяевами. Что они делают? – беседуют. «Вообще» это верно. А конкретно? Что делает каждый? Один добивается расположения хозяйки, хозяина или кого-то из гостей; другой демонстрирует сове остроумие; третий – свою солидарность; четвертый занят тем, чтобы овладеть всеобщим вниманием; пятый разведывает что-то; шестой ждет кого-то и т. д., и т. п. И все они «беседуют», хотя каждый занят своим делом, и действия каждого отличны от действий другого.

Отбирать нужные действия из числа возможных, изученных, освоенных – это значит находить такие, которые в наибольшей степени соответствуют создаваемому образу, с наибольшей полнотой выражают его сущность. Это значит – связывать действия в такие ряды, в такой последовательный порядок, в котором они превращаются в художественное произведение. Таким образом, действие приобретает художественный смысл только в контексте предыдущих и последующих за ним действий. Так же и слово, звук или цвет приобретают художественный смысл в литературе, музыке или изобразительном искусстве в зависимости от контекста, от того, какие слова, звуки или цвета окружают данное слово, звук, цвет.

Следовательно, одно и то же действие в одном случае есть реальное жизненное действие – и только, а в другом – оно же является действием художественным, сценическим, и это зависит только от того, в какой контекст оно заключено. Дело не в нем самом, а в том, чему оно в каждом данном случае объективно служит: если воплощению содержательного образа – оно действие сценическое, художественное; если чему-нибудь другому – оно несценическое, нехудожественное. Поэтому действие тем более художественно, чем вернее, полнее, ярче оно выражает сущность образа, «жизнь человеческого духа».

Но движения могут быть механически точно повторяемы. Более того – они легко поддаются автоматизации. В последнем случае они могут оказаться не отвечающими своему назначению – достижению той цели, ради которой они первоначально совершались (до того, как автоматизировались). Это и есть штамп – фиксация движения и подмена им действия .

Как бы верно, подробно и тщательно актер ни проработал линию действия в роли, он осуществляет ее не иначе, как при помощи движений. Если в дальнейшем он будет следить за точным выполнением этих именно движений – его исполнение роли переродится в более или менее тщательно разработанный ряд движений, то есть – в штамп. При этом отличие между «линией действия» и «линией движений» может быть очень тонким, едва уловимым, но оно имеет глубокое принципиальное значение. В лучшем случае оно подобно отличию оригинала от копии. Подобным образом наиболее совершенные произведения «искусства представления» могут отличаться от произведений «искусства переживания».