Психология масс - читать онлайн книгу. Автор: Гюстав Лебон cтр.№ 2

Или вот еще — сказано опять таки про сегодняшний день: «Управляют толпой не при помощи аргументов, а лишь при помощи образцов. Во всякую эпоху существует небольшое число индивидов, внушающих толпе свои действия, и бессознательная масса подражает им». Рок-музыку еще не изобрели, когда Гюстав Лебон написал о ней. Киноактеры Голливуда, которым хотела подражать советская молодежь, сделали для разрушения СССР ничуть не меньше ЦРУ. А «скачущие» майданные площади? Дается образец, простой для выполнения, и вот уже скачут десятки тысяч. Весело, хорошо. Пример для подражания обязательно должен быть простым: «Человек так же, как и животное, склонен к подражанию; оно составляет для него потребность при условии, конечно, если не обставлено затруднениями».

Гюстав Лебон, безусловно, заслуживает уважения. Он стал классиком. Но как и всякий классик, он не должен рассматриваться нами как пророк. «Если какой-нибудь народ допустит прочно укрепиться привычкам в течение нескольких поколений, он уже более не может измениться и, как Китай, становится не способным к совершенствованию», — глядя на бессильный Китай начала XX века напишет он. Для века XXI такое выражение звучит уже явной ошибкой.

Закончить хочется цитатой, которая не оставляет камня на камне от «реформаторского зуда» российских либералов, которым все время мешает… народ России. Мешает достигнуть положительных результатов их реформ: «Природа действует иногда радикально, но никогда — в том смысле, как мы это понимаем; вот почему мания великих реформ бывает очень пагубна для народа, как бы ни казались хороши эти реформы в теоретическом отношении».

Лучше и не скажешь.

Хотите, чтобы вами не манипулировали?

Читайте Гюстава Лебона.

Предисловие Николая Старикова

Мы посвятили свою предшествующую работу описанию души рас; теперь же займемся изучением души толпы.

Общие черты, обусловливаемые наследственностью у всех индивидов одной и той же расы, составляют душу этой расы. Но когда известное число этих индивидов образует действующую толпу, наблюдение указывает, что результатом такого сближения индивидов одной расы являются новые психологические черты, не только противополагающиеся характеру рас, но часто отличающиеся от него в значительной степени.

Организованная толпа всегда играла большую роль в жизни народов, но роль эта еще никогда не имела такого важного значения, как в данную минуту. Главной характерной чертой нашей эпохи служит именно замена сознательной деятельности индивидов бессознательной деятельностью толпы.

Я сделал попытку изучения трудной проблемы толпы посредством исключительно научных приемов, т. е. старался отыскать метод, оставляя в стороне мнения, теории и доктрины. Я полагаю, что это единственный способ, дающий возможность раскрыть хоть частицу правды, особенно в таком вопросе, который так сильно волнует умы.

Ученый, приступающий к изучению какого-нибудь явления, не имеет нужды принимать во внимание интересы, которые могут быть задеты его открытиями. Недавно один из выдающихся современных мыслителей высказал замечание, что так как я не принадлежу ни к одной из современных школ, то весьма часто оказываюсь в оппозиции с выводами и заключениями всех школ. Эта новая моя работа, по всей вероятности, вызовет подобные же замечания. Принадлежать к какой-нибудь школе — это значит необходимым образом разделять все ее предрассудки и предубеждения.

Я должен, однако, объяснить читателям, почему в моих исследованиях я прихожу иногда к совершенно иным выводам, чем это можно было бы ожидать с первого взгляда: я указываю, например, на крайне низкую степень толпы в умственном отношении, включая сюда даже собрания избранных, и, между тем, я все-таки заявляю, что было бы опасно коснуться организации этих собраний.

Внимательное наблюдение исторических фактов заставило меня прийти к тому заключению, что социальные организмы столь же сложны, как и организмы всех живых существ, и не в нашей власти вызывать в них глубокие изменения. Природа действует иногда радикально, но никогда — в том смысле, как мы это понимаем; вот почему мания великих реформ бывает очень пагубна для народа, как бы ни казались хороши эти реформы в теоретическом отношении. Они могли бы принести пользу лишь в том случае, если бы можно было мгновенно изменить душу наций, но таким могуществом обладает лишь время. Управляют людьми идеи, чувства, нравы, то, что мы носим в себе. Учреждения и законы являются лишь отражением нашей души, выражением наших нужд; поэтому-то они и не могут изменить душу народов, так как сами из нее происходят.

Изучение социальных явлений не может идти отдельно от изучения народов, у которых они наблюдаются. В философском отношении эти явления могут даже представлять собой абсолютную ценность, но в практическом отношении ценность их всегда относительная. Поэтому-то, изучая какое-нибудь социальное явление, надо рассматривать его последовательно с двух различных сторон. Таким образом, яснее выступает то положение, что весьма часто веление чистого разума находятся в прямом противоречии с поучениями практического ума. Это наблюдается всюду, даже там, где дело касается данных физики. С точки зрения абсолютной истины, куб и круг представляют собой неизменные геометрические фигуры, строго определяемые известными формулами. Но для нашего глаза фигуры эти могут принимать самые разнообразные формы. Так, перспектива может превратить куб в пирамиду или квадрат, круг — в эллипс или даже в прямую линию, и эти фиктивные формы для нас гораздо важнее, нежели реальные, так как мы видим только их, и фотография или живопись могут воспроизводить только эти формы. Нереальное в некоторых случаях бывает даже правдивее реального. Представлять предметы лишь в их точных геометрических формах было бы искажением природы и сделало бы ее неузнаваемой. Представим себе такой мир, обитатели которого могли бы лишь фотографировать и срисовывать различные предметы, не имея возможности к ним прикасаться; этим обитателям было бы очень трудно составить себе верное понятие об их форме. Впрочем, знание этой формы, доступное лишь небольшому числу ученых, не представило бы для них особенного интереса.

Философ, изучающий социальные явления, должен всегда помнить, что рядом с теоретическим значением они имеют еще и практическую ценность, и с точки зрения эволюции цивилизаций, эта последняя — единственная, представляющая некоторое значение. Такая точка зрения должна сделать его очень осторожным в тех выводах, которые, по-видимому, внушаются ему логикой. Но и другие мотивы также заставляют его быть сдержанным в своих заключениях. Сложность социальных фактов такова, что их нельзя обнять все сразу и невозможно предвидеть результаты их взаимного влияния. Кроме того, за видимыми фактами весьма часто скрываются тысячи невидимых причин. Социальные же явления являются следствием громадной бессознательной работы, большей частью недоступной нашему анализу. Эти видимые явления можно сравнить с волнами, служащими на поверхности океана выражением подземных сотрясений его дна, которые нам неизвестны. Наблюдая большинство поступков толпы, мы видим, что они чаще всего служат выражением ее замечательно низкого умственного уровня. Но есть такие случаи, когда действиями толпы руководят, по-видимому, таинственные силы, называвшиеся в древности судьбой, природой, провидением и теперь именуемые «голосом мертвых». Мы не можем не признавать могущества этих сил, хотя совершенно не знаем их сущности. Иногда кажется, что в недрах наций находятся скрытые силы, руководящие их действиями. Что может быть, например, более сложным, более логичным и удивительным, нежели язык народа?