Четыре минус три - читать онлайн книгу. Автор: Барбара Пахль-Эберхарт cтр.№ 29

Не думаю, что исследователи имели в виду именно это.

«И я такого же мнения».

Я предлагаю задуматься вот о чем. Ты, тем не менее, отрицаешь. Причем в полную силу. И отрицаешь ты — жизнь.

Вот ты и сама столкнулась с необходимостью пережить горе. Насколько мне известно, это процесс. У него четыре стадии, которые неотвратимо следуют друг за другом.

«Опять передергиваешь, уважаемый голос. Приятие и обретение новых жизненных ориентиров — это последняя фаза процесса. То, что я провожу время в постели, — вполне естественно. Мне позволительно из нее не вылезать. Мне позволительно сворачиваться ежом, выставляя колючки. Насколько мне известно. Я достаточно хорошо информирована на этот счет».

Ладно, оставим в покое неприятие. Тем более что эта фаза все равно достаточно непродолжительна. Возможно, в твоем случае она была настолько коротка, что ты ее просто не заметила…

«Считаешь ли ты, что перепрыгивание через стадию, особенно через начальную, мне впоследствии отольется?»

Не знаю. Может быть. Во всяком случае, рано или поздно ты обратишь на это внимание. А пока пойдем дальше. Фаза вторая. Гнев. Чувство глубокого горя.

«Да. Это мне знакомо».

Отчаяние?

«Тоже».

Гнев, ярость?

«О чем это ты?»

Гнев, ярость.

«Ярость? Что за чушь. Я не ярюсь и не гневаюсь. Более того, не понимаю, о чем идет речь».

А как насчет рассеянности Хели? Он был недостаточно внимательным. Это его невнимательность стала причиной его смерти и гибели детей.

«Хели всегда был рассеянным. Я любила его таким, каким он был. Каждый из нас время от времени бывает недостаточно внимательным. Я сама, находясь за рулем, способна отвлекаться. Хели очень не повезло. Или такова была его судьба. Все это — не основание для того, чтобы Хели ненавидеть».

Но, может быть, ты клянешь судьбу?

«Я верю в судьбу. Именно поэтому я склонна считать все происходящее звеньями одного плана. Судьба отправила Хели и детей на небо, где они наверняка счастливы. Что касается меня: я исхожу из того, что, очевидно, существовали некие веские причины, объясняющие, почему я в тот день не сидела в автобусе. Возможно, у судьбы в отношении меня есть некие другие планы. И с яростью пока придется повременить».

А я вспоминаю о твоей поездке в поезде, во время которой ты — мысленно — накричала на Хели…

«Не знаю, что на меня тогда нашло».

Действительно не догадываешься?

«Не имею ни малейшего понятия. Каким образом представления в моей голове от меня обособились».

Ну, ладно. Поживем — увидим. Одолеет ли тебя когда-нибудь еще раз приступ ярости.

«Ладно. А теперь дай мне возможность поспать».

Спокойной тебе ночи.

Я договорилась с коллегами по клоунскому цеху о сеансе расстановок. Дата и время были назначены заранее, за много месяцев. Я твердо решила пойти и встретиться с ними. Многих я вижу впервые после Праздника Душ. Чем они были заняты все это время? Что случилось в мире, пока меня не было? Вспоминают ли мои друзья Хели через месяц после его смерти? Или их уже целиком занимает что-то другое?

Ханна, ведущая расстановок, открывает сеанс неизменным ритуалом. «Какие темы заявлены на сегодня? Что вы хотите обсудить?»

Один за другим участники, делая шаг вперед, сообщают о том, что же их занимает.

Ханна хорошо информирована о моем несчастье. Она знает, что сегодняшнее занятие — из ряда вон. Тем не менее не отказывается от ритуала. Мне это нравится. Ведь и мне не хочется, чтобы все три часа речь шла исключительно обо мне.

Артур, мой коллега, вызывается начинать. Уже после вступительных слов у него на глаза наворачиваются слезы.

«Смерть Хели была для меня тяжелым ударом. Он был мне не только коллегой, он был моим другом. И он занимался тем же, что и я: разъезжал в клоунском автобусе, давая представления. И я, в качестве клоуна за рулем автобуса, тоже мог оказаться на его месте. Был дан наглядный урок того, как внезапно может оборваться жизнь. Как тонка ниточка, на которой мы все подвешены. Сознавать это больно».

Это уже нечто новое.

Как часто со дня несчастья мне приходилось слышать о том, что люди разделяют мои чувства. Что они печалятся наравне со мной. И что думают обо мне. И вот передо мной коллега и друг, который не только сопереживает, не только печалится обо мне. Он сам переживает из-за Хели. Смерть Хели стала судьбоносной и для него!

Мне это не приходило в голову. Что есть и другие люди, скорбящие по Хели. Что и они испытывают боль. И что речь, в общем и целом, идет не только обо мне.

Часть меня пытается не признавать этого открытия. Пытается оставить исключительно за собой трон единственной полноправной страдалицы — ведь, в конечном итоге, это единственная роль, с которой я с блеском справляюсь. Но прежде, чем я успеваю умиротворить свою внутреннюю королеву страдания, слово берет моя коллега Софи.

Мне это не приходило в голову. Что есть и другие люди, скорбящие по Хели. Что и они испытывают боль. И что речь, в общем и целом, идет не только обо мне.

«В детской больнице в настоящий момент сложилась авральная ситуация. Сестры, врачи и даже родители — все спрашивают меня о Барбаре. Я клоунничаю, забавляю детей, выдуваю для них мыльные пузыри, пою им песенки, — а меня постоянно кто-то дергает за рукав и скорбным голосом вопрошает: «Как дела у вашей коллеги? Боже, какое несчастье…» Они делают это из лучших побуждений. А мне каково? Как мне после этого вытворять свои клоунские штучки?»

Может быть, я ослышалась? По причине того, что я тихо, не издавая ни звука, сижу дома, я осложняю жизнь своей коллеге? Это неслыханно!

«Я могу регулярно направлять в отделения письма. Информировать о том, как у меня обстоят дела».

Откуда взялась эта идея? Письма писать? О том, как я поживаю? Но именно подобных расспросов я избегаю всеми возможными способами.

«Да. Думаю, было бы неплохо».

София благодарно кивает головой.

Вот оно, начинается.

«Вот и расскажи нам. Как же ты поживаешь?»

Ханна передает слово мне.

Ладно. Здесь, среди своих, где нет необходимости выбирать между неправдоподобным «Хорошо!» и провоцирующим дальнейшие расспросы «Плохо», я, пожалуй, попробую думать вслух. Для того, чтобы и самой получить представление о собственной ситуации.

«Это ни на что непохоже. Мне ничего другого не остается, кроме как сообщить, что у меня все хорошо. И я понимаю, насколько дико это звучит. У меня странное ощущение, словно я, находясь внутри некоего пузыря, парю над землей. И мне хорошо и спокойно. Но лишь до тех пор, пока я нахожусь внутри. И я испытываю страх возвращения на землю».