Адвокат. Судья. Вор - читать онлайн книгу. Автор: Андрей Константинов cтр.№ 175

– Нет, – покачал головой вор. – Фамилий я называть никаких не буду… Это не мой стиль… И вообще зря мы на эту тему свернули – у меня и сердце что-то защемило снова… Не будет никаких сенсаций, считайте, что я вам ничего не говорил…

Произнося эти слова, старик вдруг пристально посмотрел на журналиста, потом коснулся пальцем своего уха, потом тем же пальцем показал на стену. У Серегина в глазах мелькнуло удивление, но потом он понял и медленно кивнул:

– Ясно… Ну что же, не хотите – как хотите… Слухов-то про Эрмитаж много ходит.

– Слухи – они слухи и есть, – сухо сказал Барон и вновь показал газетчику на стены.

Серегин кивнул увереннее и вопросительно вскинул подбородок: мол, понимаю, что сказать что-то хотите. Старик подтверждающе прикрыл глаза, затем приложил палец к губам и наконец сделал рукой несколько вращательных движений: дескать, говори, говори, парень, не замолкай.

– Собственно говоря… – протянул журналист, – я даже не знаю, как поступить… Для одной публикации у меня уже материала, что называется, выше крыши… А с другой стороны, вы действительно настоящая энциклопедия, и из вас еще можно черпать и черпать…

– Всего все равно не расскажешь, – пожал плечами Юрий Александрович. – Да и времени столько нам не дадут… Когда вы сможете материал к печати подготовить? Я бы хотел просмотреть то, что в газету пойдет…

Произнеся эти слова, Барон снова прибег к языку жестов и мимики, пытаясь донести до журналиста следующую информацию: я тебе скажу кое-что интересное, когда принесешь материал на вычитку…

Серегин, казалось, понял, по крайней мере до него дошло, что старик хочет сообщить ему нечто очень важное, но пока почему-то не решается… Газетчик откашлялся и, прикинув что-то в уме, сказал:

– Расшифровка много времени не займет… Потом подредактировать немного надо, скомпоновать… Со своим начальством я все утрясу завтра к вечеру, они материал вчерне просмотрят, замечания выскажут… А послезавтра могу уже вам все почитать принести…

– Договорились, – кивнул вор. – Только я обязательно прочитать все должен, мало ли что ляпнул в ваш диктофон по неосторожности…

Серегин ответить не успел: дверь в кабинет без стука распахнулась – и на пороге появился улыбающийся Колбасов. Барон, увидев, что правое ухо опера явно краснее левого, тоже улыбнулся и незаметно подмигнул журналисту.

– Ну, как тут у вас дела? – спросил Владимир Николаевич. – Все оговорили?

– Почти, – ответил журналист, выключая диктофон. – Может быть, еще какие-то вопросы у меня возникнут, но их можно перенести на следующий раз – когда я материал Юрию Александровичу на вычитку принесу…

– А зачем его вычитывать? – удивился опер. – Это что, обязательно?

– Конечно, – сказал Серегин. – Это положено по журналистской этике. Ну и мне спокойнее, когда интервьюируемый уже распечатанный текст визирует своей подписью…

Колбасов покрутил головой и хмыкнул:

– У вас прямо, как у нас, – тоже нужно протоколы подписывать… А когда заметка готова будет?

– Материал, – поправил газетчик. – Я думаю, послезавтра к утру…

– Ага… – Владимир Николаевич пожевал верхнюю губу и вопросительно глянул на Серегина. – А может быть, вы свой материал мне отдадите, а я его Михееву отнесу – пусть подписывает… А?

Барон напрягся и внутренне похолодел – такого поворота он никак не ожидал, весь его расчет строился как раз на том, что у него будут две встречи с журналистом: одна пристрелочная, на которой Юрий Александрович рассчитывал только посмотреть на парня вживую и заинтриговать его, и другая – решающая, когда, собственно, и планировалось сказать Серегину главное… Если, конечно, первая встреча не заставит изменить свое мнение о газетчике и отказаться от рискованного плана вовсе…

– Нет, – твердо сказал Серегин, искоса взглянув на замершего Барона. – У нас так не принято… По закону о печати положено лично при вычитке присутствовать… Мало ли какие разногласия или неясности возникнут.

Закон о печати, которого Колбасов, естественно, не читал (а если честно, то и вообще не знал о его существовании), ничего подобного не предусматривал, журналист сказал последнюю фразу, чтобы придать убедительности своим словам, но Владимир Николаевич спорить не стал.

– Ладно, положено так положено… Тогда вы послезавтра часиков в одиннадцать утра прямо к центральному КПП подъезжайте – я вас встречу. Пойдемте, Андрей Викторович, я вас провожу…

Серегин встал, попрощался с Бароном и вышел из кабинета за Колбасовым.

В коридоре газетчик обратился к оперу с вопросом:

– Владимир Николаевич, а вы можете как-то откомментировать нынешнюю посадку Михеева? Он сказал мне, что по этому поводу вы лучше него все расскажете.

Серегин остановился, быстро вынул из кармана куртки диктофон и, поставив его на запись, сунул Колбасову под нос. Оперативник посмотрел на машинку, как кролик на удава, и, запинаясь, начал «комментировать»:

– Ну, значит, Барон, то есть Михеев, он неоднократно судим и не имеет ленинградской прописки… Он оказался замешанным в одну валютную махинацию. И следователь, это самое, значит, принял решение избрать меру пресечения – содержание под стражей до выяснения всех обстоятельств дела… Вполне возможно, что скоро Михеева придется выпускать, потому что, как всегда в ситуациях с такими, как он, свидетели вдруг начинают отказываться от ранее данных показаний, путаться… К сожалению, наша правоохранительная система, значит, бывает порой слишком гуманна к таким, как этот Барон…

Журналист нажал на кнопку, останавливая диктофон, и Колбасов, переведя дух, сказал уже более естественным тоном:

– Вы, Андрей Викторович, не очень-то верьте всему, что вам этот старик наговорил, он гнида редкостная и далеко не так прост, как кажется. У нас есть оперативные данные – я вам это доверительно говорю, не для разглашения, – что за этим милым дедушкой и грабежи, и мокруха, и много другого разного… Мы из-под него две бригады отморозков посадили, это вам так, для сведения… А то любят такие, как Барон, овечками невинными прикидываться… Ворами в законе просто так не становятся…

Серегин пристально посмотрел на опера и покивал:

– Я понимаю… Спасибо вам, Владимир Николаевич, и за дополнительную информацию, и за саму возможность поговорить с таким необычным человеком…

Разговаривая, они подошли к КПП, и газетчик протянул милиционеру руку:

– Значит, до послезавтра?

– До послезавтра…

Подполковника Ващанова в подробном докладе Колбасова о встрече Серегина с Бароном насторожили два момента – упоминание Михеева о своей жене и намек старого вора на широкомасштабные хищения из Эрмитажа. Геннадий Петрович даже попросил воспроизвести по этим пунктам речь Барона дословно, что Колбасов и сделал, сверяясь со своим блокнотиком. По словам опера выходило, что некая искусствовед Ирина некогда была супругой Михеева и он очень ее любил, однако она умерла… Между тем согласно имевшейся у Ващанова информации вор никогда не был женат (да вору и не положено иметь семью!), а среди его устойчивых связей никакой искусствоведши Ирины не числилось. Колбасов, правда, с большой долей уверенности предположил, что Барон просто лечил [103] Серегина: известно, что уголовники часто врут про свои головокружительные романы с самыми красивыми и известными женщинами, чтобы придать себе значительности и романтического ореола. Но бывает, что и не врут: Ващанов, например, совершенно точно знал, что московский вор Рудик Шанхайчик не просто сожительствовал периодически с одной всесоюзно известной эстрадной певицей, но и время от времени проигрывал ее на время в карты своим корешам, звезда же воспринимала это как должное и только повторяла: «Есть, мой генерал!»