Порок - читать онлайн книгу. Автор: Илья Райх cтр.№ 20

– Ты убил не только бывшую жену олигарха, но и лишил матери их общего ребенка…

– Я понял, о чем вы. Но вы блефуете, на ее молочном и нежном теле я не обнаружил следов девятимесячного надругательства.

– Давай по существу, – Евгений поспешил перевести диалог в форму допроса.

– Хорошо. Я встретил ее у входа в парк. Выждал паузу, мне было необходимо удостовериться, что она одна. Когда выяснил, что она действительно одна, я подкараулил ее. Набросился сзади, повалил на землю и усыпил ее раствором эфира. Правда, пожалел, что использовал эфир. Он рассеял ароматный запах ее тела. Больше таких женщин я не встречал… я даже сожалел потом, что удушил ее руками.

– Зачем удушил, она же была без сознания?

– Нет, она проснулась, я растерялся и ничего не придумал, кроме, – как и в первом случае, – убить ее. Все, как сейчас помню, произошло спонтанно и по инерции.

– Ты ее изнасиловал?

– Да! – без колебаний ответил Воинов.

– В презервативе?

– Да!

– Куда его выкинул?

– Как и в первый раз, я донес его до дома.

– Шел, как с флагом?

– Можно сказать и так, он у меня болтался на члене, я забыл его снять, как и в первый раз.

Мария отвлеклась от своих записей и с укором посмотрела на Евгения. Но, заметив, что до ее мнения никому нет дела, молча уткнулась в свой блокнот.

– Куда его спрятал, когда пришел домой?

– Спустил в унитаз.

– Мне кажется странным, что ты пришел с повинной, взял пакет с личными вещами, но не взял орудия убийства и другие улики, с помощью чего совершены три акта насилия? Ты понял, о чем я? – Евгений натянул ухмылку. Злую ухмылку, когда человека гнетут сомнения насчет заранее заготовленного ответа. Он следовал еще одному негласному своду правил следователя: никогда не верить ни подозреваемым, ни обвиняемым, ни свидетелям. Вера в правосудие – вещь легко заразная и неблагодарная.

– Также мне непонятно, откуда у тебя взялся презерватив? Ты всегда их носишь с собой?

– Не всегда, но второе убийство было запланировано.

– Хорошо, тогда, согласно твоим объяснениям, первое убийство произошло стихийно. Откуда у тебя в первом эпизоде в кармане оказались средства контрацепции? Поясни? Может, жертва их дала, в целях предохранения?

– Я не помню, как они попали мне в карман, когда я насиловал первую женщину. Как и в покупке ножа, сработало интуитивное предвосхищение событий.

– Но все же странно. Тебе не кажется?

– Это ваше право думать, размышлять, ставить все под сомнение.

– Хорошо, дальше.

– Я просто наслаждался женщинами, хотя смерть второй жертвы огорчила меня.

– Не мог забыть запах?

– Да, не мог!

– Вы сказали, что повалили ее на землю, подойдя сзади слева или справа? – неожиданно спросила Мария.

– Да, сзади слева. Повалил ее на спину, она сопротивлялась, но я поднес к лицу тряпку, намоченную эфиром. Она уснула.

– Где взяли эфир? – подхватила она следующий вопрос.

– Купил с рук, но не скажу – у кого.

– Хорошо, так и запишем. Что дальше? И подробней, – вернулся к допросу Евгений.

– Я поднял у нее подол юбки, точнее – задрал, и был приятно удивлен…

– Чему?

– На ней были чулки. Я заволновался, все же не каждый день перед тобой раздвигают ноги женщины в чулках. И неважно, насилие это или по обоюдному согласию сторон. Сколько раз перед вами женщины обнажали ноги, облаченные в капроновые чулочки, а, господин следователь? Думаю, вам хватит пальцев одной руки! – Воинов остановился, посмотрел на Евгения, но тут же увел взгляд за его спину. Он опять взял паузу. Было видно, что он вновь переживает минуты сладострастия, погрузившись в воспоминания.

– Дальше! – без доли смущения произнес Евгений.

– Дальше, – со вздохом продолжил Воинов. – Дальше я содрал с нее трусы и вошел в нее. Дальше я уже говорил вам.

– Жертва проснулась, когда ты еще совершал акт насилия?

– Кажется, да. Точно не помню, у меня все помутнело от оргазма. Помню, что она закричала, тогда я и стал ее душить.

– Какого цвета были ее колготки и нижнее белье?

– Чулки!

Евгений кивнул.

– Они были черного цвета, из капрона. Трусы не помню – какого, не запомнил… они чертовски благоухали, как и ее тело, – Воинов ответил четко и утвердительно.

– Ты еще долго находился возле трупа?

– Не помню. Я сидел возле нее и любовался, точнее, ловил аромат с ее умерщвленного тела. Удивительно, в тот момент я остался, чтобы не разочароваться в себе.

– Поясни, что значит – не разочароваться в себе?

– Я ждал, когда ее тело начнет тлеть, чтобы благоухание сменилось холодным мерзким зловоньем, чтобы сожаление, что убил ее, не преследовало меня. Таких благоухающих особ я не встречал. А гладкость кожи я ощутил сполна. До сих пор с содроганием вспоминаю ее. Было видно, что часть жизни она угробила на посещение салонов красоты. А белье, как я говорил, было самое изысканное среди умерщвленных мною женщин. Две другие, как вам известно, Евгений Андреевич, носили трусы, больше походившие на панталоны. Классовость проявляется во всем.

– Не понял? – изумился Евгений.

– Она – исключение! Таких женщин в мире немного, ведь любой скажет вам, что постоянное благоухание интимных мест и великолепное нижнее белье и есть фундамент и основа для всех остальных атрибутов ухоженной женщины: косметика на лице, стильная верхняя одежда. Но если у них непорядок там, внутри, то все, что видим снаружи, какое бы блестящее это ни было, это все же подпадает под определение «декорация».

После сказанного он демонстративно посмотрел на Марию – она явно не подпадала под его восторженные характеристики. Локоны обесцвеченных волос были расчесаны, но в них не было порядка, создавалось впечатление, что она помыла волосы наспех, перед самым выходом из дома. То же самое можно было сказать про косметику на лице – суетливые сгустки туши неравномерно покрывали ресницы. Щеки напудрены, но не настолько, чтобы сбить бледный природный оттенок лица. Одним словом, она представилась публике в роли ленивой художницы, у которой день пропорционален одному замаху кисти, что явно недостаточно для завершения картины. Процесс работы с косметикой для нее превратился в ежедневную тягостную необходимость, а не в сакральное явление, – как, может быть, она и желала, чтобы чаще чувствовать в себе женщину.

Взгляд убийцы, определивший для нее роль «гадкого утенка», произвел на Марию впечатление, сродни оскорбительной пощечине. И, для сохранения собственного достоинства, ей пришлось дать ответ:

– Я впервые вижу убийцу с претензиями к своей жертве! – громко сказала она. Евгений засмеялся, хотя до этого задумчиво молчал, ведь с подачи Воинова он не мог не вспомнить Татьяну и ее телесные прелести, следом появились смешанные чувства, что человек с повинной прав. Поэтому, не беря пауз, он попросил рассказать о третьей жертве, ассоциации были ни к чему.