Азиатская Европа - читать онлайн книгу. Автор: Мурад Аджи cтр.№ 66

Вот, казалось бы, «несущественная» историческая деталь, которая многократно фигурировала даже в исторических романах. В средневековой Европе бытовало правило для аристократических родов — обязательный ритуальный поединок с драконом. Не победив своего дракона, молодой человек не мог называться рыцарем или аристократом, двери в замки соседей ему были закрыты… Но какого дракона должен был он победить? Что или кто подразумевался под этим мифическим образом?

Конечно, тюрки. Живых драконов в Европе не было. Образ дракона или змея, как известно, символизировал тюркскую культуру. Значит, от молодого человека требовалось публично отречься от предков, убить в себе память. За этим ритуальным поединком с драконом стояло убийство собственных предков!.. Нет, явно не самые глупые люди собрались в Ватикане.

Костер инквизиции. Показательно, обезображенный образ дракона (символ тюрков-кипчаков) в искусстве средневековья олицетворял темные силы

Или такой пример. У тюрков, приученных только к открытому бою, считалось великим позором наносить противнику колющий удар шашкой или кинжалом — он считался ударом исподтишка. Лишь прямой рубящий удар признавала Великая Степь. Даже в самой безвыходной ситуации гордый тюрк обязан был рубить, но не колоть: по правилам боя неприятель должен видеть удар.

И эту особенность тюркской психологии подметили римляне. В средневековых городах против тюрков они применили шпаги, стилеты и кортики. Колющее оружие. Оно имело явное преимущество перед шашкой в поединках на узких, запутанных улочках. По традициям Степи считалось также неприличным перед чужим домом сидеть на коне, полагалось сойти и вести коня за узду. В помещении тюрку вообще запрещалось обнажать оружие. Всё учли римляне.

Европе было не до честного боя… Шашка уступила шпаге. Победу своего оружия европейцы объясняли тем, что шпага по форме повторяла латинский крест. Это якобы символизировало победу Христа.

Были в истории Европы и крестовые походы, которые в действительности тоже прочитывались иначе, чем в «римской» редакции (эта тема для новой книги по новой истории)… Только к XV веку католики одержали полную победу над тенгрианством — его последние очаги были подавлены и залиты кровью прихожан.

Слово «Тенгри» исчезло из церковного лексикона как еретическое. (Имя Бога-Отца!) Но не исчезло тюркское упрямство. В XVI веке в Центральной Европе оформилось духовное движение — протестантизм… Стоявшие у его истоков последовательно выражали свою позицию, отрицая все римское. И не предлагая уже забытое тенгрианское.

В христианской Церкви к тому времени не было ни одного праздника, посвященного Богу-Отцу! Европа обезличила Бога Небесного и свою победу над Ним назвала эпохой Возрождения… Конечно, об этом надо писать отдельную книгу.

Находка из тюркских курганов: дракон-покровитель V–IV века до н. э.

После крещения Русь осваивала молитвы на том самом церковнославянском, канву которого составлял тюркский язык. Осваивала, поворотивши лицо на Восток, — по-тенгриански. И писала молитвы по-тюркски! Старинные церковные книги тому подтверждение. Разве не показательно, что даже в русских изданиях Афанасия Никитина, тверского купца, побывавшего с 1466 по 1472 год за тремя морями, текст молитвы приводится на тюркском языке:

А Русь еръ Тангрыд сакласын,

Олло сакла, бу даниада муну кибит еръ акьтур,

нечик Урус ери бегляри акой тугиль;

у рус еръ абодан болсын; раст кам даретъ.

Олло, Худо, Бог, Данъиры!

А вот ее перевод:

А Русская земля — да сохранит ее Бог.

Боже, сохрани ее!

В этом мире нет такой прекрасной страны,

хотя беки Русской земли несправедливы.

Да устроится Русская земля

И да будет в ней справедливость!

Заканчивается молитва, как положено тенгрианским молитвам, словом «Бог»: Алла, Ходай, Бог, Тенгри… Тюркское же духовенство сидело на Руси!

О трагедии собратьев — тюрков Европы — в Дешт-и-Кипчаке, видимо, не знали: Рим и Константинополь не афишировали своих побед. Барьер между Востоком и Западом был практически непроницаемым. Особенно с восточной стороны: не принято было ездить в Европу, неприлично было говорить о ней, отступившей от Бога.

Лишь когда все утихло и греки в XV веке подписали Флорентийскую унию, папа римский стал посматривать далеко на восток — в сторону восходящего солнца. Он будто вспомнил, что «свет начинается с Востока». Папство задумало новую идеологическую интервенцию, назвав ее «третий Рим».

Идея «третьего Рима» предельно проста — создать филиал римской власти в Восточной Европе. Византия во Флорентийской унии признала себя подчиненной папе, став «вторым Римом» для Центральной Европы. Нужен был «третий», чтобы через него властвовать до Урала и далее на восток. А главное — уничтожить заклятого врага папы, Дешт-и-Кипчак с его ненавистным тенгрианством.

Папские аналитики смотрели на Польшу, Литву и на Русь. Кому отдать первенство? Эти страны, с их точки зрения, вполне подходили для заготовленной роли.

На Руси идею «третьего Рима» первым огласил псковский монах Филофей в начале XVI века. И она стала политической теорией Московской Руси. С ней связали убеждение, что Русь — безупречнейшее и благочестивейшее царство на свете…

Греки, взявшие на себя роль режиссеров-постановщиков будущей трагедии, опекали «третий Рим» как могли, они чувствовали, что Москва жаждала заполучить новую роль любой ценой. Но по сценарию от нее требовалось «превзойти всех благочестием». Тогда и начали перекочевывать страницы тюркской истории в историю Московской Руси.

Фальсификация, откровенный обман лучше всего, пожалуй, прочитываются в истории церковного раскола, который завершился в 1666 году. Это — венец лжи, умело оставленный российскими историками без внимания.

Тогда, в конце 1666 года, колокольные звоны в Москве вдруг переменились. «Звонят к церковному пению дрянью, аки на пожар гонят или врасплох бьют», — говорили люди. К чему колокола изменили себе?

1 декабря собрался церковный Собор, утвердивший два важных события: во-первых, раскол прежней епархии, а во-вторых, образование христианской Церкви — русской, православной, которой дали тогда название Греко-российская церковь. События, из ряда вон выходящие!

Однако о них, об этих событиях, в российской историографии написано немного, раскол — тема третьестепенная. Ни в одной из известных работ даже не говорится, что «раскололось» и почему. Авторы сводят дело к церковной реформе патриарха Никона, к обряду, не замечая главного — изменения идеологии Церкви и разделения общества по критерию веры.