Азиатская Европа - читать онлайн книгу. Автор: Мурад Аджи cтр.№ 247

Кремль, объявив о новой религии, начал борьбу сторонников старой и новой веры. Сам поделил общество на своих и чужих.

Столбовые дворяне собирались против бояр, мелкопоместные дворяне — против столбовых… Но все из них рвались в славянство. С указом о введении «греческой веры» на Русь обрушился хаос, что сродни убийству страны, а иначе и быть не могло. Смена веры — это смена политической культуры. Так было всюду… Не без помощи католиков тогда сложилась «христианская» партия, возмечтавшая лишить царя власти. Чтобы стало, как на Западе. У христиан.

Славянам изначально была чужда свободная, независимая империя, которую задумал возродить Борис Годунов на месте Дешт-и-Кипчака, они не принимали тюркских традиций власти даже в христианской упаковке. Желали папу римского. И только папу. Хозяина для себя!

Годунов, увлеченный идеей «греческого» христианства, не сразу понял, что сам выкопал себе могилу. Он, волей случая ставший царем, двумя руками держался за трон и приближал к себе таких же случайных людей, которые и свели его на тот свет… Они, никто другой, посадили родственников Годунова «в навозные телеги, везли через пни и колоды, без покрова и тюфяков, в дождливое время… некоторые умерли дорогою», сообщает Никоновская летопись. Действительно, сам царь себе копал могилу.

Кажется невероятным, но Лжедмитрия I, ставленника папы, на московский престол возвели не католики, а именно те самые славяне, что заглядывали в рот Западу. И входили они в тайный сговор не с самозванцем, а со стоящими за ним политиками, которые в 1605 году силой штыков польской армии привели и объявили русским царем настоящего проходимца.

Запад строил свою стратегию на раздоре, на развале народа. Самозванец был «троянским конем» католического Рима, но за узду его вели все-таки славяне…

Они соглашались терпеть над собой любого, лишь бы не своего, не царя Бориса. А Русская церковь ничем не могла ответить, не нашла слов, чтобы прекратить борьбу мирских интересов. Страна при живом патриархе жила без патриарха. Хотя на самом деле их было два. Старый, тенгрианский, прозябал в Брянске (Биринчи), а новый, христианский, ничего не решавший, сидел в Москве, потому что не был вторым лицом в государстве. Был назначенцем светской власти, в точности как когда-то византийский патриарх. Слуга престола. Объявив Бориса Годунова царем, он выполнил свою миссию.

Очевидно, Смута началась с отсутствия духовности, в христианской стране не стало единства духа и тела: двуединство власти было нарушено. Эта беда, сгубившая Золотую Орду, стала спутницей Руси, ее родовой меткой. Повторялась история Византии, империи, которая проиграла Риму по той же самой причине.

С духа начинаются и с уходом его заканчиваются тюрк, его народ, его страна… Тогда в обществе рождаются скрытая ненависть к соседу, зависть к чужому успеху, желание отчуждения. Славяне проявляли именно эти низменные качества души, проявляли неосознанно. Назвавшись славянами, тюрки стали жить в другом обществе. С другими ценностями. Пастыри теперь твердили им о спасении души, а не о ее чистоте, как прежде. О своей шкуре, не о поступке, теперь заботилась знать.

Тот, кто отошел от «Киши хакы», был уже не тюрк — славянин (slave) с ярмом на шее… Так было и в средневековой Европе, о чем свидетельствует образное латинское выражение: subdidit se iugo Christi. Оно означало: «принять христианскую веру значит надеть на себя ярмо». Выражение, конечно, можно толковать по-разному, но изменится ли от этого смысл?

Если прежняя вера сдерживала иные пороки души, то у русских славян пороки рвались наружу, поднимая со дна муть. Самые низменные «тюркские болезни» расцвели пышным цветом, новая вера оказалась тем самым биологическим раствором, в котором возбудители «болезней» чувствовали себя прекрасно. То была их среда. Их жизнь. Увы. Годунова топили свои, те, которых влекла не свободная Русь, а привилегии, что сулило им христианство. Они не понимали и не могли понять, Московия — не союз удельных княжеств (юртов или ханств), как Дешт-и-Кипчак или Орда, а вотчина, где должен быть один правитель с неограниченной властью. Империя по типу Византии. Ее создавал царь, объявивший о новой Церкви.

К сожалению, имперская идея тогда не завладела обществом.

Впрочем, идеи, как таковой, еще не было. Сам Годунов страдал теми же тюркскими болезнями, которые обострились после принятия им славянства. Он яро ненавидел противников закона, мстил за подлости, казнил за малейшие провинности, особенно когда пытались ограничить его царские полномочия. В своей жестокости, возможно, царь и был прав. Но… история это видела много раз. Силой закон поддержать нельзя. Ненависть и жестокость рождали лишь ответную ненависть, ответную жестокость. О духе, о слове, без которого немыслима царская власть (именно царская!), тогда не думали. Лилась кровь, раскручивался маховик зла, и было не до идеи, не до патриарха, который должен был первым наставить царя.

Традиции греческой веры не позволяли патриарху сделать это.

Как на беду, патриарха втянули в борьбу кланов, Русская церковь не могла стать мировым судьей, не могла примирить славян-аристократов с царем, она плелась вслед за событиями. Патриарх Иов сделал все, чтобы Бориса Годунова в 1598 году избрали царем. Церковь стояла на защите интересов трона. Не страны, не народа… В том и состоит особенность «греческой веры». В служении престолу!

Все сразу увидели: патриарх отрабатывает хлеб. Значит, он — слаб.

Это замечание важно, оно объясняет, почему у престола было много противников, а высшему обществу не хватало единства, почему начался разброд… Карманный патриарх — карманная Церковь. Карманная Церковь — мертвый дух, перед которым мертв закон! И можно принимать любое, самое справедливое на свете законодательство, его все равно никто не будет соблюдать, ни власть, ни народ.

Казалось бы, патриарх выступил против самозванца, явившегося к Москве, предал его анафеме, доказал, что Лжедмитрий не кто иной, как беглый монах Гришка Отрепьев, с доводами согласилось польское католическое духовенство, куда он отправил посольство. И что? Остальная-то Москва, объединившаяся против Годунова в «польскую партию бояр», желала Гришку Отрепьева. И никто не мог остановить ее в том желании. Ни царь, ни патриарх… Дух не жил в стране! Качалась вера, и любого, похожего на Рюриковичей, толпа с готовностью принимала за царя.

Из-за бессилия Русской церкви католическая паутина затянула верхние этажи общества, то есть бояр и дворян, которые по указке Рима раскручивали маховик Смуты, втягивая в нее новые и новые силы. Русь бурлила, стрелка политического барометра металась между бурей и штилем, однако патриарх не смотрел на нее, он был занят другим — придворными заботами.

Тайные монахи папы придумывали за славян реформы, чтобы ограничить царскую власть, расширить власть бояр и дворян, тем самым они привлекали на сторону смуты авантюристов, мечтавших о поместьях. Обремененная Русская церковь преступно молчала. А ведь реформы готовили на любой вкус, на любое желание, лишь бы люди, увлеченные мнимой идеей свободы и справедливости, шли против царской власти. Вот о чем думал Рим.