Полынь Половецкого поля - читать онлайн книгу. Автор: Мурад Аджи cтр.№ 24

А хоронили ли славяне в гробах? В домовинах? Нет.

В XI–XII веках на территории Восточной Европы шло становление новой культуры, народы обменивались обычаями, обрядами, традициями — брали лучшее. Это сложный исторический обмен, он незакончен и ныне. Только зачем его приписывать славянам? Ничего не оставили кипчакам и другим народам. К глубокому сожалению, русские властители приписали себе едва ли не все достижения тюркской культуры, а сам Дешт-и-Кипчак буквально стерли с исторических карт, будто его и не было.

Но сколько курьезов принесла им эта ненасытная жадность: глотали даже камни, которые не переварить. Например, три богатыря. У художника В. Васнецова они — олицетворение Руси, ее могущества. Если бы он знал!

Горыня, Дубыня и Усыня — так называли этих богатырей, прежде чем им стать Ильей Муромцем, Добрыней Никитичем и Алешей Поповичем. Это они гнали венедов из Центральной Европы, это они разрушали их первобытный мир: Горыня «на мизинце гору качает», Дубыня «дубье верстает», Усыня «спер реку ртом, рыбу усом ловит».

Прототипами богатырей были кипчаки — недруги венедов.

Анализ этих образов привел литературоведов в замешательство: оказывается, сказочные русские герои выведены из «тюркской трехчленной группы — Змей Огненный, Змей Глубин, Змей Вод». Этот нагрянувший к венедам трехглавый змей известен и в прибалтийских сказках, не говоря о тюркских.

Змей — знак тюрков, наш символ. Степняки и сейчас к уважаемому человеку обращаются «Горыныч» или «Ажидахака». Слово «богатырь» — тоже тюркское, русским оно стало недавно. Равно как и Баба-яга.

Кто такая Баба-яга? Лесная старуха-волшебница, поедающая детей? Вовсе нет. У кипчаков этот персонаж был мужчиной и назывался «Бабай-ага», он летал в ступе и приносил людям счастье. Где опустится Бабай-ага, там священное место. В Центральной Азии с глубокой древности почитали этот чистый образ, который, видимо, стал прообразом Будды.

Такому же злому мифологическому искажению русские подвергли Кащея Бессмертного, который ничего дурного не делал. Он — «бессмертный», потому что он — облако. Так тюрки дразнили тучу (или летающего змея), которая не давала дождя.

Конечно, культурные заимствования у народов-соседей были всегда, это — благо. Но нормальное заимствование! А не воровство и лукавство. Вот еще пример.

Была у кипчаков сказочка, теперь она русская, народная — про колобок. Всякая сказка имеет мораль. А какая мораль у «русского» колобка? Хитрая лисичка всех перехитрила и съела колобок. Никакой морали. Потому что неизвестно, что означает слово «колобок». По-русски — ничего не означает. А по-тюркски колобок — шарик, слепленный из того, что катает жук-навозник.

Катился колобок, катился и попал прямо в рот хитрой лисе: «НЕ ХИТРИ, как лиса, а то колобок кушать будешь». Вот она, тюркская мораль! Но только ли к хитрой лисичке относятся эти слова? Она ли одна кушает колобок?.. Бедная матушка Россия!

И «Курочка Ряба» в русских устах потеряла свой познавательный, первоначальный смысл. И «Теремок»… И другие произведения литературы, кладезь народной мудрости тюрков.

Славянской (безжалостной к себе самой) Россия стала при Петре I. И особенно — в XIX веке, когда А. С. Хомяков, И. В. Киреевский, К. С. Аксаков (тюрки-кипчаки по родословной) предложили обществу настоящую расистскую теорию. Их идея славянофильства утверждала, что отныне лишь славяне — настоящие россияне.

На тюркской культуре поставили клеймо прокаженной, ее начали стыдиться и презирать. С тех пор Волга стала русской рекой, хотя русские там никогда не жили. Русскими стали и береза, и изба, и квас, и все на свете. Даже зима. И конечно, колобок…

Скакун Судьбы над миром проскакал —

огонь он высек, и заполыхал мир травяной:

стал жарок, дымен, ал…

И пламя до сих пор не затухает.

Пример с колобком показателен: не имея муки, нельзя испечь что-либо вкусное. Даже замешенный на сметане или на сливках, колобок несъедобен, потому что сделан из того, что несъедобно. Подобное произошло с Историей: без правды получится ли история великого народа?

«Лучше горькая правда, чем красивая ложь», — учит пословица.

Даже былины признают: далеко не все у русов получалось. Добрыню Никитича били «поляницы» — кипчакские женщины. Побеждали легко, а били жестоко. Встретил он в чистом поле всадницу — и в бой против нее (русские любили помериться силой). Но не тут-то было. Кипчачка без затей сдернула с седла русского богатыря — типичный прием степняков в поединке с заведомо слабым противником… Быть выброшенным из седла считалось позором.

Народный эпос. Он не подвластен цензуре, гуляет себе из поколения в поколение.

Лишь ИСТИНА (горькая, как всякая правда) — лучшее лекарство для России, для ее будущего, ибо в высшем своем значении История есть орудие охраны Истины от явного и тайного сочинительства. В борьбе за Истину люди выступают не как люди со своими амбициями и устремлениями, а как сознательные орудия духа Правды или Лжи.

Третьего не дано…

Даже то, что обманутые русские богатыри, вчерашние кипчаки, пошли на братоубийство со степняками, можно понять и простить. И братья ссорятся. Непонятно другое — как долго родным братьям в слепой ссоре быть? Сколько еще драться им? И во имя чего?

Уже и родство забыли, как забыли, с чего началась их ссора давняя: столько веков волками на мир смотрят. А началась она не на Киевской Руси… Русские здесь ни при чем, они сами были игрушкой в чужих руках.

В IV веке Европа трепетала, заслышав конский топот, завидев пыль на дороге. То был сигнал о приближении отрядов кипчаков. Завершая Великое переселение народов, они диктовали остальному миру свои правила жизни. Славные были времена. И великие. Складывался лик современной Европы! Она приобщалась к вере в Бога Небесного…

К сожалению, документов о деяниях тех кипчаков и их величайшего полководца Аттилы ничтожно мало — лишь записки византийца Приска (они написаны очевидцем) да еще несколько отрывков из трудов и писем его современников. Вот, пожалуй, и все, что случайно уцелело. Остальное написано много позже и трусливой рукой.

Ни об одном народе, ни об одной стране не сообщалось столько откровенной лжи, как об Аттиле и его соплеменниках, об основателях Дешт-и-Кипчака. Все грехи, известные миру, приписаны им. Дикари, кочевники, разрушители, варвары. До сих пор историки, словно издеваясь над тюрками, разделяют их на «народы» и «народики», никогда не говорят об общности тюрков, об их национальном единстве.

А те позорно молчат, глотая желчь. Слово «азиат» давно обрело оттенок серой, безликой дикости, забитости, уродства.

И справедливо!

Новые имена тюркам, как народу, придумывали не случайно. В этом была политика. Греки при знакомстве с их войском дали им имя «гунны». Правда, слова «гунны» и «тюрки» в лексиконе греков поначалу не отличались: одно и то же значение имели они. Потом «гунны» превратились в безродную толпу, говорящую на «гуннском» языке. О тюрках словно забыли.