В ту же секунду за спиной плюгавого мужичка возникли двое здоровенных парней в черной униформе, они повалили несчастного на пол и заломили ему руки за спину.
Обездвиженный мужичок дико завыл.
В это время еще двое оперативников, ворвавшись в мастерскую, заняли позиции по углам, направив в разные стороны короткие десантные автоматы. Еще один вбежал следом, с автоматом на изготовку, оценил обстановку и проговорил в компактную рацию:
— Лягушка, лягушка, это головастик! Все чисто!
После этого в мастерскую вошли командир группы захвата и Николай Скопин.
— Ну что? — довольным голосом проговорил командир. — Операция прошла успешно, вашего убийцу взяли!
«Убийца», лежа на полу, визжал тонким голосом. Время от времени в этом визге можно было разобрать отдельные слова:
— Помогите! Убивают! Грабят! Похищают! Спасите! Террористы напали!
— Заткнись! — прикрикнул на него командир. — Сам террорист! — Он снова повернулся к Перченку и проговорил: — Ну что, мы свое дело сделали, оформляйте арест!
— Не знаю… — протянул Перченок, наклонившись над подозреваемым. — Как-то он на убийцу не тянет! Ты вообще кто?
— Стрекопытов я! — прохныкал тот, пытаясь улечься поудобнее. — Афанасий Стрекопытов… Тут по соседству гаражи сторожу… Чего они на меня накинулись?
Только тут Перченок вспомнил про Сигильдеева, повернулся к нему и спросил:
— Это тот человек?
— Нет, — ответил мастер уверенно, — не тот, однозначно!
— Похоже, не того взяли, — с тяжелым вздохом проговорил Перченок.
— Что значит — не того? — возмутился командир опергруппы. — Ты командовал, капитан! Ты сказал условную фразу — мы и пошли на штурм! Так что к нам никаких претензий!
— Похоже, что я сам виноват! — вздохнул Перченок.
Тут он обратил внимание на сумку несчастного сторожа и потянулся к ней. Командир опергруппы схватил его за плечо:
— Ты что, капитан? А вдруг там взрывное устройство?
— Да непохоже… Это же посторонний человек…
— Вот именно, я тут вообще не при делах! — пропыхтел задержанный. — Посторонний я! Афанасий Стрекопытов! Велите своим орлам, чтобы отпустили меня!
— Лежи! — прикрикнул на него командир опергруппы. — Лежи и молчи вплоть до выяснения личности! Посторонний или не посторонний, а порядок есть порядок! — Командир повернулся к одному из своих людей и скомандовал:
— Рябинников, проверь подозрительную сумку!
— Слушаюсь! — Боец осторожно, подцепив за ручки стволом автомата, отодвинул сумку в угол мастерской, отгородил ее от остальных ящиками, так же осторожно раскрыл ее и облегченно вздохнул.
— Ну, что там? — спросил Перченок, пытаясь заглянуть через плечо бойца.
— Не высовывайся, капитан! — одернул его командир и, в свою очередь, спросил: — Что там, Рябинников?
— Взрывного устройства нет, — отозвался тот довольным голосом, — отбой воздушной тревоги!
— Взрывного нет, а что есть?
— Номера автомобильные!
— Номера? — На этот раз Перченок решительно отодвинул бойца и подошел к выложенным на бетонный пол мастерской номерам.
— ОПА-835! — прочитал он с выражением и переглянулся с Николаем Скопиным. — Те самые номера!
Затем он посмотрел на Сигильдеева и строго проговорил:
— Ваши номера, Сигильдеев?
— Да вроде мои… — пробормотал тот испуганным голосом. — То есть не мои, а от этого «Ниссана», будь он проклят совсем…
— Как же тогда вы говорите, что это не тот человек, который брал у вас эти номера?
— Честное слово, не тот! — Сигильдеев для большей достоверности ударил себя в грудь большим тяжелым кулаком. — Тот был такой… серьезный человек, крутой, одним словом, а этот — шушера какая-то… нестоящий какой-то…
— Нестоящий я! — подхватил снизу задержанный. — Не при делах я… Стрекопытов моя фамилия… Гаражи я сторожу… Меня тут каждая собака знает…
Перченок подошел к нему и пристально, внимательно оглядел.
Действительно, трудно было представить, что этот тщедушный мужичок — профессиональный преступник, убийца. Хотя внешность людей бывает обманчива…
— А если ты не при делах, если ты действительно сторож Стрекопытов, тогда откуда у тебя эти номера?
— От того человека! — прохныкал сторож.
— От какого такого человека?
И Стрекопытов, перемежая свой рассказ вздохами и жалобами, поведал, что за полчаса до его задержания к нему подошел незнакомый человек с сумкой в руках и попросил передать эту сумку мастеру Сигильдееву.
— А что ж ты сам не хочешь ему эту сумку отдать? — якобы спросил незнакомца подозрительный Стрекопытов.
— Поссорились мы с ним намедни, — признался незнакомец, — не сошлись во мнениях по вопросу глобального потепления. Боюсь, что он на меня зло затаил. А он, Сигильдеев, мужик здоровый, может крепко накостылять.
— А мне-то от него не перепадет? — опасливо осведомился Стрекопытов.
— Нет, тебе ничего не будет! — успокоил его незнакомец. — Ты же человек посторонний, не при делах…
А чтобы его слова выглядели убедительнее, он заплатил Стрекопытову некоторую сумму денег. И обещал заплатить еще столько же, когда тот передаст сумку Сигильдееву и благополучно вернется.
— А тут вы на меня всем скопом навалились, — всхлипнул несчастный сторож. — Так что мне вместо денег достались одни неприятности… Отпустите меня, а?
— Лежи! — прикрикнул на него командир и снова повернулся к Перченку: — Похоже, капитан, что ваш человек нас обманул, послал вместо себя этого недомерка…
— Он ведь тебе еще денег обещал? — обратился Перченок к несчастному Стрекопытову.
— Обещал, — подтвердил тот. — Непременно, говорил, заплачу еще столько же, когда эти номера отдашь и обратно вернешься! За мной, говорил, не заржавеет!
— А где он тебя обещал ждать?
Стрекопытов замялся и потом с некоторым смущением в голосе проговорил:
— А он сказал, что сам ко мне подойдет.
Перченок выслушал его и переглянулся с командиром опергруппы. Отведя его в сторону, он вполголоса проговорил:
— Может быть, еще не все потеряно… Может, еще есть шанс взять убийцу… Он же захочет удостовериться, что Стрекопытов отдал номера мастеру…
— Сомневаюсь, — покачал головой командир. — Думаю, что он следил издалека за мастерской и видел, как мы этого хомячка повязали. Так что сейчас его и след простыл.
— Так-то оно так, — вздохнул Перченок, — но все же, мне кажется, шанс есть, и нужно этот шанс использовать. Следует отпустить Стрекопытова и проследить за ним. Видится мне, он темнит и что-то недоговаривает.