Австро-Венгерская империя - читать онлайн книгу. Автор: Ярослав Шимов cтр.№ 135

Непросто складывались отношения властей монархии с галицийскими поляками и польским национально-освободительным движением. Последнее было расколото на несколько группировок. Правые польские политики во главе с Р. Дмовским считали главным противником Польши Германию и посему выступали на стороне Антанты, которая, по их мнению, могла покончить с разделом страны и восстановить ее национальное единство и государственную независимость — пусть даже под покровительством России. Польские социалисты, возглавляемые Ю. Пилсудский, напротив, питали непримиримую вражду к России и царской власти, вследствие чего делали ставку на центральные державы. Впрочем, позиция Пилсудского была неоднозначна: будущий маршал и «начальник государства» на удивление прозорливо полагался на ситуацию, когда вначале центральные державы разобьют Россию, а затем сами будут побеждены Антантой. Как упоминалось выше, польские подразделения сражались по обе стороны линии фронта.

Между левым Пилсудский и консервативной польской элитой Галиции существовали трения, вызванные помимо прочего тем, что галицийская аристократия считала наилучшим решением австро-польское — восстановление единой Польши под скипетром Габсбургов. Уже 20 августа 1914 г. делегация во главе с наместником Галиции М. Бобржиньским от имени «умеренных поляков» передала императору просьбу издать манифест о том, что «в случае победы нашего оружия Польша сможет рассчитывать на объединение с монархией». Однако против этого возражала венгерская правящая верхушка, опасавшаяся присоединения к государству Габсбургов каких-либо славянских земель. После того, как летом 1915 г. русские войска были вытеснены австро-германскими силами из «конгрессовой» Польши, принадлежавшей России, между центральными державами возникли разногласия: в Берлине начали отдавать предпочтение созданию «буферного» польского государства, как можно более тесно связанного с Германией.

Наконец 5 ноября 1916 г. была обнародована совместная австро-германская декларация, провозглашавшая независимость Польского королевства, которое «в единении с обоими союзными государствами найдет гарантии, необходимые для свободного развития его сил». Определение границ нового государства было отложено на послевоенный период, но на присоединение Галиции к новому королевству поляки могли не рассчитывать: в тот же день Франц Иосиф даровал этой провинции расширенную автономию, ясно дав понять, что Галиция рассматривается им как неотъемлемая часть дунайской монархии. Не были довольны актом 5 ноября и поляки, жившие в Силезии под властью германской короны: их независимость как бы не коснулась. Становилось ясно, что центральные державы не собираются создавать единую национальную Польшу. Отсутствие у нового государства главы (Германия и Австро-Венгрия никак не могли договориться о кандидатуре польского короля), медленное формирование собственной армии и оккупация «конгрессовой» Польши австро-германскими войсками свидетельствовали о том, что акт 5 ноября не привел к подлинному разрешению польской проблемы.

Более того: декларация об автономии Галиции вызвала резкую реакцию нарождавшегося украинского национального движения, представители которого протестовали против закрепления политического доминирования поляков в провинции. Польско-украинские отношения были крайне напряжены, что выразил

еще в августе 1914 г. украинский депутат рейхсрата М. Василько в разговоре с министром обороны монархии А. фон Кробатином: «Чем попасть под польскую власть, [украинцы] скорее предпочтут Россию... Депутат Василько сказал, что первым это сделает, хоть и известен как противник русских». Правящие круги монархии сознавали важность украинского вопроса: накануне войны министр иностранных дел Л. Берхтольд отмечал, что «поскольку украинский народ оказывает влияние на состояние наших отношений с Россией, теперь он приобретает важнейшее значение». Однако в конце концов в Вене предпочли проверенную временем лояльность галицийских поляков неясным перспективам национального движения украинцев, среди которых к тому же существовали и прорусские настроения. В ноябре 1915 г. премьер-министр Австрии (Цислейтании) К. Штюргк отрезал: «Русины (название, не совсем оправданно употреблявшееся в Австрии по отношению ко всем украинцам. — Я.Ш.) не созрели для того, чтобы самостоятельно осуществлять гражданское управление». Ситуация в югославянских землях монархии тоже была неоднозначной. Еще на рубеже столетий в политическом спектре Хорватии сформировалось несколько основных течений. Националисты, ядро которых составляла Хорватская партия права, основанная А. Старчевичем, выступали за создание независимого хорватского государства — в рамках габсбургской монархии или вне ее; они добивались присоединения к Хорватии и Славонии также Далмации и провинций, населенных словенцами. Политика Старчевича и его последователей носила ярко выраженный антисербский характер: они считали сербов православной, менее культурной и потому «младшей» ветвью хорватского этноса; словенцы в этой теории получили название «горных хорватов». Партия права стремилась к хорватизации сербов и словенцев так же, как будапештские власти настаивали на мадьяризации самих хорватов.

Хорватскому национализму противостоял национализм сербский, главной политической целью которого было объединение южных славян в рамках одного государства под началом Сербии. Но постепенно умеренные сербские и хорватские политики, объединенные враждебностью к правительственному курсу на мадьяризацию славянских областей Венгерского королевства, пришли к выводу о необходимости тесного сотрудничества. Хорвато-сербская коалиция, пришедшая к власти в Далмации, а затем и в самой Хорватии, выступала в пользу триалистического решения. Однако преследования некоторых югославянских политических деятелей властями монархии, ряд судебных процессов против них в 1912—1913 гг., распространение националистических и панславистских настроений привели к росту напряженности в Хорватии, Далмации и особенно Боснии и Герцеговине. После начала войны раскол среди южных славян монархии углубился. Осенью 1914 г. участились случаи массового бегства сербов из Боснии и Герцеговины, Баната и других областей через линию фронта в Сербию; в сербскую королевскую армию в эти месяцы вступило около 35 тысяч таких добровольцев. В 1915 г. в Париже сербские, хорватские и словенские эмигранты, разделявшие идеи югославянства, образовали Югославянский комитет, который позднее перебрался в Лондон. Его главой стал известный хорватский политик А. Трумбич. Его сторонники в Австро-Венгрии пытались развернуть антигабсбургскую агитацию, вели сбор информации военного и политического характера, которую переправляли за границу.

Тем не менее вплоть до 1917 г. говорить о полномасштабном национально-политическом кризисе на юге монархии было нельзя: преобладающим течением в югославянских провинциях оставался лоялизм. Особенно спокойной была обстановка в словенских землях. «У словенцев — в отличие от хорватов и сербов — практически не было сторонников идеи о триединой югославянской нации («три племени одного народа»). Наоборот, выдающийся словенский писатель Иван Цанкар и другие представители словенской интеллигенции обращали внимание на то, что по менталитету словенцы ближе к австрийцам (тирольцам), нежели к сербам... Словенцы политически объединились с хорватами и сербами для того, чтобы противостоять все более сильному давлению со стороны немецкого и итальянского экспансионизма, а не ради объединения с сербами и хорватами в одну нацию» (Рутик А. Специфические черты исторического развития словенцев в рамках габсбургской империи //Австро-Венгрия: интеграционные процессы и национальная специфика. М., 1997. С. 86—87).