Здравствуйте. Я – любовница вашего мужа - читать онлайн книгу. Автор: Катя Абель cтр.№ 19

Я много смеюсь, когда хочется плакать. Мы с Яной смеёмся вместе.

Иван выходит со сцены. Чтобы попасть в свою гримёрку, ему надо идти мимо меня. Он останавливается, это осознав.

Несколько секунд мы смотрим друг на друга.

Он резко разворачивается, уходит обратно на сцену. Там есть выход в другой коридор.

– Яна, – смеюсь я в трубку. – Он меня боится! Он идёт в большой обход, только бы не сталкиваться со мной нос к носу.

В моем смехе звучат высокие истеричные нотки.

Мне позвонил продюсер из кинокомпании, с которой я работала весь прошлый год, и сказал, что моя сценарная заявка на полнометражный телевизионный фильм утверждена на одном из центральных каналов. Мне выплачивают небольшой аванс – сумму, равную двум моим зарплатам в театре, и за сорок дней я должна написать сценарий.

А я тут готовлю кофе для Ивана Кузнецова, который ходит мимо меня в стеклянном колпаке.

Уходить, уходить с этого проекта. Садиться дома, закрываться на все на замки и писать.

И гори все синим огнём.

Но как уйти? Как бросить всё это?

Я хожу к знаменитости в гримёрку пить кофе. До отъезда на гастроли он попросил принести ему мои сценарии. Теперь он их прочитал, у нас есть тема для разговоров.

Я благодарна ему очень за внимание. За то, что мне есть куда приткнуться на этих гастролях. За то, что меня видят и слушают.

И когда меня долго нет, он шлёт смс:

«Кэт, иди кофе пить, сценариусы обсуждать, про искусство туда-сюда…».

Он сам готовит мне кофе, и у нас даже появилась примета: как только мой кофе готов, его сразу же зовут на сцену.

Я греюсь здесь своей скулящей душой, своим озябшим от одиночества сердцем.

Мы много говорим про кино, про театр, про жизнь.

Общаться с ним легко. Потому что есть какая-то общность позиций, интересов, понимания. Разговаривать – трудно. Диалог строится в основном в форме монолога, часть из которого я не разбираю из-за его плохой дикции. Он сердится, если я перебиваю его каким-то вопросом: «Ты никогда не слушаешь! Если неинтересно, я могу и не рассказывать…» – «Нет-нет, очень интересно, простите, пожалуйста, продолжайте…» Улыбаюсь самой безоружной своей улыбкой: он прав, я действительно часто перебиваю, из-за того, что в голове моей творится полный разлад. Он бурчит себе что-то недовольное под нос, но продолжает.

Иногда обижаюсь я, когда он обрывает меня на втором слове: «Вот то, что ты сейчас хочешь сказать, это всё сто лет как известно…» – «Да? Ну, тогда вообще, может, со мной не разговаривать, если всё, что я хочу сказать, вам сто лет как известно?» – «Ты опять говоришь мне «вы»… – «Ах, простите!»

Иногда он мне рассказывает какие-то театральные байки-побасенки, и я хохочу до слёз, потому что отыгрывает он их мастерски, и это безумно смешно. Он смеётся вместе со мной и становится совсем детским.

Иногда рассказывает про себя, какие-то очень личные вещи.

Иногда внимательно меня слушает. Правда, редко.

Мы много спорим. Доказываем друг другу что-то на пальцах. Переспорить его, конечно, нет никакой возможности, просто в силу бешеной энергетики. Это как против пожара с брызгалкой выступать. Потом, на моё «Мне трудно…» – с удивлением: «Тебе со мной трудно?» – «Ну, конечно, вы же давите всё вокруг своим пылающим темпераментом…» – «Да? Это плохо…»

Но пару раз, на следующий день после спора, он подходил ко мне, легонько касаясь плеча: «То, о чём ты вчера говорила, девочка, ты в этом права, конечно…» И я потрясённая застывала от неожиданности, а когда обретала дар речи, его рядом уже не было. Большая редкость – умение признавать чужую правоту, и заявлять об этом после спора, ради какой-то чистой справедливости.

Мне хочется, чтобы Иван увидел мою востребованность. Не приревновал, нет. Смешно ревновать меня к знаменитости, в наших отношениях – ни грамма секса.

А увидел, что я – нужна кому-то, кому-то интересна, кому-то хорошо рядом со мной.

И не кому-то – а умному, успешному, знаменитому и талантливому человеку.

Как же мне уходить с проекта? Как остаться без знаменитости?

Вопрос КАК разрешается жёстким конфликтом.

В каждой человеческой судьбе есть эта тема: кто-то за нас всё давно решил, а мы только реагируем на те углы, которые в правильной траектории расставлены на дороге и, набивая о них шишки, поворачиваем в нужную сторону. С точки зрения сегодняшнего дня я абсолютно уверена: мой уход с проекта был предопределен с самого начала, как и моё на нем появление. Не было возможности у меня миновать этот роман с Иваном Кузнецовым. Не было возможностей и у этого романа. Не зря внезапно приехала из Москвы Ирина Дмитриева. Не зря нас поселили в разных гостиницах. Не зря мою сценарную заявку утвердили именно в этот момент, и потребовали сценарий, хотя снимать его начнут только через восемь месяцев. Не зря случился у меня конфликт с дирекцией. Всё не зря. Не было у меня шансов остаться работать на этом проекте. Все кусочки данной мозаики теперь сходятся, все фишечки стоят на своих местах, всё ведет меня к встрече с моим любимым.

Неожиданно выясняется, что директор театра в один из вечеров перед самым отъездом, пребывая в алкогольном опьянении, не передал администратору мою заявку на покупку билетов в Петербург. Билеты не купили.

Выяснилось случайно, в телефонном разговоре.

Директор, обозвав меня последними словами, сказал, что заявки от меня не поступало.

– Даже если бы вы были правы, – кричу ему я в трубку, – и я забыла отправить вам заявку, почему вас до последнего не насторожил тот факт, что билеты до сих пор не куплены?

– Да потому что я – директор, а не администратор! – кричит он мне в ответ наипротивнейшим своим голосом, – Я не должен покупать билеты!

– Но ведь все заявки проходят через вас! Вы их сами подписываете!

– Ты не отправляла никакой заявки!

Мы носимся по кругу в этом крике словно бешеные лошади по арене. Ни конца, ни края. Он бросает трубку.

С горящими щеками, как будто меня хлестали по ним долго и с упоением, я звоню продюсеру спектакля. Срывающимся от волнения голосом объясняю, что заявка на билеты была подана. В этом можно убедиться, просмотрев мой почтовый ящик, письмо, отправленное по электронной почте, сохранилось.

Продюсер разговаривает со мной спокойно, но строго. Он не уверен в моей невиновности, и, если окажется, что я вру, публичной казни с вычитанием убытков из моей скудной зарплаты мне не избежать.

Через двадцать минут, добравшись до интернета, я демонстрирую доказательства своей правоты.

Я – невинно пострадавшая. Директор – врун и пьяница. И подлец к тому же.